Платов Антон Магические Искусства Древней Европы (стр. 4 из 73)

Это — пекельное царство славянских мифов, называемое иногда адом без придания последнему термину христианской нагрузки. Здесь обитает Хель — богиня Смерти, тождественная славянской Бабе Яге. Интересно, что обе традиции подчёркивают некую уродливую несимметричность её облика. У скандинавской Хель лицо, одна половина которого цвета мяса, другая — мёртвая, синего цвета. У славянской Яги одна нога живая, другая, как известно, костяная, мёртвая. Образ богини Смерти, Чёрной Матери — несомненно, один из древнейших образов мировой мифологии. Правда, такой взгляд на владычицу Нижнего Мира отвечает только одной из её «ипостасей», а есть и другие, не менее важные...[11]

Другой обитатель подземного царства — дракон Нидхегг, также известен всем индоевропейцам. Он же, возможно, — мировой змей Ермунганд, он же — иранский дракон Дахака, он же — славянский Ясса (или Яшша), Ящер. В пекельном царстве гложет он умерших злодеев, и — он же! — кольцом обвивает Мидгард, мир людей. Это — мировое зло, так сказать, «антилогос» нашего мира, дожидающийся часа сжать свои смертельные кольца. Отметим, что так же, как и в отношении Бабы Яги, это только один из возможных взглядов на Мирового Змея, только один из возможных способов его восприятия. Того же Змея мы видим на магическом жезле Меркурия, в драконах геомантических традиций, в образах богов-Трикстеров — тех, «кто вечно хочет зла и вечно совершает благо»...[12] Наконец, во многих славянских заговорах упоминается, что именно Змей «куёт глубь морскую, высь небесную, крайний зуб и хребетную кость» — то есть связывает Мир воедино...

И, наконец, Верхний Мир — Правь, или Асгард (дословно — город богов). Здесь живут наши боги, и здесь небесные олени объедают листву Древа Мира:

Четыре оленя,

рога запрокинув,

гложут побеги:

Даин и Двалин,

Дунейр и Дуратрор.

(Речи Гримнира, 33)

Эти небесные олени — символ Неба, общий священный символ древнейших индоевропейских религий. До сих пор их рисуют на «писанках» — расписанных пасхальных яйцах. В русской вышивке образ оленей, объедающих листву ясеня Иггдрасиль, дожил до прошлого столетия, хотя мифологический смысл этих изображений во многом забылся.

Ясень Иггдрасилъ, Древо Мира, пронизывает все три мира. Асгард, город богов, находится под самым Небом Мира, и олени, объедающие крону Ясеня, взобрались на крышу самого высокого чертога Асгарда, чтобы дотянуться до листвы. Так сказал Гримнир в палатах Гейрреда:

Эйктюрнир олень,

на Валъхалле стоя,

ест Лерад листву...[13]

(Речи Гримнира, 26)

Высоко в Небе Мира, на вершине Ясеня, восседает, согласно скандинавской Традиции, мудрый Орёл. (Не потому ли и Боян, взлетая «под облакы», принимал личину орла?) Этот священный образ — образ Орла, венчающего Мироздание, — один из самых потаённых и магических в традициях индоевропейцев. Впрочем, как и самое Древо, Орёл также известен магам практически всех народов. Сюда, в верхние пределы Мира, приведёт нас исследование, если начнём мы распутывать тайны происхождения величайших символов и образов, используемых человечеством. Отсюда берут начало и имперские орлы ариев (в том числе и российский двуглавый), и Феникс — огненный орёл магических откровений и инициации, и Орёл Кастанеды, пожирающий осознание... Впрочем, об Орле довольно.

Следует упомянуть ещё одного мифологического обитателя Древа — белку, носящую, согласно Эдде, имя Ротатоск (т.е. Грызозуб), бегающую по стволу Ясеня и переносящую новости и перебранку между верхним Орлом и нижним Драконом. Этот образ, также имеющий огромное магическое значение, сохранился, к сожалению, лишь в славянской и скандинавской Традициях. Мы уже упоминали о варианте трактовки вступительных строк «Слова о полку Игореве», согласно которой Боян путешествовал по Древу в личине белки, — параллель налицо. Другое славянское упоминание о белке Ротатоск принадлежит перу А.С.Пушкина.

Удивительно, насколько неисследованным остаётся сказочное наследие великого русского поэта; я не имею информации относительно того, кем и во что был посвящён Александр Сергеевич, но сам факт магического посвящения сомнений не вызывает: слишком многое звучит в его сказках, чтобы считать их простым пересказом сказок народных. Так, например, русская фольклорная традиция не знает мифологического петуха по имени Гуллинкамби (т.е. «Золотой Гребешок»), известного нам только по скандинавским текстам[14]; точно так же народные русские сказочники не знают сказаний о волшебном народе Дон (или Дану), о принце Гвидионе из этого народа, но Пушкин упоминает эти имена: царь Дадон, царевич Гвидон... Ещё более удивительно, что нередко новейшие фольклорные сборы в русской глубинке вскрывают именно те неизвестные доселе пласты общеевропейских параллелей, на которые рке намекал Пушкин...[15]

Упоминает Пушкин и о белке Ротатоск — помните, в «Сказке о царе Салтане»:

Ель в лесу, под елью белка;

Диво, право, не безделка —

Белка песенки поёт

Да орешки всё грызет...

К слову, сия ель (вероятно, вернее будет сказать — сия Ель) возвышается не где-нибудь, а на острове Буян, который выглядит славянским аналогом кельтского Аваллона — священного острова в Западных морях. И белка эта — ещё к слову — совершенно не случайно песенки поёт — у Пушкина в сказках вообще нет случайных слов. Впрочем, об этом чуть позже, а пока довольно и о белке.

Спустимся ещё чуть ниже — туда, куда бежит Ротатоск, неся Силу Орла. Здесь, у корней Ясеня, бьёт священный источник Урд. Здесь — центр Мира. У этого источника богини судьбы — норны — прядут жизни людей, богов и всего живого. Сюда боги съезжаются, чтобы держать совет:

Кермт и Эрмт,

и Керлауг обе

Тор вброд переходит

в те дни, когда асы

вершат правосудье

у ясеня Иггдрасилъ;

в ту пору священные

воды кипят,

пламенеет мост асов.[16]

(Речи Гримнира, 29)

* * *

Рассказывая о структуре Мира в северной традиции, мы ещё не упоминали кельтов. Это, разумеется, не случайно; дело в том, что мистическая традиция кельтов, хотя и родственная германо-славянской, всё же стоит несколько особняком. Как и все индоевропейцы, древние кельты прекрасно знали о существовании трёх «ступеней» мироздания, но знание это носило у них гораздо более сложный характер.

В 1862 году в Великобритании Д.Дж.Родериком было опубликовано принадлежащее перу Йоло Морганнуга собрание валлийских бардовских текстов, озаглавленное «Барддас»[17]. Помимо всего прочего, «Барддас» содержит и знаменитые «Триады Бардов», где есть строки, касающиеся интересующей нас темы:

Три вещи, необходимые для всего, что живо: рождение в Аннуне, рост в Абреде и полнота на небесах, то есть в круге Гвинвид; ничто не существует вне этих трёх вещей, кроме Бога.

Аннун, Абред и Гвинвид представляют собой кельтский вариант трёхчастного вертикального деления Мира; Аннун выглядит аналогом Хель, Абред — Мидгарда, Гвинвид — Асгарда. Это действительно так, но... не совсем. Даже одного-единственного приведённого выше отрывка может оказаться достаточно, чтобы увидеть, что в триаде Аннун — Абред — Гвинвид скрыто нечто большее, чем в триаде Хель — Мидгард — Асгард. Недаром и сами кельты называли ступени этой вертикальной последовательности не мирами, но кругами.

По определению «Барддас», Абред — круг, «где смерть сильнее жизни, и где всё существующее порождено смертью». Мидгард, мир людей, этому определению вполне отвечает: каждый из нас смертен. Гвинвид, согласно «Барддас», — круг, «где жизнь сильнее смерти, и где всё существующее порождено жизнью». Вспомним, что языческие боги не бессмертны, но жизнь в Асгарде действительно «сильнее смерти». Однако понятие «Абред» шире, чем понятие «Мидгард», так же, как Гвинвид — нечто большее, чем просто Асгард, мир человеческих богов. Действительно, ведь северные саги неоднократно упоминают и другие миры, кроме трёх классических: таковы, например, скандинавский Утгард, мир великанов, Альвхейм, мир светлых альвов (эльфов) и т.д. Существа, обитающие в этих мирах, смертны, но Мидгарду не принадлежат. Таким образом, в круге Абред могут сосуществовать различные миры, подобные нашей с вами Яви, в круге Гвинвид — миры, подобные Прави или Асгарду...

Это очень краткое (и довольно поверхностное) описание кельтской модели вертикального строения Мира. На самом же деле триада Аннун — Абред — Гвинвид представляет собой мощнейший аппарат для анализа и описания реальности, тщательно разработанный в книге «Барддас» и других валлийских средневековых источниках. Но более подробное рассмотрение этой триады уведёт нас в сторону от темы этой книги. Поэтому здесь мы остановимся ещё только на одном понятии, связанном с этой триадой, — на понятии Круга Пустоты, круга Кигант:

Три круга бытия: круг Кигант, где нет ни живого, ни мёртвого, кроме Бога, и никто, кроме Бога, не может пересечь его; круг Абред, где смерть сильнее жизни и где всё существующее порождено смертью; круг Гвинвид, где жизнь сильнее смерти и где всё существующее порождено жизнью...