В повседневном общении личностные лакуны особенно часты у детей, например, во время устного ответа на уроках в школе; при общении людей, не располагающих обширным активным словарем, что видно по вербализуемым колебаниям в спонтанной речи: “Ну, это самое... как его...”, по громоздким синтаксическим конструкциям: “А это когда...”, при использовании окказионализмов в качестве временных компенсаторов .
Личностные коммуникативные лакуны элиминируются несколько иначе, чем другие группы лакун.
Зачастую в языке по тем или иным причинам отсутствует общеупотребительная лексема для обозначения какого-либо коммуникативно значимого понятия или предмета при наличии ее сниженных синонимов, т.е. возникает естественная ниша - функционально-стилистическая лакуна. Например, “замучить приставаниями” – жарг. задолбать, заколебать, “попасть в щекотливое положение” – жарг.запопасть и мн. др.
Анализируя изменения в лексической системе 90-х гг., И.А.Стернин особо останавливается на межстилизации лексики как одной из основных тенденций современного развития русского языка, а также усилившейся коллоквиализации жаргонной лексики и формировании общенационального сленга. Он особо отмечает, что этот процесс имеет не только экстралингвистические, но и собственно внутриязыковые причины, обусловленные в первую очередь лакунарностью. “Появление сленговой единицы может быть мотивировано отсутствием в языке по тем или иным причинам общеупотребительной лексемы для обозначения коммуникативно значимого понятия или предмета. При этом в языке может существовать узкоспециальное либо, напротив, грубое или вульгарное обозначение данного денотата. Номинативные же потребности системы требуют, чтобы в языке была и единица более широкого функционального спектра, пригодная для использования в более широкой коммуникативной сфере” /282, с. 46/.
К таким случаям можно отнести сленговый глагол трахаться в значении “совершать половой акт с кем-либо”, “переспать с кем-либо”. В языке нет общеупотребительной цензурной лексемы с этим значением; есть, с одной стороны, эвфемизмы “спать с кем-либо” и “переспать с кем-либо” (но первый подчеркивает длительность отношений, а второй - однократность), а с другой стороны - грубые, непристойные лексемы. Образование сленговой номинации, таким образом, заполняет естественную функционально-стилистическую нишу, элиминирует стилистическую лакуну.
С другой стороны, появление сленговой лексемы может быть обусловлено отсутствием в системе языка экспрессивной единицы для наименования того или иного денотата при наличии межстилевого, т.е. стилистически “обезличенного” обозначения. Такую лакуну заполняет, например, сленговая лексема оттянуться (ср. хорошо, в удовольствие отдохнуть); к этой категории уместно отнести такие единицы как хряпнуть, тяпнуть, мент, пузырь и др. /282, с. 47/.
Ю.С.Степанов /277, с. 223/ и ряд других исследователей считают нейтральный стиль лексики господствующим, располагающимся между книжным (повышенным) и разговорным (пониженным) стилями, частично захватывающим и тот, и другой. При этом важно, что усвоение языка новыми поколениями всегда приводит к стилистической переоценке отдельных языковых единиц. Например, в 20-30-х гг. происходило заметное перемещение слов из различных стилистически окрашенных групп в состав нейтральной лексики, где явно ощущались и осознавались пробелы, т.е. лакуны. Уже в эти годы распространилось, например, нейтральное восприятие разговорного слова верхушка - “руководящая часть какой-нибудь организации”.
Косвенным свидетельством стилистических лакун, скажем, в нейтральном стиле можно считать явление стилистической нейтрализации, под которой понимается утрата теми или иными единицами их стилистической отмеченности, включение их в состав нейтральной лексики общелитературного языка. Таково, например, оценочное слово выпятить - “выделить, сделать заметным”, потерявшее свою оценочность.
О стилистической нейтрализации книжных, возвышенных слов в 20-х гг. свидетельствует А.М.Селищев: “В течение времени некоторые из этих слов с распространением в широких кругах становились терминами обиходной речи... Таковы предпосылки, мыслю, поскольку (= потому что) и др.” /256, с. 47 - 51/. Наблюдался и прямо противоположный процесс: перемещение нейтральных слов в группы стилистически окрашенной лексики, что можно проследить по словарям, последовательно дающим стилистическую характеристику слов, а также по материалам массовых опросов. “Потери” и “приобретения” отдельными единицами функционально-стилистических компонентов происходят в 30-е, 40 - 50-е и последующие годы.
Анализируя стилистическое употребление лексики 60 - 70-х гг., авторы социолого-лингвистического исследования утверждали: “Экспансия жаргонных и профессиональных слов встречает в настоящее время сильный отпор со стороны значительной части носителей языка. Поэтому крайне немногочисленны случаи вхождения подобных слов в общелитературный язык. За исключением фельетонов, они почти не проникают в письменную речь” /166, с. 135/.
И.А.Стернин отмечает прямо противоположное: “Нельзя сказать, что до 90-х гг. в русском языке не было сленговых единиц - они были, но их относили к отдельным жаргонам, к просторечию, сниженной лексике, иногда к вульгаризмам. Отдельного функционально-семантического пласта эти лексические и фразеологические единицы не образовывали. Это было связано с их малочастотностью, табуированностью их употребления в большинстве коммуникативных ситуаций (даже в устной речи, не говоря уже о речи письменной, тем более - о языке радио, кино, телевидения, художественной литературы). Сейчас практически все эти ограничения сняты...”.
Исследователь дает следующее определение стилистической лакуны - это слово, которое “не передает функциональный, преимущественно функционально-стилистический компонент либо передает с резкой разницей” /282, с. 44, 47/. Автор указывает на заметный в последнее время в русском языке процесс утраты рядом лексических единиц функционально-стилистического компонента “книжное”, а также таких компонентов как “специальное”, “терминологическое” и приобретение ими компонента “межстилевое”. Этот процесс связан прежде всего с увеличением частотности определенных разрядов книжной лексики, ранее функционировавших в ограниченных коммуникативных сферах и использовавшихся преимущественно образованными слоями общества, в основном в письменной речи.
Под такого рода лакунами подразумевается отсутствие в литературном языке эквивалентов жаргонизмам, профессионализмам или диалектизмам и наоборот - лакуны в жаргоне и в литературном языке; в профессиональном пласте лексики и в литературном языке; в диалектах и в литературном языке.
В теории и практике перевода нередко приходится сталкиваться с межъязыковыми лакунами. Сходную картину можно наблюдать при сопоставлении языковых подсистем одного и того же национального языка (например, - кодифицированного (литературного) языка и молодежного жаргона, а еще шире - сленга). При сопоставлении молодежного жаргонного лексикона с литературным языком в первом обнаруживается множество лакун, что вполне объяснимо: будучи ограничен сферой интересов молодежи, круг жаргонных означаемых не включает множества реалий, не интересующих молодых людей. Жаргонизмы используют в основном среди “своих”, в общении с людьми того же социального круга, что и говорящий. Ясно, что нет жаргонного наименования многих видов одежды, которые не использует молодое поколение, множества предметов быта, явлений окружающего мира. Это и есть межподсистемные немотивированные лакуны. Их число бессчетно, что очевидно при количественном сравнении общелитературного словаря и совокупности всех жаргонных слов, а не только характерных для молодежи.
Однако при всей ограниченности лексикона жаргононосителей его сравнение с лексиконом обладателя литературного языка выявляет и в последнем немало пустых мест. Жаргонная подсистема, для которой характерна быстрая обновляемость, зачастую более гибка и оперативна, чем литературный язык, в наименовании новых, недавно появившихся реалий, а также понятий и смыслов (сем), передающихся в литературном языке только посредством описательных оборотов. Например, сильный, заметный, богатый - крутой; употреблять наркотики - колоться, ширяться и многие другие - все это лакуны литературного языка, выявляемые в зеркале активно формирующегося общенационального жаргона - сленга.
Сопоставляя лексику литературного языка и молодежного жаргона, А.И.Марочкин обнаружил лакуны (отсутствие эквивалента жаргонной лексеме в литературном пласте лексики и наоборот): ирокез, ксивник, бандана, косуха и др. /189, с. 45/.
Явственно проявляются пробелы семантического пространства литературного языка на месте профессионализмов (как правило, диалектных) заготовителей, сплавщиков, охотников, скотоводов, рыбаков и т.д.:
приспособление, на котором крепится весло на плоту, - бабка;
поплавок на рыболовной снасти - бамбера;
лодка, выдолбленная из ствола дерева, - бат и др.
В.Л.Муравьев указывал: ”Можно говорить также о лакунах в современном русском языке относительно каких-либо диалектов того же языка. Так, например, слово спень, бытующее во многих говорах со значением "несколько часов беспробудного сна", является лакуной в современном русском литературном языке” /200, с. 24/.