2. Российская партийная система, пройдя этапы поляризации и фрагментации, постепенно вступает в стадию умеренного плюрализма. На процесс партийной консолидации оказывают влияние такие особенности политической трансформации, как динамичность развития партийной системы, существенная фрагментация партий и электоральная неустойчивость. Вместе с тем в трансформационном процессе наблюдаются тенденции, создающие условия для дефрагментации, а следовательно, и дальнейшей консолидации партийной системы: сглаживание идеологических различий партий, размывание идеологического спектра, отсутствие значимых различий в ценностном содержании программных документов.
3. Проблема ценностной консолидации российского общества напрямую связана с тенденцией деидеологизации политических элит (внутриэлитное размежевание выражается в противостоянии корпоративных структур, а не в конфликте идеологий или ценностей), продуцирующей дезинтеграцию и дезориентацию общества. Ценностная бессубъектность элит и индифферентное отношение населения к участию в политическом процессе в значительной мере препятствуют достижению базового ценностного консенсуса в обществе. Механизмом, с помощью которого обретается ценностная консолидация общества, является мобилизация, направленная на преодоление кризиса легитимности функционирующего политического режима. Достигнутая подобным образом солидаризация общества является временной, крайне неустойчивой и ослабевает по мере снижения актуальности события, используемого в качестве импульса политической мобилизации.
4. Становление региональных политических режимов в постсоветской России происходило на фоне строительства федерации, поэтому смена децентрализации в отношениях между субъектами федерации и федеральным центром институциональным оформлением принципов централизации государственной системы управления является базовым фактором, определившим специфику и динамику эволюции ценностных предпочтений региональных элит. Если в условиях децентрализации и деидеологизации региональные элиты в большей степени были ориентированы на «локальность» (повседневные интересы региона), то этап централизации повлек за собой формирование эффекта «атрибутивной лояльности» в отношении усиливающегося федерального центра. Выражением обозначенного эффекта выступает выявленное в ходе исследования ценностных предпочтений региональной властной элиты несоответствие между готовностью поддержать реформы и несформированностью установки на их практическое воплощение.
5. Легитимность персонифицированного типа (поддержка режима в силу доверия к главе государства) является производной не только массового сознания, но и сознания элитных групп в регионах, о чем свидетельствует экстернальный локус контроля у значительной части ее представителей. При этом недостаточное развитие установки на личную ответственность за результат реформирования образует одно из оснований ценностной дифференциации и отторжения элитных и массовых групп в современном российском обществе. Ценностное размежевание, отсутствие обратной связи во взаимоотношениях власти и регионального сообщества детерминированы не только пассивностью населения, но и несформированностью у существенной доли представителей региональной элиты политических установок на взаимодействие с институтами гражданского общества.
6. В целом региональный срез исследования ценностных приоритетов властной элиты современной России демонстрирует то, что, несмотря на наличие постсоветского опыта и относительную дистанцированность от советских идеологем, по своему профессиональному становлению, ментальности, методам управленческой деятельности современная элита во многом схожа с прежней советской региональной элитой. Вместе с тем выраженность преемственности с советской системой ценностей существенно варьируется в различных субъектах федерации. На основе анализа когнитивных, нормативных, интерперсональных и стилистических политических установок региональных элит выделены «советский», «расколотый» и «переходный» типы ценностных систем.
7. Для «советского» типа ценностной системы свойственен относительно непротиворечивый комплекс ориентаций и установок, отражающий сохранение приоритетов советского периода развития. Ярко выраженная у представителей региональной элиты государственническая ориентация дополняется элементами патернализма, централизма, державности и экстернальным локусом социальной ответственности. Для «расколотого» типа ценностных систем характерны ценностные противоречия, что выражается в существенной ценностной дифференциации мнений представителей одной группы, смешанном характере их предпочтений. Отличительной особенностью «расколотого» типа является преимущественно интернальный локус социальной ответственности, который диссонирует с позитивной оценкой советского опыта оказания социальной помощи населению и с превалированием централизма и державничества в системе политических представлений. По сравнению с «расколотым» типом, где характер смешанности приоритетов определяется сосуществованием антагонистичных ценностных сегментов внутри системы, в «переходном» типе ценностных систем речь идет о совмещении рыночных и иных либеральных представлений с экстернальным локусом социальной ответственности. Следовательно, с одной стороны, в данном случае присутствуют все основные атрибуты институционального порядка современной России, и сохраняются элементы, присущие для советской ментальности, – с другой.
8. В наибольшей мере институциональная легитимность присуща элитным группам, для которых характерна ценностная система «переходного» типа. Однако ни один из выделенных типов ценностных систем в полной мере не отвечает ценностным параметрам новой политической системы. Наличие существенных противоречий в ценностных ориентациях и установках представителей региональной элиты не только препятствует внутриэлитному консенсусу как по горизонтали (внутри элитной группы), так и по вертикали (между элитными группами федерального и регионального уровней), но и детерминирует ценностное размежевание элитных и массовых групп.
Состояние ценностного сознания масс во многом отражает особенности состояния ценностно-нормативного комплекса властной элиты. При этом наблюдаются две противоположные тенденции. С одной стороны, рассогласование ценностных ориентаций элиты и масс населения, а с другой стороны – их относительная когерентность. Вместе с тем определенные предпосылки для консолидационного процесса наблюдаются как на уровне элит, так и на уровне общества. В 2003 – 2008 гг. представления граждан относительно оснований консолидации общества приобрели большую определенность и непротиворечивость. По сравнению с более ранними периодами преобразований среди консолидационных идей все меньше тех из них, которые являются производными от советских пластов ментальности. Помимо этого, в обозначенный период партийная система России переходит от крайней к умеренной поляризации, о чем свидетельствуют разрастание электоральной базы центристских сил, сокращение числа избирателей, голосующих за спектрально крайние партии, снижение интенсивности и остроты идеологического противостояния в обществе, формирование системообразующих партий.
ГЛАВА III. ИНТЕГРАЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ДОМИНИРУЮЩИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ АКТОРОВ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
3.1. Формирование предпосылок консолидации трансформирующегося общества как направление деятельности правящей элиты[93]
В связи с тем, что трансформация политической системы современного российского общества не вполне укладывается в теоретические рамки, заданные западной консолидологией, в отечественной политической науке продолжается поиск подходов к анализу консолидационных процессов на постсоветском пространстве. Дифференцированные позиции ученых относительно источников и уровней, характера и стадиальности консолидационных процессов в России объединяет понимание того, что обеспечивающая необратимость демократических преобразований, консолидация демократии и структурирующих ее политических институтов формируется развитием ряда других процессов.
Так, подход, который условно можно назвать «поведенческим» (Д.В. Гончаров) отталкивается от понимания нормативного консенсуса как «необходимого условия функционирования политической системы, которая на современном этапе развития все больше опирается на механизмы соревновательной мобилизации, открывающей гражданам доступ к новым формам социализации, новым структурам статусов и ролей»[94]. Применяя данный подход к анализу трансформации политической системы в современной России, можно отметить складывание модели нормативного консенсуса особого типа, характерной для обществ, в которых нормативная структура только формируется или претерпела дезинтеграцию. В этой модели процесс коммуникации между обществом и властью посредством политической мобилизации в большей степени подвержен влиянию ситуационных факторов.