Нарциссическое расстройство личности возникает не только из-за недостаточной материнской эмпатии. Оно представляет собой архетипический паттерн и констеллируется, чтобы защитить новую структуру Самости от проникновения других архетипических энергий, как в Ветхом Завете Яхве защищал монотеизм от материнского архетипа. В равной степени это расстройство проявляется в виде сопротивления ранним детским депривациям. Затем оно приводит к слиянию с Самостью, и тогда появляются прежние симптомы эксгибиционизма и грандиозного контроля. Значит, двойственная природа нарциссизма, сохранившегося как тень констеллированной Самости, либо защищает ее интегрированность, либо по-прежнему сопротивляется ее трансформации, тогда как доминирующую роль играют другие архетипические центры.
Главная установка Юнга в отношении неврозов заключалась в следующем: в течение длительного периода времени неврозы служат позитивной цели. Юнг был убежден, что люди, ставшие невротиками, в каком-то смысле являются избранными, так как им волей-неволей приходится иметь дело с бессознательным. Нарциссические личности могут нести в себе зародыш нового сознательного ощущения Самости, при котором материя и дух, подъемы и спады имеют равную ценность. Раз так, им следовало бы возвестить об изменении образа Самости, существующего в коллективном бессознательном.
Рис 11
Глава 2 Мифология на первой стадии процесса: трансформация маскулинности
1. Введение
Миф о Нарциссе представляет собой образное выражение психического состояния, находящегося между индивидуальным и архетипическим полюсами. Это состояние имеет нечто общее с каждым из этих полюсов и отличается от них обоих. Нарцисс -это образ, воплощающий способ бытия при вступлении в архетипический мир или, наоборот, способ выхода из него с присущим такому выходу стремлением остаться в архетипической реальности или напряжением, связанным с отделением от нее, презрением к индивидуальным отношениям, которые должны отличаться от надличностных, или столь же сильным отвержением инаковости божественной реальности, которая должна заменить близость живого человека.
Более осознанный характерный образ Нарцисса существует в описании «магическо-фаллической» фазы развития Эго, сделанном Эрихом Нойманном86. Более бессознательный аспект связан с растворением маскулинности и фемининности, которые в главе 1 я назвал соответственно черным магом и фальшивой невестой. Такое растворение противоположностей довольно давно прослеживалось в мифологии и искусстве. Как отмечал Ф.А. Йетс в своем труде «Французские академии XVI века», по этому принципу были созданы декорации в Зеркальном зале в Шато д'Анэ, которые представляли собой пары противоположностей: Трезвость и Пьянство, Любовь Прошедшую и Любовь Вернувшуюся, Лишение Девственности и Торжество Девственности, Нарцисс, противопоставленный Гермафродиту, и т.д.87
Это мифологическое сознание - если акцентировать внимание на «чудовищной» сущности гермафродита, представляющего собой преждевременное или насильственное объединение противоположностей, - позволяет распознать растворение противоположностей в сущности Нарцисса. Но в той же мере оно говорит о том, что мир, от которого Нарцисс стремится отделиться, пока еще не разделен на противоположности. А так как будущее определяется архетипом, в перспективе гермафродит предсказывает новое соединение противоположностей, в котором маскулинность и фемининность становятся творчески взаимно обратимыми, что, в частности, приводит к тому, что деятельность и бытие обретают одинаковую ценность. Но в расплаве противоположностей (будь то состояние регрессии или состояние, связанное с развитием) «родители мира» пока еще не отделились друг от друга88, в клиническом смысле проекция еще не выражается ярко, и потому преобладают более ранние архаичные психологические механизмы, такие как проективная и интроективная идентификация89. Материнский мир уже не объемлет и пока еще не освобождает, а элементы маскулинной природы по-прежнему связаны с материнским началом в качестве «патриархального уробороса»90 и для дальнейшего отделения ожидают появления духовности в человеческих отношениях.
Занимая промежуточное положение (то есть не будучи ни личным, ни архетипическим, а их смешением), миф о Нарциссе представляет собой драму, посвященную отношениям Нарцисса с нимфой Эхо. Его мать, Лириопа, - тоже нимфа, мифологическое существо, по своей природе не была ни божеством, ни человеком; она являла собой нечто промежуточное, и как раз именно это нечто составляет основу мифа о Нарциссе. И вся эта история может считаться вечной возможностью, существующей в человеческой душе не только в шестимесячном возрасте, когда младенец вступает в так называемую фазу отзеркаливания, не только в результате фиксации на этом этапе из-за недостатка материнской эмпатии, но в той же мере - в каждый момент, когда Эго соприкасается со своим архетипическим источником, чтобы затем обязательно отделить внутреннюю связь от пространственно-временной реальности.
Для нашего исторического момента миф о Нарциссе имеет такое же большое значение, как и в другие переходные эпохи, ибо архетипический мир уже перестали держать в напряжении коллективно одобряемые религиозные верования и он стал прочно констеллироваться в человеческой душе, действуя подобно магниту, втягивающему сознание назад, в архетипическую реальность. В таком случае Эго может казаться нарциссическим, но на самом деле оно будет втягиваться в область «пре-существования». Тогда оно может затормозиться в своем развитии, что приведет к появлению паттернов, называемых нарциссическими расстройствами личности, или же может возродиться, что повлечет за собой изменение внутренних и внешних объектных отношений: окружающие люди будут считаться отдельными личностями, а Самость -трансперсональной инаковостью. Может появиться новая структура Самости, которая будет гермафродитной в положительном смысле этого понятия: не смесью растворенных маскулинных и фемининных элементов, с которыми сливается Эго (и, как следствие, путаницей полов), а соединением противоположностей, устанавливающим равенство между деятельностью и бытием и сознательным эротическим союзом с другими и с бессознательным.
Но в процессе перехода или в «заторможенном» состоянии нарциссическое Эго попадает в промежуточную область, в мир нимф, а с клинической точки зрения - в область объектов самости и зеркального и идеализированного переноса. Эти переносы, то есть энергетически заряженные структурированные отношения, связывающие людей при констелляции нарциссического мира, не являются ни индивидуальными, ни архетипическими. Они представляют собой их слияние и в той же мере являются переходными между способностью видеть людей реальными, с присущими им человеческими качествами и сферами деятельности, и сознанием архетипического пространства, не имеющего никакого отношения к Эго.
Как правило, можно определить, являются ли нарциссические качества личности защитными, предохраняющими связь Эго-Самость, или же они представляют собой фиксированный паттерн и расстройство личности. Но эту разницу трудно уловить, имея только полный перечень симптомов, - для этого нужно воспринимать человека непосредственно91. Причина заключается в том, что нарциссическая личность может иметь огромную власть над другим человеком (соответствующую магическо-фаллической стадии в развитии взрослого). Здесь мало общего с властью мага, идентифицирующегося с архетипом, ибо маг полностью осознает силу и власть, которыми он обладает, а нарциссическая личность - нет. Но бессознательная нарциссическая власть держит под контролем чувства, направленные на объект или «мишень», вынуждая их бороться за свое существование или же постепенно возвращать обратно все, что от нее исходит. Такая власть не возвышает, не дает покоя и одухотворения, то есть всего, что может получить человек, сохраняющий связь с Самостью, но не идентифицирующийся с ней.
В этой главе не затрагиваются клинические вопросы, однако в ней мы по-новому подойдем ко многим клиническим аспектам, с которыми сталкивались в главе 1. Здесь мы сконцентрируем внимание на самом мифе о Нарциссе, впервые записанном в VIII веке нашей эры Овидием в «Метаморфозах»; этот миф передавали из уст в уста, изменяли и дополняли комментариями на протяжении всех последующих столетий. В этой литературе найдется много материала, отразившегося в клинических понятиях современной психотерапии. Но мы пойдем еще дальше и сосредоточимся на исследовании феноменологии нарциссизма, позволяющей открыть архетипическую и человеческую размерности бытия и увидеть в них образ Нарцисса.
Не понимая природу связи Нарцисса с архетипическим миром, совершенно невозможно увидеть какую-то цель или значение, присущие так называемым нарциссическим расстройствам личности; тогда остается лишь свалить их в общую кучу патологических явлений. И самое прискорбное, что эти застывшие нарциссические состояния останутся частью этой безликой массы в процессе всей человеческой жизни. Но и в этом нет совершенно ничего нового и ничего особенного для нашего времени. В той или иной мере так было всегда, и мы тщательно проследим за тем, как это происходило, и сделаем ряд других наблюдений, следуя тому, как из века в век менялись интерпретации мифа о Нарциссе.
2. Миф о Нарциссе: версия Овидия
Данный перевод мифа сделан Луизой Винж92. Я включил его в эту главу в полном объеме, поскольку нам будут интересны многие характерные подробности. Миф начинается с восхваления слепого прорицателя Тиресия:
Он, известный и в ближних селениях, и в дальних городах всей Беотии, давал ответы пришедшим к нему людям, и никто никогда не пожалел о том, что попросил у него помощи.
Первой, кто встал на путь изреченной им истины, была нимфа Лириопа, которой однажды овладел речной бог Кефисс, окружив ее со всех сторон водой своего потока. Когда пришло время, у беотийской нимфы появился на свет младенец, которого нимфа могла полюбить даже ребенком. Она дала ему имя Нарцисс. Когда мать Нарцисса спросила Тиресия, доживет ли ее дитя до преклонного возраста, великий прорицатель дал ей такой ответ: «Да, если он никогда не увидит своего лица». Тогда ей показалось, что эти слова ничего не значат. Но все, что произошло потом, подтвердило содержащуюся в них истину: и то, что с ним произошло потом, и то, как он умер, и овладевшую им безрассудную страсть. Достигнув шестнадцати лет, Нарцисс мог считаться и мальчиком, и мужчиной. Много юношей и девушек добивались его любви, но, гордый своим стройным телом, Нарцисс был так холоден, что ни один влюбленный в него юноша и ни одна влюбленная девушка не тронули его сердце. В один прекрасный день Нарцисс отправился ставить ловушки на оленей. За ним по пятам последовала нимфа по имени Эхо, голос которой можно было услышать только в повторении чужих криков; но он сразу исчезал, как только начинали говорить другие или же когда обращались непосредственно к ней.