Как видим, число терминов родства во вьетнамском языке значительно больше, чем в русском. Этот факт объясняется тем, что вьетнамский язык четко различает:
а) старших и младших родственников, ср.:
- брат: anh - старший брат; em - младший брат.
- сестра: chi - старшая сестра; em - младшая сестра.
б) родственников по линии отца и по линии матери, ср.:
- дядя: bác, chú - братья отца; câu – братья матери..
в) кровных и некровных родственников, ср.:
- дядя: bác, chú, câu – братья отца и матери;du’o’ng – муж младшей сестры матери /175, c. 282 /.
Историко-сопоставительный метод предполагает самые разнообразные подходы. Лакуны можно обнаружить, например, при сопоставлении толковых словарей русского языка, взяв за точку отсчета какое-либо непривычное для нас слово из словаря В.И.Даля с учетом позиции автора по поводу производных слов: он не скрывал, что многие лексемы создавал сам в соответствии “с духом словопроизводства”, чтобы заполнить то или иное пустующее место в словарном гнезде.
Какие же производные слова Даля так и остались его “словосочинениями”, которые и можно рассматривать как своеобразные сигналы, указывающие на существование лакун в лексической системе языка?
Так, в указанных толковых словарях СО, СЕ, СРЛЯ, ТСУ (см. «Условные сокращения») не зафиксировано существительное, обозначающее функциональное наименование лица от мотивирующего глагола думать. У Даля такие лексемы есть - думщик, думщица, думала. Носители языка предпочли концепт “тот, кто думает” обозначить не формой существительного (в этом случае обнаруживается словообразовательная частеречная лакуна), а причастием думающий. То же самое можно сказать и о зафиксированных Далем лексемах излагатель, объяснитель, толкователь, соображатель и мн. др.
Указанные оппозиции глаголов и мотивированных ими существительных можно представить так, как это показано на ряде примеров в таблице 3:
Как видим, словообразовательно-частеречные системные лакуны так и не заполнились со времен В.И.Даля и остались потенциализмами, заполняемыми в процессе речевой практики либо причастиями, либо расчлененными наименованиями, которые являются компенсаторами данного типа лакун.
Таблица 3 - Оппозиции глаголов и мотивированных ими
существительных
| Глагольная форма | Мотивированные глаголом существительные | |
| XX в. /по данным словарей СО, СЕ, СРЛЯ, ТСУ/ | XIX в. /по данным словаря ТСД/ | |
| аргументировать | Æ | Æ |
| вникать | Æ | Æ |
| излагать | Æ | излагатель |
| изучать | Æ | изучатель |
| соображать | Æ | соображатель, сообразитель |
| благодарить | Æ | Æ |
| думать | Æ | думщик, думала |
Анализ глоссариев также позволяет выявить концепты, выраженные лакунами сейчас, но универбализованные в прошлом:
тот, кто говорит и действует торопливо, - латоха;
след, проложенный в степи, в траве, - сакма;
лошадь, запряженная в сани, - санник;
мужчина средних лет - середович и мн.др.
Диахроническое сопоставление толковых словарей также обнаруживает лакуны.Так, концепт дать согласие на публикацию и распространение издания или перевода своего произведения в XVII в. существовал на уровне расчлененного описания, в начале XVIII в. он однословно лексикализовался универбом авторизовать. В это же время заполнились универбами и многие другие концепты: :
назначить кого-либо дипломатическим представителем при правительстве иностранного государства - аккредитовать;
косвенный налог, преимущественно на товары широкого потребления - акциз и др.
До первой половины XIX в. лакунами были выражены следующие концепты:
процесс взаимного приспособления и объединения национальных хозяйств стран с одним общественным строем - интеграция;
касающийся отдельного лица, его личной жизни, отношений с близкими людьми; касающийся области чувств, глубоко личный, сокровенный - интимный и др.
До середины XX в. лакунизированными оставались следующие концепты:
кровосмесительная связь - инцест;
отдельный снимок, эпизод на фотоснимке или кинопленке - кадр и др.
Концом XX в. фиксируются в словарях расчлененные наименования (лакуны) следующих концептов:
профессионал, не любитель (о спортсменах, музыкантах) - профи;
экономическое процветание, иногда ограниченное во времени, - просперити и др.
Стилистико-парадигматический метод выявления
межподсистемных
лакун сравнением с лексикой ограниченного употребления
Межподсистемные лакуны литературного языка на фоне арго:
большое, важное, бурно развивающееся событие; причудливые обстоятельства - пьянка;
рационализаторское предложение, что-либо удачно аргументированное - рацуха, рацушка;
тот, кто говорит, вещает, произносит речи - речужник;
делать что-либо интенсивно (есть, продавать, быстро понимать что-либо - тюхать;
человек, интересующийся чем-либо, заинтересованный в чем-либо - интересант;
наркоман, употребляющий таблетки наркотического действия - колесник и др.
Межподсистемные лакуны литературного языка на фоне диалекта:
тот, кто снимает, сбивает кедровые шишки - съемщик;
животное, предназначенное на убой - убоина;
нож, которым режут хлеб - хлебник;
сено, приметанное к стогу - приметок и др.
Межподсистемные лакуны литературного языка
на фоне профессиональной лексики рыбаков и охотников
северного Приангарья:
мелководный участок посреди реки, заросший травой - бадумба;
вспугивать рыбу, загонять ее в расставленные сети - ботать;
тонкий наружный слой бересты - ветренка;
поляна в лесу, разработанная для пашни или сенокоса - елань;
молодые деревца, заломанные зверем - залом;
осенняя льдина - курга;
снег, лежащий на ветвях деревьев - кухта и др.
Выявление лакун сравнением двух профессиональных подъязыков
(английского и русского):
“Существует... множество профессиональных языков, в зависимости от профессии мы наряду с общенародным языком владеем одним или несколькими из них. В отличие от арго профессиональный язык определяется предметом, который он описывает, а не кругом лиц, которые им пользуются” /197, с. 301/. С нашей точки зрения профессиональные языки также представляют определенный интерес для проблемы лакунарности.
Покажем методы обнаружения лакун в лексической системе юридического языка англичан и русских как самостоятельной системы, “где существует множество полных или частичных семантических парадигм” /318, c. 53/, в которых и обнаруживаются лексические пробелы.
Ч.Дж.Филлмор указывает, что юридический язык обладает собственными семантическими закономерностями: семантика специальных терминов основана здесь на условных определениях, зачастую выраженных в русском языке лакунами. Например, malice - злой умысел, murder - преднамеренное убийство, manslaughter - непреднамеренное убийство, personal - движимое имущество, real - недвижимое имущество. Если умершим при жизни было составлено завещание, то ситуация именуется testacy. В русском языке этот универб обозначен описательно - наличие завещания. Если умершим завещание не было составлено, - intestacy - отсутствие завещания. Недвижимость, наследуемая от testate - лица, оставившего завещание, - devise. На этом месте в русском языке лакуна. Движимое имущество, наследуемое от лица, составившего завещание, - legacy. Недвижимость, наследуемая от intestate - лица, не оставившего завещание, - descent; движимое имущество - distribution. Получатель завещанной недвижимости - devisse, получатель завещанного движимого имущества - legate (ср. в этом и другом случае русск. наследник).
Английское однословное dower обозначает право жены на часть имущества мужа; curtesy - право мужа на часть имущества жены (если имеется issue - потомство). Пока жена жива, соответствующее право мужа называется curtesy initiate, после смерти жены - curtesy consummate. Оба английских термина выражены лакунами.
Таким образом, юридический язык английского (как и любого другого) языка как самостоятельная система может быть “зеркалом”, в котором возможно выявление лакун русского языка. В качестве “зеркала” может быть использован любой другой профессионально ограниченный языковой слой.
Межподсистемные лакуны литературного языка на фоне
терминологических систем
Данный тип межподсистемных и одновременнно лингво-культурологических лакун удобно рассмотреть на материале цветообозначений в русской профессиональной литературе XVIII - нач. XIX вв. При этом мы привлекаем общеупотребительные цветообозначения только в тех случаях, где их использование в профессиональной литературе и общелитературном языке было различным. Л.М.Грановская /72, с. 84/ отмечает, что цветообозначения, как ни одна из терминологических систем, прочно сохраняют, наряду с современными, ряд старых наименований, непонятных, непривычных, т.е. лакунизированных для современных носителей языка. Так, в ботанической литературе - шамуа, древесинный, тельный, проскурнячный, кермесовый; в литературе по лакам и краскам, красителям и красильному производству - кашу, дикий, сольферино, мов; в минералогии - печëнковый, спаржевый, шпейзовый, томбаковый, таусинный. Все указанные слова и сами являются лингвистическими/ культурологическими лакунами (требуют особого разъяснения) и зачастую указывают на пробелы в литературном языке в прошлом и сейчас. Например, таусинный, являясь древнерусским заимствованием из арабского через тюркские языки, обозначало цвета павлиньего пера, павлиний, фиолетовый; чернелевый - приблизительно красно-бурый, красновато-черный цвет.