Мишель КОКОСОВСКИ___________________________
Это видно. Например, то, что ты сказал, явно в спектакле "Шесть персонажей в поисках автора''. Если умело наблюдать за каждым персонажем, то в каждый момент можно сказать: этот - находится здесь, а этот - здесь.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ_____________________________
Абсолютно верно. Я могу сам сказать где что находится, я это четко знаю, потому что я говорил: в этом фрагменте вы действуете атмосферой, а в этом фрагменте - вы действуете направлением. Финал, например, это действие психики. Саму по себе эту стрелу можно успевать контролировать интеллектом, а можно перестать контролировать, это не одно и то же. Актер продолжает действовать, но его интеллект уже не в силах управлять.
Ян СИРЕТ___________________________________
Не написаны ли эти моменты, фрагменты психики или атмосферы, в самом тексте?
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Я это открываю в самом тексте, хотя я думаю, что я больше сочиняю, чем открываю.
Ян СИРЕТ___________________________________
В пьесах Чехова очень часто уровень сознания отличается от нашего повседневного сознания. Создается впечатление, что когда говорят герои - это на грани сознательного и подсознательного, они как сомнамбулы, существуют в неком сне, действуют не всегда абсолютно сознательно.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ_____________________________
Я про чеховские пьесы немного по-другому думаю: мне кажется, что в чеховских пьесах очень много интеллекта. В них действие находится или в атмосфере, через атмосферу передается чувственность персонажей, или в интеллекте, за счет этого его персонажи шутливы. Я думаю, что если персонажи Чехова перестанут быть шутливыми, получится другой автор. Это всегда должно быть так: персонажи всегда должны быть шутливыми, все. И Треплев, перед тем, как застрелиться, говорит очень шутливую фразу: "Надо предупредить маму, а то она будет недовольна’' И потом идет стреляться.
Ян СИРЕТ___________________________________
Я прочитал у Натали Саррот, она, кстати, русского происхождения, что Чехов пишет языком, на котором мы думаем, но никогда не говорим.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Это очень хорошее наблюдение.
Франсуа ФРАНЦ_______________________________
Если говорить о "Шести персонажах", подчеркивает ли постановка сферическое и направленное состояния, о которых Вы говорили? Есть моменты, когда очень четко ощущается сферичность ожидания, а затем идет взрывное действие.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ_____________________________
Конечно, это ведь сделано сознательно. История этой постановки такая: сначала интуитивная, конечно, осознанно-интуитивная, здесь сознание действует, оно вместе с интуицией. А потом очень длительная работа по освоению методики, системы игры, поэтому это все сделано сознательно. Если это заметно, то не потому, что это случайно, что так получается, это сделано сознательно.
Франсуа ФРАНЦ_______________________________
То, что мы видим - это очень просто. (Это комплимент.) Но чувствуется, что за этой простотой есть нечто, что работает, потому что это могло бы быть и линией современной постановки : все персонажи ждут. Это двухмерно, если проходят две минуты, то мы слышим течение времени. Сильнее всего нас волнует вопрос: как смыкается режиссура с таким понятным для нас состоянием актера. Актер может найти состояние ожидания, но каким образом на это накладывается режиссура?
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Это - последний вопрос.
Пьеса представляет из себя как минимум жизнь двух уровней. То, что я вам рассказываю - это конструирование пьесы на нижнем уровне. Этим актер должен очень хорошо владеть. И если он этим владеет, на верхнем уровне все это отражается, но он не знает как это отражается, это просто отражается. Поэтому количество отражений невозможно проконтролировать, может быть больше, может быть меньше. И только в узлах актер делает так, как нужно, внешне и внутренне.
Мишель КОКОСОВСКИ__________________________
Если мне позволено будет заметить, у Васильева никогда не бывает ситуации ожидания. Ни один актер не находится в ситуации "ожидания", они все время работают, дают как бы иной взгляд.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
На этот разговор я могу так ответить: актер идет по этой линии к основному событию, но когда он придет - он никогда не знает, это всегда неожиданно, это всегда встреча. Это - большая экспозиция перед встречей с основным событием, я уже говорил: это - ловушка. Основное событие настигает актера, и он оказывается в этот момент вот в такой ситуации. То есть, он всегда находился в такой, и вдруг, в момент основного события, оказывается в такой. Это - катарсис. И только в таком смысле можно говорить об ожидании. Это ожидание встречи с основным событием. Но это - не игра "ожидание".
Ян СИРЕТ___________________________________
Можно еще один последний вопрос задать?
Анатолий ВАСИЛЬЕВ_____________________________
Вам не тяжело слушать? Потому что я думаю, что тяжело слушать...
Франсуа ФРАНЦ_______________________________
Итак, последний вопрос: во Франции часто говорят, что театр существует, чтобы создать протяженность. Естественно, внутри этой "протяженности" есть актер и время, которые идут к основному событию. Например, в этой комнате сидит 15 человек, каждый из которых обладает своим собственным временем. Вопрос: если говорить об ощущении, чувстве, ситуации, атмосфере, в которой находится актер, не является ли техника, которой вы обладаете, для актера, я в этом смысле использовал бы термин "ожидание", для того, чтобы не попасть в ловушку основного события; ведь в любом случае актер знает пьесу, он знает каково основное событие.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Я знаю как ответить. Любая техника может иметь имитацию. Это - опасная сторона нашей профессии. Поэтому техника, которую я предлагаю, и какая-нибудь другая не спасает от имитаций. То, что предложено Станиславским, не спасает от имитаций, а может быть имитировано. Это - ответственность за артиста перед интеллектом, перед причинно-следственной связью. Русская школа Станиславского работает в таких отношениях: причина, а потом - следствие. Это - ответственность актера за эту связь. Но он может работать в другой связи, тогда - это имитация. Это - первое. Второе. Игра в сторону основного события, это нюанс, всегда строится в отрицании основного события. Это есть - эстетика иронизма. Сама по себе игра - есть игра с чем-то. Точно так же, как игра с ситуацией, игра с персонажем, игра с идеей, также точно - и игра с основным событием. Как бы, это движение предполагает всегда отрицание основного события. Это и есть игра. Это я называю иронизмом. Это - основной эстетический прием Платона и всех игровых структур. Тогда, когда мы встречаемся с тем, что мы отрицаем, это всегда неожиданно. Это - самый важный момент в игровых структурах. Если мы начинаем двигаться в сторону основного события, то мы обязательно где-то должны начать отрицать его. Как мы его отрицаем? Мы отрицаем не системой логики, а чувством игры, то есть - иронизмом.
Рольф АБДЕРАЛЬДЕН_____________________________
Но в то же время мы не можем отрицать то, что не видим.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Абсолютно верно, мы можем отрицать только то, что мы знаем, что мы знаем как истину. И это - есть игра.