В житиях часто встречаются слова авторов греховности, невежестве, отсутствие дара слова. В действительности создатели жизнеописаний святых были образованными и умными людьми, но они старались подчеркнуть свою скромность, смирение, поскольку осмелились писать жития. Создатели житий упоминали свои имена лишь тогда, когда не обходило было придать достоверность повествованию: например, в тех случаях, когда они были очевидцами событий из жизни святого.
Во второй половине 13 века было создано житие новгородского и великого Владимирского князя Александра Ярославовича, прозванного Невским. С его именем связаны победы над шведами (Невская битва 1240г.) и над немецкими рыцарями (Ледовое побоище 1242.). Автор показывает князя ревностным защитником православия и умелым политиком « Повесть о жизни Александра Невского» вписало в себя традиции, как житийной литературы, так и воинской повести и стало образом княжеского жизнеописания.
В 1417-1418г. Епифаний Премудрый создает житие преподобного Сергия Радонежского - основателя и игумена Троице - Сергиева монастыря. До принятия монашества с Сергием (тогда носившем мирское имя Варфоломей) происходят три чуда, указывающие на его богоизбранности. Еще до рождения Варфоломей во время богослужения трижды громко закричал в чреве матери. Младенцем ребенок отказывался от молока матери, когда она ела мясную пищу в дни поста. В отрочестве Варфоломей обрел дар понимания книжной грамоты благодаря чудотворному хлебцу, который вручил ему некий старец.
Сергий Радонежский играл значительную роль в политической и церковной жизни Руси второй половины 14 века, его нравственный авторитет был непререкаем.
К жизнеописанию святого обращались многие авторы. В 20 веке русский писатель Борис Константинович Зайцев написал повесть о Сергии Радонежском, которая свидетельствует о том, что житийный жанр продолжает свою литературную жизнь.
Жития представляли собой жизнеописание государственных и религиозных деятелей, кого церковь признавала святым, т.е. чьи имена были канонизированы. По своему характеру жития были назидательны и благодаря несложному сюжету легко воспринимались читателями. Автор жития давал такой образ святого, который примером своей жизни утверждал истинность основных положений христианского вероучения. Например, «Сказание о Борисе и Глебе» повествует о братьях - мучениках. Первым причисленных русской православной церковью к лику святых.
Сюжет об идеальной братской любви, верности долгу и Русской земле был очень популярен, так как Русь этой эпохи сотрясали постоянные княжеские междоусобицы.
Автором жития Бориса и Глеба был монах Киево- Печерского монастыря предобрый Нестар. Ему же принадлежит еще одно жизнеописание - Феодосия Печерского. Образ святого получился очень живым и ярким: «Был же он по истине человек Божий, святило, всему миру,видимое и всем освещающие путь черноризцам: смирением, и разумом, и покорностью, и прочим подвижничеством; все дни, трудясь, не давая ни рукам, ни ногам своим покоя. Часто ходил он в пекарню, с радостью помогая пекарям месить тесто и выпекать хлеб. Он ведь был, как я говорила прежде, телом крепок и силен. А страждущих всех наставлял, укреплял и утешал, чтобы не знали усталости в своих трудах». «Житие Феодосия Печерского» - это художественное изображение жизни, со страниц этого памятника смотрят на нас словно живые лица той далекой эпохи, в нем раскрываются патриотические раздумья автора о судьбах его родной земли.
Житие протопопа Аввакума – яркое свидетельство жизнеописания святого, и кроме всего, любопытным и вызывающим особый интерес является его литературное наследие.
1. Биография протопопа Аввакума.
Аввакум Петрович, протопоп Юрьевца Поволжского, известный расколоучитель 17 века. Родился в 1620 или 1621 году в селе Григорьеве ( Теперешней Нижегородской губернии, Княгининского уезда). Отец его священник Петр, «прилежаше пития хмельного»; воспитанием занималась мать, Мария, женщина благочестивая, сумевшая передать детям свою религиозность. Вероятно, под её влиянием в Аввакуме с юных лет замечается известное аскетическое настроение; ей он обязан до некоторой степени и своею книжностью. Земляками Аввакума были патриарх Никон, Иоанн Неронов, Павел, епископ коломенский, Илареон, архиепископ рязанский – те лица, с которыми ему впоследствии суждено было встречаться на общественном поприще. Женившись на односельчанке. Настасье Марковне, Аввакум на 21-м году был рукоположен в дьяконы, а в 1643 или 1644 году поставлен в священники. Добросовестное, ревностное отношение к делу привлекло к нему многих из его духовных детей, но некоторых вооружило против него. Особенно характерны столкновения его с какими то «начальниками» в селе Лопатицах, где он был попом: Аввакума били, «до смерти задавили», в него стреляли и, наконец, выгнали его из села в 1646 году. После этого Аввакум бежит в Москву, где находит покровительство у царского духовника, Стефана Вонифатьева, и у Ивана Неронова. Возвращается в Лопатицы, но в 1648 году снова изгнан оттуда и появляется в Москве. Здесь он пробыл до 1652 года и, вероятно, принимал деятельное участие в преобразовательных работах кружка Вонифатьева, в установлении единогласного наречного пения и во введении устной проповеди. Назначенный в 1652 году протопопом в Юрьевец, Аввакум пробыл в этом городе всего 8 недель; его проповеди и настойчивое поведение единогласия подняли против него местных жителей, и снова пришлось ему спасаться в Москву. Как раз около этого времени патриархом становится Никон, который вскоре расходится со своими прежними друзьями из кружка Вонифатьева. В 1653 году выходит первая новоисправленная книга, и издаются распоряжения против двуперстия и о сокращении числа земных поклонов за великопостной молитвой Ефрема Сирина. Против этих новшеств протестуют Аввакум и костромской протопоп Даниил: они подают челобитную царю, и начинается открытая борьба членов Вонифатьевского кружка с Никоном. Несколько месяцев спустя Аввакум был посажен в тюрьму при Андроньевом монастыре, а затем выслан в Тобольск. Через два года пришел указ об отправке его на Лену, а в 1656 году его назначили в экспедицию Афанасия Пашкова в Даурию. Поход Пашкова сопряжен был со всевозможными лишениями; приходилось переносить холод и голод, подвергаться нападениям инородцев. Аввакум кроме того, не раз испытывал на себе гнев «озорника»-воеводы, который однажды избил его до потери сознания. В 1662 голу по ходатайству московских друзей Аввакум был возвращен из ссылки. Снова принимается он энергично проповедовать против «ереси Никоновой». В городах и селах, в церквах и на торжищах, раздавалась его страстная речь и имела огромное влияние на народ. В 1664 году он добрался до столицы и был принят боярами, врагами Никона, «яко ангел». Чрезвычайно милостиво отнесся к нему царь Алексей Михайлович, приказавший поселить его в Кремле, на подворье Новодевичьего монастыря. «В походы, - рассказывает Аввакум – мимо двора моего ходя, кланялся часто со мною низенько-таки, а сам говорит : благослови де меня и помолися о мне! И шапку в ину пору мурманку снимаючи с головы, уронил, едучи верхом! А из кареты высунется бывало ко мне». Но пути Аввакума и его покровителей были разные: они боролись лично против Никона – Аввакум шел против Никонова дела, его церковных преобразований, с которыми бояре убеждали его примириться. Для Аввакума компромисс был невозможен; колебание его могло быть только минутным. Ободренный своей фанатичной женою, он ревностно обличает «еретическую блудню». Во всех действиях раскольнической общины он принимает в это время самое энергичное участие: он стоит во главе её, как один из самых смелых и талантлевых борцов за правую, старую веру, ка популярный проповедник, вполне понятный народу по своему языку, необыкновенно образному и реалистичному. До его ссылки вождем протеста был Неронов, но он ослабел, боясь быть под клятвою вселенских патриархов. Хотя старообрядцы и любили Неронова, авторитет его среди них был уже подорван. Кроме Аввакума, не было никого, кто мог бы занять место Неронова. Это время может считаться самой порой деятельности Аввакума. Пользуясь большой свободой, он действовал и словом, и писаниями: где можно, он вступает в споры с «никонианами», пишет против них обличительные послания, подает царю челобитные об отмене «еретических» новшеств. Царь и бояре сильно смущались «огнепальной» ревностью Аввакума. «Не либо им стало – замечает Аввакум, - как опять я стал говорить. Любо им, как молчу, да мне так не сошлось». Высшие духовные власти, видя сильный успех пропаганды А., решили принять меры против него и просили государя о его высылке, так как он «церкви запустошил». В августе 1664 года А. был отправлен в ссылку в Пустозерск, но до этого острога он не доехал и более года прожил на Мезени, продолжая свою противониконианскую пропаганду. В 1666 году он был привезен в Москву на суд вселенских патриархов. Расстриженный и преданный анафеме, вместе со своими единомышленниками, романовским попом Лазарем, диаконом Федором и иноком Епифанием, он в следующем году был отправлен в Пустозерск, где вскоре по прибытии был заключен в «земляную тюрьму». Несмотря на тягостные условия жизни в Пустозерске, А. продолжал свою борьбу за старую веру: из этого отдаленного уголка на всю Россию раздавалась его страстная, могучая речь. То обращался он к властям с увещанием обратиться к старой вере, то писал к своим единомышленникам, ободряя их, возбуждая их фанатизм, призывая к страданиям за истинную веру, наставляя их, как устроить свою жизнь, разрешая различные их недоумения. Так продолжалось до 14 апреля 1681 года, когда он, за «великие на царский дом хулы», был сожжен вместе с Лазарем, Федором и Епифанием