Современные исследования в области философии также дают пищу для анализа существующих языковых процессов. Так, Д.Булатов рассматривает нынешнее состояние искусства и культуры как силовое поле информационных потоков. По его теории, со временем информационное пространство декатегоризируется, но этот процесс «не свидетельствует о кризисе собственно искусства, науки или философии, основанных на проблеме языка. Это очевидное свидетельство кризиса языка как основы коммуникации, характеризующее переход на иной коммуникационный уровень» [См.: Булатов // http…]. В связи с вышесказанным, вероятно, правомерно говорить о том, что «генетическая мутация языка» (которая сейчас активно даёт о себе знать благодаря «узакониванию» в речи грубо-просторечной, жаргонной, инвективной лексики) может привести к новому коммуникационному уровню. Если судить по тому, что творится с русской речью в современном обществе, это уже произошло, и на самом деле «матерщина <…> является «нормальным языком социального взаимодействия…» [Кёстер-Тома 1994: 18-28].
Работу по сохранению родного языка нужно проводить именно сейчас, и начинать её надо со школьной скамьи. К тому же, судя по результатам анкетирования, подрастающее поколение всерьёз озабочено проблемами культуры речи. Нам только кажется, что дети не замечают тех глобальных перемен, которыми охвачен русский язык.
Список литературы
Д.Булатов. Искусство химер // http:// www. filosofia. ru / Библиотека философии и религии.
Кёстер-Тома З. Сферы бытования русского социолекта (Социологический аспект) // Русистика. 1994. №1-2. С.18-28.
Кирьянова М.Л., Шепилова Т.А. Язык современной французской молодёжи // Социальные варианты языка-III: Материалы межд. научной конференции 22-23 апреля 2004 года. Нижний Новгород, 2004. С.240-242.
Рябов Г.П. К проблеме экологии русского языка // Язык в современных общественных структурах (социальные варианты языка – IV). Нижний Новгород, 2005. С.3-6.
Тертышный Г.Г. Методы и средства биофизического полевого управления в биологических системах // «Злая лая матерная…»: сб. ст. / под ред. В.И.Жельвиса. М., 2005. С.565-571
Фёдорова Л.Л. Современная молодёжная речь: норма или антинорма? // http:// www. all. edu. ru
Щуплов А. Жаргон-энциклопедия современной тусовки. М., 1998. – 544 с.
2. О некоторых функциях арго // Культура речи и образование: Материалы Круглого стола, посвящённого Дням славянской письменности. – Тамбов, 2006.
По определению Н.Б.Мечковской, «функции – это не что иное, как реализация семантических возможностей семиотики в процессах коммуникации. Чтобы оценить функциональные возможности разных семиотик, требуется набор функций, который, во-первых, охватывает основные аспекты функционирования знаковых систем; во-вторых, включает функции, сопоставимые между собой по масштабу; в-третьих, является <…> пригодным для функционального анализа разных семиотик». [Мечковская 2004: 226].
Конспиративная, опознавательная, номинативная и мировоззренческая – вот основной набор арготических функций, который отмечается большинством отечественных социолингвистов [Бондалетов 1987; Миралаева 1994; Грачёв 1997 и др.].
Конспиративная функция проявляется в том, что преступнику важно зашифровать свою речь, чтобы его не поняли люди, не имеющие никакого отношения к преступному сообществу; опознавательная: преступникам всегда важно распознать в толпе «своих» и «чужих»; номинативная: наименование, точнее, переименование предметов, явлений, свойств. М.А.Грачёв отмечает, что «деклассированные всегда стояли перед проблемой создания тех слов, которые обеспечивали бы общение между ними в полном объёме». [Грачёв 1997]. Необходимо помнить, что преступник говорит на арго не всегда, а лишь в необходимых случаях. Следовательно, он номинирует, точнее сказать, переноминирует те предметы и явления, которые реально существуют в окружающем мире и которые, будучи переименованными, смогут оказать правонарушителю определенную услугу, например, ввести в заблуждение «непосвященных» людей. Возможность вторичной, коллективно одобренной номинации реализуется благодаря существующим культурным традициям, а также многочисленным парадигмам мыслей и знаний об окружающем мире. Наконец, мировоззренческая функция направлена на категоризацию арготической лексики в соответствии с мировидением, идеологией преступника. Тезаурус арго отражает языковую картину мира деклассированных элементов, которые используют лексический потенциал воровского языка исключительно в конкретной криминальной ситуации. «Там, где для объяснения постороннему потребовалось бы несколько слов, для своего достаточно, может быть, одного слова. Повседневный лексикон, таким образом, оказывается насыщен значением». [Фишер 1975: 412].
Вышеперечисленные функции являются базовыми для такого социального варианта языка, как арго. Но, безусловно, их недостаточно для того, чтобы представить, как функционирует этот «вторичный» языковой механизм. В данной работе мы хотели бы расширить общепринятую стандартную классификацию функций преступного социодиалекта, обозначив (далеко не все) дополнительные аспекты их рассмотрения.
1. Магическая функция арго связана с суевериями: не всегда «дело» удаётся, и такая неудача объясняется не только невнимательностью исполнителя, но и внешними причинами. К. Мегрелидзе пишет, что магическое мышление свойственно, в первую очередь, категориям людей таких профессий, «где случайность играет большую роль». [Мегрелидзе 1973: 314]. Магическое мышление характерно не только для отдельного человека, но и для всей асоциальной группы: наиболее излюбленное место для «сходки», «удачное» время для выполнения воровского задания и т.п. А.В. Кучинский считает, что преступник не столько набожен, сколько суеверен: идеализация сил – помощниц, определенная зависимость от них характеризует преступника как человека суеверного.
Под магической стороной арготического слова, как правило, понимается степень воздействия арготизма на окружающих
В уголовной среде имеют место черты фетишизма, когда вор идеализирует, возводит в ранг священных некоторые предметы, как правило, из сферы своего ремесла, например, первую отмычку, фомку и пр., которые принесли ему когда-то удачу. Истоки этого явления – в древнем магическом мышлении.
2. Аккумулятивная функция арго реализует антропологическую опытную память, хранящуюся в языковых архетипах (кодах). Как отмечал У.Лабов, «носитель языка имеет доступ к своим интуитивным знаниям о языке и умеет рассказать об этом». [Лабов 1975: 101]. Арго вбирает в себя «язык, быт, социальные отношения, социальную и индивидуальную психологию, этнографию и культуру в самом широком понимании этого слова». [Елистратов 1994: 96 – 181]. Говорить о так называемых «мифологических пережитках» в асоциальной среде можно исключительно с опорой на архетипические признаки. Архетипизация мировосприятия преступника позволяет сделать вывод об универсальных символах и образах, реализовавшихся впоследствии в арго, в традициях уголовного мира, специфических чертах воровской субкультуры.
Арготирующие сохраняют в своём языке и субкультуре мифологические тенденции, которые, как правило, выдержаны в дуалистическом видении мира и отражают негативные и позитивные для преступного сообщества явления. Воровские традиции – это своего рода типизированная память преступного коллектива.
3. Благодаря сенсуально-действенной функции арго, которая тесно взаимосвязана с аккумулятивной, человек формирует, а затем использует свой мировоззренческий потенциал. Причём структура картины мира у каждого носителя языка, в том числе и говорящего на арго, может быть сугубо индивидуальной, но она непременно подчиняется коллективным представлениям о сущности бытия и мира.
4. Функция графической репрезентации. В рамках этой функции реализуются воровские татуировки и аббревиатуры. Татуировки формируют своеобразную графическую систему, которую правомерно называть пиктографическо-идеографической.
5. Дифференцирующая функция арго касается, прежде всего, так называемого кастового расслоения среди заключённых.
Безусловно, на лексический состав арго большое влияние оказывают социальное расслоение и кастовая дифференциация преступников. Арготизмы содержат в себе оценочные характеристики, указывают на степень значимости человека в уголовном мире, отражают взаимоотношения людей. Арготизм способен выражать отношение человека к человеку.
Дифференцирующая функция татуировок заключается в стремлении авторитетов возвысить себя в преступной среде еще более путем оригинального устрашающего и внушительного рисунка, а неавторитетов – еще более унизить и навсегда поставить на них клеймо раба или опущенного.
6. Социальная функция. О том, что происхождение, формирование и развитие арго имеют социальный характер, писали многие известные исследователи арго и естественного языка, социологи и юристы [Ларин 1931; Лихачёв 1992; Грачёв 1997 и др.]. По их мнению, асоциальные группы образовались после деления общества на антагонистические классы, и возникновение таких групп есть не что иное, как форма протеста против существующих в обществе порядков, выражающаяся также в групповом языке. По Д.Д.Гамперцу, социальная функция арго заключается в способности «поддерживать групповую исключительность». [Гамперц 1975: 194].