Эти границы могут быть расширены с помощью психоаналитических методов получения данных. К этому относится психоаналитическое « интервью» с отдельным человеком с использованием свободных ассоциаций и регрессивного анализа. В небольших контролируемых группах может быть с успехом использован групповой аналитический метод для исследования бессознательных процессов аналогично тому. что происходит в терапевтической группе. Относительно успешно психоаналитические средства могут применяться и в больших группах (до 50 лиц). Здесь также следует учитывать групповые концепции желания и сопротивления, переноса и контрпереноса (Kreeger, 1977).
Значительно труднее применять этот метод к учреждениям и организациям в том их качестве, в каком они являются предметом изучения социологии и политологии. Тем не менее есть все основания предполагать, что в больших коллективах, в большей или меньшей степени, сознательные акты мышления, речи и поступков также управляются бессознательными процессами.
Уже Зигмунд Фрейд в своем известном эссе «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921) представил теорию, согласно которой массы, как и военнослужащие или церковные прихожане, более или менее идентифицируют себя со своим руководителем, которого возносят на пьедестал собственного Я-идеала и одновременно ощущают с ним свою солидарность. У любого грамотного читателя вполне естественна аналогия с Гитлером и немецким народом (Сталиным и советским народом — прим. русск. ред.).
Чтобы проверить подобные предположения, толкования и интерпретации на предмет их соответствия действительности, мы должны. как и в классическом психоанализе, иметь возможность говорить с пациентом, с лицом, выступающим в качестве члена подобного коллектива. Это в принципе возможно лишь тогда, когда речь идет о коллективе, который является частью современного общества, например, политической партии или союза. Здесь психоаналитические «интервью «, по возможности поддержанные проективными тестами, могут быть проведены в любое время. Если же мы говорим о временах Гитлера. то нам следует для начала отыскать людей, готовых свидетельствовать о том времени. Если члены тех или иных коллективов попадают в психоанализ в результате каких-либо невротических расстройств, то тогда психоаналитик, наряду с информацией о пациенте, имеет возможность получить сведения о коллективе, в котором тот находился. В этом случае возможно наблюдение за той или иной формой интерпретации.
Значительно сложнее составить представление о том, что пережили люди столетия назад и что переживают люди инобытной для нас культуры. Однако и здесь в принципе возможно применение психоаналитического инструментария.
В любом случае, в соответствии с психоаналитическими правилами исследователь должен частично идентифицироваться с предметом своего изучения и в своем контрпереносе обращать внимание на чувства, которые этот предмет у него вызывает: любопытство и удивление или раздражение и отвращение. Недостаток подобных исследований заключается в том, что контроль над собеседником отсутствует. Путем проверки исследователем своей интерпретации в разговоре с коллегами достигается относительная проверка собранных сведений, т. е. она в принципе возможна. Наконец, есть и читатели, которые выступают в роли «конечных потребителей» и выносят свое решение о том, доверять ли полученной с помощью психоаналитических методов информации, или нет.
При этом запрограммированы и возможные сопротивления. Фрейд (1911) сформулировал это так: «Общество не будет торопиться санкционировать нашу авторитетность. Оно должно находиться в оппозиции к вам, поскольку мы ведем себя по отношению к нему критически. Мы указываем обществу на то. что оно само участвует в создании причин неврозов». Применение психоанализа к общественным дисциплинам означает, что речь идет об (аналогично психоанализу индивида, групповому анализу и семейному анализу) общественном анализе, анализе культурном (Lorlnzer, 1988) или об общественной критике. В результате анализа всегда возникает тот или иной постулат, констатирующий:
Дело обстоит так:
Все выглядело бы иначе, если бы ученые развивали представления о правильном порядке вещей. Тогда полученные знания могли бы найти себе применение в направлении изменения общества. Тем самым научное исследование дополнялось бы политической деятельностью.
Как мы видели в главе VII. 4.3.. в психоанализе психоаналитик ограничивается тем. что вместе с пациентом вскрывает бессознательные процессы, предоставляя, однако, пациентам самим решать вскрытые конфликты. В психоаналитически ориентированной психотерапии терапевт, напротив, действует в духе лечения или изменения. Если исследователь, диагностирующий общественные процессы, придаст результатам своих исследований действенный характер, то в результате мы получим общественную терапию.
В этом щекотливом вопросе мнения расходятся: в то время как одни, например. Пауль Парии в Цюрихе. Хорст-Эбергард Рихтер в Гисене или Маргарет Мичерлих во Франкфурте, словом и делом нацелены на общественные преобразования, большинство психоаналитиков, если они вообще занимаются общественными вопросами, ограничиваются непосредственно самим диагнозом, его артикуляцией. Они предоставляют делать из всего выводы тем, кто отвечает за политическое состояние в обществе (парламентариям, правящим кругам, руководителям партий и т. д.).
Я придерживаюсь одного с Фрейдом мнения (1933. С. 162). что «не дело психоаналитиков разрешать межпартийные вопросы», что «психоанализ это беспартийный инструмент», «как к примеру исчисление бесконечно малых величин» (Фрейд, 1927. С. 360).
Психоанализ, однако, является «партией», поскольку стоит на стороне правды, сколь бы неудобной эта правда ни была. Что касается группировок, учреждений и организаций, то в них правда выходит на поверхность лишь тогда, когда преодолено сопротивление к ее признанию.
Основаниями для сопротивлений перед вскрытием правды чаще всего являются страхи потерять полноту власти, когда на свет выступают латентные факторы власти. Поэтому психоаналитикам не стоит удивляться, что на их услуги в качестве экспертов по вскрытию бессознательных процессов в обществе со стороны «начальствующих» не существует большого спроса: учителя в школе боятся за свою власть над учениками, в организациях — руководство опасается рядовых сотрудников, в политике — власть предержащие — народа.
С другой стороны,— это часто упускается в соответствующей литературе — в общественных группах, относящих себя к просвещенному и критически мыслящему слою общества, сохраняются зоны или области, в которых бессознательные процессы все же доминируют и при этом искажают восприятие реальности. Последнее связано с опасением признать в себе присутствие, помимо критичной и прогрессивной составляющей, некритичных и регрессивных компонентов. При том, что и те и другие могут соответствовать истинному положению вещей. Задача исследователя как раз и заключается в выяснении того, что же соответствует действительности, а что — нет. т. е. насколько эта действительность искажена личными или групповыми проекциями. Поэтому весьма важно более Или менее отчетливо различать следующие области:
а) реальную область общественного процесса, определяемую при помощи эмпирического метода социального исследования, и
б) область, не поддающуюся этому методу, но обнаруживаемую при помощи психоаналитических средств.
Приведу пример для иллюстрации: конфликт между Востоком и Западом в международных отношениях на реальной плоскости проявляется в различных распределениях сил между двумя силовыми блоками. Это можно проверить на соответствующих экономических и военных показателях. В психологической области конфликт Восток-Запад осложнен многосторонними проекциями. Они ведут к более или менее выраженному образу врага, не имеющему под собой реального основания. Путем осознания с помощью психоанализа проективных составляющих этого образа врага искаженное восприятие может быть в значительной степени скорректировано; на возможность такого пути ссылается. в частности, философ Эрнст Тугендхат (Tigendhat E.. 1987). Если, например, политики знакомятся друг с другом лично, как это стало уже обычным в последнее время, то появляется серьезный шанс узнать партнера с человеческой стороны и разрушить многосторонний образ врага; перспектива подобного сближения сторон вселяет определенные надежды.
Читатель, вероятно, заметил, что в данном случае я веду себя по отношению к обществу, как семейный терапевт по отношению к семье. Такая позиция позволяет применять психоаналитический инструмент сбора данных там, где создаются соответствующие условия исследования. Если же сверх того в договорном порядке будет закреплено объединение ответственных лиц учреждений с психоаналитиками для исследования и вскрытия существующих конфликтов между руководством и подчиненными психоаналитическими методами, тогда, по моему мнению, можно будет говорить о законном применении психоанализа на общественном пространстве.
Чтобы исключить всякое непонимание: у психоанализа есть одна цель — сделать бессознательные процессы сознательными или, выражаясь высоким «штилем», добиться истины. Там, где психоанализ применяется с этой целью, речь не может идти о каком-либо злоупотреблении. Если же психоанализ слишком тесно связывается с определенными общественными группами, например, с группой медиков, тогда появляется отмеченная, например, у Маргарет Мичерлих опасность «медикоцентризма» (Mitscherlich-Nielsen, 1983).
Если психоанализ вступает в сок» с каким-либо политическим направлением. например, с марксизмом, как это было в 20-е годы (вспомним фрейдомарксизм), или во времена студенческого движения (конец 60-х годов), то это вызывает опасность слишком односторонней политической ориентации. Психоанализ тогда легко попадает на службу политических сил и теряет свою свободу.