Таким образом, в отличие от Вольфа и Пандера Бэр с самого начала положил в основу работы обобщающую идею типа, и эмбриология из описательной науки превратилась в науку сравнительную.
Были прослежены все этапы развития цыпленка от первого до двадцать первого дня, от «петушьего следа» — зародышевого диска в только что снесенном яйце до прорыва клювом тонкой пленки и первого вдоха, первого писка. Точность наблюдений удивительна для тогдашней микроскопической техники. Сам исследователь утверждает полувсерьез, что успехом он обязан дефекту зрения: близорукость позволяла и при несовершенной оптике рассмотреть многое, ускользнувшее от взгляда других. В 1828 году появился в печати первый том знаменитой "Истории развития животных. Наблюдения и размышления", в который вошли процессы исследования. Бэр наблюдал ту раннюю стадию развития, когда на зародышевой пластинке образуются два параллельных валика, впоследствии смыкающиеся и образующие мозговую трубку. Бэр считал, что в процессе развития каждое новое образование возникает из более простой предсуществующей основы. Таким образом, в зародыше появляются сначала общие основы, и из них обособляются все более и более специальные части. Этот процесс постепенного движения от общего к специальному известен под именем дифференциации.
Через десятки лет после исследований Бэра был сформулирован знаменитый биогенетический закон: «Ряд форм, которые проходит индивидуальный организм во время своего развития от яйцеклетки до развитого состояния, есть короткое, сжатое повторение длинного ряда форм, который прошли животные предки того же организма с древнейших времен так называемого органического творения до настоящего времени». Жизнь внесла существенные коррективы в этот закон, много значивший для эволюционного учения и, тем не менее, страдающий механистически упрощенным взглядом на природный процесс. А одной из важнейших поправок было то, раннее установление Бэра: зародыш можно сравнивать только с зародышем. Невозможно напрямую, без учета многих дополнений и вычеркиваний проследить историю вида по развитию эмбриона.
Итоги эмбриологических исследований Бэра отразились и на его исходном положении о типах. Теперь он говорит о плане строения организма, о плане развития зародыша. Согласно плану осуществляется тот или иной тип: лучеобразное строение радиальных, завитая форма моллюсков, симметричное развитие членистых и двусимметричное позвоночных. Тип есть реализация плана развития.
В 1826 году Бэр открыл яйца млекопитающих. «Яйцо млекопитающих,— пишет Бэр,— является, по сути дела, желточным шаром, как птичье яйцо, но только гораздо меньшего размера». И объясняет причину: у птицы снесенное яйцо получает от матери только тепло, в остальном будущая особь находится на самообеспечении; у млекопитающего с первых этапов развития зародыш непрерывно получает материнское питание, ему не нужны большие запасы.
Разумеется, исследователь не остановился на яйце собаки. Он исследовал ряд млекопитающих — от дельфина до человека, прежде чем убедился в принципиальной одинаковости наблюдаемой картины. Это открытие было им обнародовано в форме послания на имя Санкт-Петербургской академии наук, которая избрала его 29 декабря 1826 года своим членом-корреспондентом.
Другая очень важная находка, сделанная Бэром, – это открытие спинной струны, основы внутреннего скелета позвоночных.
В конце 1834 года Бэр жил уже в Петербурге. Из столицы ученый летом 1837 года совершил путешествие на Новую Землю, где до него не бывал ни один натуралист.
В 1839 году Бэр совершил поездку для исследования островов Финского залива, а в 1840 году посетил Кольский полуостров. Бэр с 1840 года начал издавать, вместе с Гельмерсеном, особый журнал при академии, под названием "Материалы к познанию Российской империи". С 1841 года ученый был назначен ординарным профессором сравнительной анатомии и физиологии в Медико-хирургической академии. В 1851 году Бэр представил Академии наук большую статью "О человеке", предназначенную для "Русской фауны" Семашко и переведенную на русский язык.
С 1851 года начинается ряд путешествий Бэра по России, предпринятых с практическими целями и вовлекших Бэра, кроме географических и этнографических исследований, в область прикладной зоологии. Он провел экспедиции на Чудское озеро и берега Балтийского моря, на Волгу и Каспийское море. Его "Каспийские исследования" в восьми частях весьма богаты научными результатами. В этом сочинении Бэра более всего интересна восьмая часть - "О всеобщем законе образования речных русел". Весною 1857 года ученый возвратился в Петербург. Теперь Бэр отдался преимущественно антропологии. Он привел в порядок и обогатил коллекцию человеческих черепов в анатомическом музее Академии, постепенно превращая его в антропологический музей. В 1862 году он вышел в отставку, при этом был избран почетным членом Академии. 18 августа 1864 года в Санкт-Петербургской академии наук состоялось торжественное празднование его юбилея. После юбилея Бэр посчитал свою петербургскую карьеру окончательно завершенной и принял решение перебраться в Дерпт. В начале лета 1867 года он переселился в родной университетский город.
16 ноября 1876 года К.М. Бэр скончался тихо, как будто уснул.
Рулье Карл Францевич родился 8 апреля 1814 года в Нижнем Новгороде от родителей французского происхождения. Первоначальное воспитание им было получено дома, а потом, как пишет сам Рулье, «в частных пансионах небогатой руки». Первого сентября 1829 года пятнадцатилетний смуглый мальчик стал воспитанником Московского отделения Медико-хирургической академии, а в 1831 году, с переходом на третий курс, «удостоен звания студента». Медико-хирургическая академия располагала не только оборудованием, но и сравнительно крупными преподавательскими силами. Главой ее был известный ученый – зоолог и палеонтолог Григорий Иванович Фишер. По окончании курса в академии 18 августа 1833 года К. Ф. Рулье был утвержден лекарем первого отделения и «за превосходные успехи» награжден первой серебряной медалью.
Недостаток в средствах к жизни вынудил Рулье определиться в Рижский драгунский полк младшим лекарем. В своей автобиографии он пишет, что здесь еще яснее, чем в самой Академии, он понял, насколько занятия практической медициной не соответствуют его наклонностям. Поэтому, когда Г. И. Фишер в начале 1836 года предложил ему место в Академии, он с радостью принял предложение президента московской медико-хирургической академии быть репетитором при академии, и вышел в отставку. Начался период усиленных занятий, наверстывания потерянного за годы службы в армии. Исключительная работоспособность, упорство и настойчивость привели к тому, что Рулье не только успешно справился со своими служебными обязанностями, но уже в 1837 году защитил диссертацию «О геморрое» и получил степень доктора медицины. В том же году он был утвержден адъюнкт-профессором зоологии и минералогии, и ему было поручено самостоятельное преподавание этих дисциплин в Медико-хирургической академии. Кроме того, в его ведение были переданы минералогический и зоологический кабинеты Академии.
К 1837 году относится начало тесной связи Рулье с двумя замечательными русскими научными учреждениями, с которыми неразрывно переплелась вся его дальнейшая жизнь. В этом году он был назначен хранителем зоологического музея Московского университета и избран действительным членом Московского общества испытателей природы. Кроме того, «постоянно испытывая недостаток в деньгах», Рулье принимает на себя преподавание зоологии, ботаники и минералогии в 1 Московском кадетском -корпусе, в Александрийском сиротском институте, а затем в Московском воспитательном доме.
В январе 1841 года в «Московских ведомостях» и «Санкт-Петербургских ведомостях» появилось объявление о конкурсе на занятие кафедры зоологии в Московском университете. Требования к соискателям были чрезвычайно высокие. Архивы, к сожалению, не сохранили материалов, из которых было бы видно, каким именно образом справился Рулье с такой задачей. Известно лишь, что 26 февраля 1842 года он был утвержден экстраординарным профессорам по кафедре зоологии.
Лето 1841 года Рулье провел в заграничном путешествии. В своей автобиографии К. Ф. пишет, что после того, как была приобретена некоторая опытность в самостоятельных занятиях, он «...пожелал ознакомиться с преподаванием тех же предметов за границею... дабы извлечь себе отсюда пользу для практической деятельности преподавания наук естественных в Москве». Получив с 1 мая заграничную командировку, Рулье «...посетил известнейшие собрания Естественных предметов и университеты Северной и Средней Германии и Бельгии, старался сблизиться с известнейшими возделывателями науки, присматривался, прислушивался к преподаванию ее лицами, в числе которых были Эренберг, Мюллер, Вагнер, Зибольд, Хушк».
...Впечатления от поездки были разнообразны, но Рулье «...не столько был поражен громадными запасами виденного и слышанного, сколько отсутствием в преподавании и в сочинениях глубоко сознанной необходимости в построении Зоологии, как науки, в соглашении различных ее частей между собою по цели и способу разработки и изложения». Основным результатом путешествия было чувство глубокой неудовлетво-ренности постановкой зоологии за границей и сознание необходимости выработать для себя самостоятельную программу разработки зоологии и методов ее преподавания.
Вскоре после своего возвращения, Рулье оставил работу в Медико-хирургической академии. В начале 1846 года он был освобожден и от должности хранителя университетского музея. Прекратив вскоре преподавание во всех упомянутых выше средних учебных заведениях, Рулье посвятил себя целиком работе в качестве профессора — заведующего кафедрой зоологии. В 1850 году он был утвержден в звании ординарного профессора.