Так как "помыслы возбуждают к страсти", то для подвижника прежде всего необходимо "очищение сокровенной душевной деятельности"2065. Тогда побеждается "дух воображения, которого философия называет колесницей разумной силы кашей души2066. "Когда мы открываем доступ страстям, то ум немедленно рассеивается, блуждая каждую минуту около плотского и земного, около разнообразных наслаждений и страстных помыслов о них2067, тогда как его надо сосредоточить в себе и в Первом и Высшем Уме. Это все, так сказать, простейшее аскетическое очищение души и ума. Это еще только нравственный катарсис. Он и состоит в совершенном изгнании из ума всякой греховной мысли и всех дурных воспоминаний. Но мистики знают и другой, более утонченный и совершенный катарсис. Это освобождение души уже не только от нечистого и греховного, но и вообще от всего постороннего, усложняющего и рассеивающего. Это освобождение от всякой разнообразной примеси, или "упрощение" души; то, что Ареопагитики называли единовидным собиранием души, сосредоточением ее в себе, "вхождением в самого себя", отвлечением от всякого познания, от всех образов, чувственных и умственных. Прот. Флоровский удачно определил это, как "катарсис онтологический, а не психологический"2068.
На языке Максима Исповедника это – "апатия", бесстрастие; для изучаемого нами Паламы это – "исихия" – т.е. совершенное безмолвие, успокоение, высшая степень очищенного трезвением ума. Лучшим способом для этого является внутренняя молитва или "умное делание", то беспрестанное повторение имени Божиего или так называемая "Иисусова молитва". В основе этого аскетического упражнения лежит тот простой психологический факт, что поскольку наш ум занят одним (в данном случае мыслью об имени Иисусовом) он не может быть занят никакой иной мыслью. Бесчисленное количество раз говорит Палама об умном делании: и в Беседах, и в Житии преп. Петра Афонского, и в специальном трактате "О священнобезмолвствующих", и в "Трех главах о молитве и чистоте сердца".
"Полезнейший образ молитвы" в постоянном "повторении и умножении одной только краткой мольбы" усматривает св. Григорий в молитве евангельского приточного мытаря2069; то же "делание священного безмолвия и умной молитвы" он желает видеть в "пребывания Божией Матери наедине с Богом с трехлетнего возраста", в Ее "умном молчании"2070; ту же непрестанную молитву творят подвижники исихасты, примером коих может послужить преп. Петр Афонский. Он, по словам Паламы, "напрягая ум, превратил свое сердце в совершенную божественную колесницу и другое небо, а для Бога в более приятное обиталище, чем настоящее небо. Он превосходно упражнялся в безмолвии, а оно состоит в обращении и собирании ума в себе. Особливо же, как это ни странно сказать, обращении к уму всех душевных сил и действий их по уму и по Богу"2071. Точно так же и Предтеча в своей пустыни пребывал в постоянной молитве2072.
"Связавши свой ум со Христом псалмами, пениями и духовными песнями, мы делаем сами себя селением спасительного имени"2073, так как "постоянное воспоминание Его имени очищает ум". "Молитва внутренняя, умная помогает молитве устной"2074. Но что важнее всего, она возвращает ум от всего внешнего и рассеивающего к Единому, к Богу, ко Св. Троице, Которая, как мы знаем из символико-реалистических воззрений Паламы, образно отпечатлена в нашей душе.
"Надо постоянно приводить к Богу ум, удаленный от земного". Сделав это, подвижник "живет без мечтаний, наслаждаясь к радуясь простыми движениями ума и ежедневными духовными видениями"2075. "Наш ум рассеивается, когда уклонится ко злу, которое по существу многообразно. Наш ум направляет наше вожделение к Единому и Истинному Богу, единому благому, дающему наслаждение, свободное от всякого страдания. А при расслаблении ума душевное стремление к истинной любви сбивается с верного направления, разрываемое на разные сладострастные влечения"2076. В трактате "О священнобезмолвствующих" Палама учит изгонять грех из тела и поселять там ум, как надзирателя и через него полагать законы каждой душевной силе и каждому члену тела, подобающее ему"2077. Надо "собрать отныне рассеянный чувствами ум и ввести его внутрь, в самое сердце, которое есть хранилище помыслов"2078. "Возвращение ума к себе есть хранение себя", – учит Палама в "Трех главах о молитве и чистоте сердца". – "Восхождение ума к Богу берет свое начало через молитву, при чем молитву сосредоточенную в себе (точнее: свернутую в себя)2079. "У упражняющихся в молитве действие ума состоит в помышлениях или вернее, размышлениях об Едином и легко очищается2080.
Напоминаем символико-реалистический подход к строению внутреннего человека. Человек в себе носит образ Триединого Бога. Посему, "когда единое ума делается троичным, оставаясь единым, тогда ум сочетается с богоначальной Троичной Единицей"2081.
Третья сторона молитвенного подвига состоит в том, что очищенный молитвой ум достигает способности утонченного зрения. Ему открываются особые созерцания, которые недоступны уму, неочищенному и обремененному греховными страстями. Постоянным упоминанием имени Господнего "мы очищаем наше внутреннее зрение", – учит св. Григорий2082. В "Житии св. Петра Афонского" он пишет: "для св. Петра пробным камнем было его зрение души, очищенное устремлением к Богу"2083. Палама своим опытом подтверждает опыт предыдущих поколений мистиков, которые удостаивались стать созерцателями необыкновенных откровений о Боге и о том сокровенном "логосе вещей", который им становился ясным благодаря чистоте и остроте их зрения. Добытийственные бездны мироздания и неразъединенная целость мира открывалась подвижникам благочестия. Несозданный свет Фавора озаряет подвижнику то, что недоступно стоящим внизу горы, т.е. еще обуреваемым страстями. Человек,
"пользуясь тем светом, восходит по пути, который возводит на вечные вершины и, о чудо! он становится зрителем премирных вещей в том свете, не разлучаясь от этой жизни. Или вернее, отделяясь от материального, в котором он от начала проходит известный ему путь, он, однако, восходит не на мечтательных крыльях ума, который кругом всего блуждает, как слепой и не схватывает далекими чувствами и не превыспренными умопостижениями точного и несомненного восприятия; но путь этот возводит к истине неизреченною силою Духа; духовным и несказанным восприятием он слышит неизреченные глаголы и видит несозерцаемое и он уже здесь на земле становится весь чудо. И хотя бы он находился не на небе, он состязается с ангелами в непрестанном песнопении, став на земле, как некий ангел Божий и приводит через себя к Богу всякий вид тварей, так как и сам находится в общении со всем, он причащается Того, Кто превыше всего, чтобы стать точнейшим образом Бога"2084.
Небезынтересно кстати отметить, что этот ценнейший отрывок из трактата "О добродетелях и страстях" (К инокине Ксении) не переведен в нашем русском издании "Добротолюбия" (т. V, стр. 300). Следует сказать, что переводивший этот аскетический сборник еп. Феофан Затворник пользовался не более исправным текстом аббата Миня, а новогреческим текстом, значительно сокращенным и попорченным. Благодаря этому те, кто знают Паламу по тем незначительным отрывкам, что напечатаны в "Добротолюбии", знают очень немногое из этого писателя, да и то в весьма "цензурированном" тексте, часто сильно обескровленном.
Этот отрывок напоминает такую замечательную мистическую запись преп. Симеона Нового Богослова: "подвижник видит нечто совокупно-целое, но никоим образом не в самой сущности своей, а через причастие"2085.
7. ВОСХОЖДЕНИЕ К ФАВОРСКОМУ СВЕТУ
После сказанного об аскетике св. Григория Паламы надо вернуться к теме об обóжении человека. С одной стороны, мы это видели, человек изначально предназначен к обóжению; с другой стороны своими подвижническими усилиями человек исправляет в себе то, что он, как внук Адама, совершает греховного. Он очищает себя, побеждает в себе свои страсти, искореняет дурные помыслы, просветляет свой ум, упрощает его, "сводит к Единому" и, как высшая мера просвещения ума, делается "зрителем премирных вещей".
"Таким путем человек становится сосудом, способным восприять божественную благодать, которая, надо это постоянно помнить, не дается за что-то или в какой-то пропорциональной нашим подвигам меpe, a ради чего-то, по одной только безмерной любви Божией к нам. Корреляции между подвигами нашими и благодатью Божией нет.
Естество человека способно к обóжению, человек от вечности предуставлен к соединению с Богом. Непорочный Агнец предназначен к заколению еще прежде сложения мира. Поэтому можно говорить и о вечном богочеловечестве. Боговоплощение не только факт, однажды в истории бывший, но и от вечности в Божественном Совете присущая премирная реальность. Бог Своею Божественною благодатью вложил Самого Себя в это существо, сотворив его по Своему образу и подобию и возвысил на земле человека, сознающего самого себя"2086.
В боговоплощении совершается обóжение человеческого естества. При этом Палама подчеркивает двойное значение этого акта. Во-первых, это обóжение нашего естества:
"Как сошел Он на землю, не изменившись Божеством, но снисходя к нам, так и восходит снова, не изменяясь Божеством, но возводя на горний престол воспринятое Им наше естество"2087.
Во-вторых, это обóжение каждого из нас:
"Слово Божие... очистило наше естество чудесным и неприступным огнем Своего Божества... И не только то смешение, которое Он за нас принял, но и каждого из удостоенных Его общения Он богосоделал причастием огня, который Господь пришел бросить на землю"2088. "В воскресении и вознесении нашего Спасителя мы все участвуем и будем участвовать, так как он есть воскресение и вознесение человеческого естества, и не престо человеческого естества, но и каждого верующего во Христа и показывающего свою веру"2089.