С другой стороны, имеется некая противостоящая «на-
ционализму» сила — «Наши», которая выступает непонят-
но за что. Попробуйте спросить у молодых и хороших ре-
бят из этой организации: «если вы — «наши», то кто тогда
«НЕ наши»? Вопрос повергает их в состояние ступора, по-
добно зависшему компьютеру. Зато более-менее ясно, ПРО-
ТИВ чего — против «фашизма и всего плохого».
Тонкость, в данном случае, в том, что, при необходи-
мости, политтехнологи позволяют развернуть каждое из
этих искусственных политических направлений на 180 гра-
дусов, превратив «Наших» в аналог «красно-коричневых от-
рядов», а «русский национализм» — в, как уже отмечалось,
заготовку для «нациебилдинга». С помощью таких схем-«пе-
ревертышей» политтехнологи намереваются манипулиро-
вать обществом как можно дольше, экономя к тому же вре-
мя и деньги (ничего нового придумывать не нужно — «брен-
ды» уже известны и «раскручены»).
5.3. Максимальное упрощение
схемы («кретинизация»)
Подробное описание
Данный способ также является разновидностью перво-
го, но доведенной до логического абсурда.
Манипулятор в процессе обсуждения какой-либо темы
выхватывает отдельный, чаще малозначимый или непринци-
пиальный, но удобный для него аспект темы и сводит всю
многогранную проблему исключительно к нему.
Все, не связанное с данным аспектом, отбрасывается
или «не замечается». Обсуждение целостной схемы вводит-
ся в удобные манипулятору рамки. Если реципиент прини-
мает такую трактовку, он автоматически лишается возмож-
ности увидеть вопрос в комплексе и оценить все стороны
рассматриваемой проблемы.
«Кретинизация» обсуждаемого вопроса чаще всего ис-
пользуется манипулятором при непосредственном общении
с жертвой манипуляции. Особенность данного вида манипу-
ляции сознанием — его исключительная эффективность при
условии достаточной подготовки и опыта манипулятора и,
наоборот, отсутствия необходимых навыков контрманипу-
ляции у реципиента. Как правило, нечто подобное происхо-
дит, когда манипулятор оказывается, благодаря контраргу-
ментам оппонентов, в сложной ситуации и ему необходимо
любыми способами заставить аудиторию поверить в спра-
ведливость именно его позиции — для того, чтобы скрыть
приближающееся фиаско. Особенно, если данная слож-
ная для него ситуация усугубляется «цейтнотом»: исправ-
лять положениие нужно быстро, и времени на выстраива-
ние сложной манипуляционной схемы нет. «Критичность»
ситуации обуславливает применение рискованных, но эф-
фективных — при успешном исполнении — методов мани-
пуляции сознанием.
Исключительно часто такие приемы применяются в
теле- и радиопередачах, когда ведущий («демократической
ориентации»; другие там встречаются редко) спорит с ра-
диослушателем, не принимающим навязываемых СМИ ли-
берально-разрушительных ценностей. Пример такой ма-
нипуляции — передача «Разворот» на радиостанции «Эхо
Москвы», эфир 15 сентября 2005 года. Ведущий, М. Гана-
польский, «пропускает» в эфир высказывание человека, от-
стаивающего очевидный взгляд: при СССР у молодежи было
несравнимо больше шансов выйти в люди, получить обра-
зование, достойную работу и обрести свое место в жизни.
Подобное отношение к СССР, к строю, который демократи-
ческий Ганапольский искренне ненавидит, вызывает у него
бешеную реакцию.
«Слушатель: Ну, вот что я хочу сказать. Я сейчас работаю,
у меня своя фирма. И вижу, что у молодежи нет перспектив.
Вот совсем... Ведь они [молодежь] не знают, что такое СССР,
как там было, что там заботились!.. Они всего этого не видели,
не знают... А знают только то, что сейчас есть — и у них нет
хорошего будущего! Потому, что сейчас жизнь другая, что вот
так Ельцин с Путиным устроили, потому что молодежи неку-
да... И они даже не знают, как было иначе... как в СССР было,
понимаете?.. У молодежи сейчас нет хорошего будущего, по-
тому, что все против них. Вот, что я хочу сказать. У нас сейчас
нет для молодежи возможностей, чтобы развиваться, чтобы
спокойно жить и работать!
Ганапольский: Послушайте, недавно я читал высказыва-
ние четырнадцатилетнего мальчика. Он не знает, что такое
СССР, никогда там не жил, а все знает только по рассказам.
И туда он не стремится! Он хочет выучиться на строителя и
строить высотные здания. Вопрос: как ему может помешать
стать строителем и строить высотные дома то, что он не зна-
ет, как жилось в СССР?
Слушатель: Ну, Матвей, я же говорю. Они не знают этого,
они [молодежь] сейчас брошены, куда он пойдет?
Г.: Я вас спрашиваю: как то, что он не знает, как было в
СССР, может помешать ему выучиться на строителя?
С: Ну так сейчас это [получить качественное образова-
ние] сложнее стало! Для молодежи — я это хочу сказать! Он
не может... ему же сложнее, чем тогда...
Г.: Не-ет! Нет, я вам задал вопрос, вы на него должны от-
ветить: если этот молодой человек не знает, как'жилось в
СССР — как это помешает ему выучиться на строителя и стро-
ить высотные дома... вот, как он говорит? Прошу ответить [го-
ворит с очень жестким нажимом]!
С. [явно растерян таким прессингом ведущего]: Ну, Мат-
вей, вы же профессионал, мне сложно с вами спорить, про-
сто я хотел сказать...
Г. [почти кричит, перебивает]: Да я вообще молчу! Я вам
не мешаю говорить! Либо вы перестаете переходить на лич-
ности и отвечаете на вопрос, либо... кладете трубку... теле-
фонную! Или я...
С: Ну вот я же...
Г. [снова перебивает, говорит очень жестко и громко]:
И что это такое? Я задал вопрос — а вы на меня «наезжаете»!
Я хочу, чтобы вы ответили на вопрос и перестали на меня «на-
езжать»! Я требую ответа: каким образом ему может помешать
стать строителем и строить то, что он «не знает» СССР?
С. [явно выходит из себя, начинает говорить яростно,
убедительно, не выходя, однако, за рамки приличий]: Так вот
что хотел сказать! Сейчас молодежи учиться сложнее! Куда
он [обсуждаемый мальчик] пойдет? Образование сокращает-
ся, какие настроения, вы знаете?! У меня племянник, ему сем-
надцать. Он говорит моей сестре: мам, я лучше, вместо ар-
мии, пойду наркотиками торговать! Меня тогда не в армию, тюрьму посадят, и все меня будут уважать! А если я в армию
пойду — меня за «лоха» будут считать. Потому что ты меня от
армии «отмазать» не смогла! Вот какие настроения сейчас в
молодежи! Я сам на стройке работаю [говорит очень убеди-
тельно, Ганапольскому явно нечего возразить]. И я знаю это
сам! Кому работать? Молодежь не идет— на улицу они идут,
а не работать! Кто дома такие будет строить — таджики? На-
шим же [молодым людям] объяснили Ельцин с Путиным, что
нужно не работать, а зарабатывать, хапать! И все они [Ельцин
с Путиным] сделали, чтобы у молодежи СЕГОДНЯ не было та-
ких хороших возможностей, как в Советском Союзе! Вот они
и не будут работать! Какие «высотные дома», о чем вы вооб-
ще говорите?!
Г. [явно растерян, лихорадочно ищет выход]: Так, я вас
понял. Ваша... ээээ... точка зрения... Ну, в общем, понятна...
Я вот хочу спросить: этот мальчик, я говорил, он хотел строить
высотные дома. Вы, как строитель, ответьте: когда было боль-
ше построено высоток — в счастливом Советском Союзе, или
сейчас, при такой «плохой» [произносит это с явной издевкой,
ерничает] демократии? Отвечайте!
С: Ну, я...
Г.: Не-ет, вы отвечайте! Когда было больше построено вы-
сотных зданий?
С. [растерян, чувствует, что ему не переспорить агрессив-
ного ведущего]: Ну, наверное сейчас...
Г. [торжествующе]: Во-от! Все, это — ответ! Вопрос закрыт!
Новости!»
В данном случае Ганапольский вынужден дезавуировать
в эфире исключительно опасное для либерально-рыночной
идеологии утверждение, что советский строй обеспечивал
гораздо более удобные для профессионального развития мо-
лодежи (и, следовательно, для развития всего социума) ус-
ловия. Однако спорить об этом он не может: утверждать
обратное в условиях, когда подавляющая часть населения
сегодняшней России считают так же, как и «слушатель», оз-
начает выставить себя явно предвзятым человеком. Поэто-
му он цепляется к одному высказыванию «слушателя», дово-
дя его до абсурда, и на этом строит свою манипуляционную
установку. Он берет фразу «у них нет хорошего будущего [в
сегодняшних социально-политико-экономических услови-
ях России]» и «привязывает» это высказывание к другому,
явно эмоциональному: «...Ведь они [молодежь] не знают,
что такое СССР, как там было». Собеседника Ганаполь-
ского можно понять: любой нормальный человек, имеющий
детей, с большим удовольствием дал бы им возможность
жить в обществе без наркотиков, без преступности, прости-
туции и массового распространения инфекционных заболе-
ваний (СПИД, гепатиты различных форм, ИПП, туберку-
лез и пр.), колоссальный всплекс которых свойственен «де-
мократической» России. Под термином «не знают СССР»
«слушатель» подразумевал «не жили в СССР, не имеют воз-
можности сравнивать». Ганапольский прекрасно понимает
разницу (он человек бессовестный, но явно неглупый), но
использует вежливость, корректность и культурность оп-
понента для достижения целей манипуляции.
Увязав эти две фразы, ведущий получает дикий гиб-
рид — «они не имеют хорошего будущего, потому что не
знают СССР». Именно эту ахинею Ганапольский и приписы-
вает собеседнику (21.1), используя для морального давления
повышенные тона, эмоции и угрозы отключить связь (пара-
зитирование на своем авторитете ведущего, 7.6). Таким об-
разом, обсуждаемая тема — отсутствие перспектив лично-
го развития у большинства сегодняшней молодежи — пре-
дельно оглупляется и сводится к тому, что отстаивающий