Дискурс радикального конструктивизма традиции скептицизма в современной философии и теории познания (стр. 39 из 75)

Интерпретации

Данные эксперименты являют собой пример того, как мы видим или слышим то, чего «там» нет, или не видим и не слышим того, что «там» есть, до тех пор, пока установившаяся координация между ощущениями и движениями ни позволит нам «постигнуть», что же там, скорее всего, есть. Позвольте мне несколько усилить это высказывание, приведя здесь «принцип недифференцированного кодирования»:

«В ответе нервной клетки не кодируется физическая природа фактора, вызвавшего этот ответ. Кодируется лишь "сколько" в отношении данной точки моего тела, но не "что именно"».

Возьмем, к примеру, светочувствительную рецепторную клетку сетчатки - «палочку», которая поглощает электромагнитное излучение, исходящее от отдаленного источника. В результате этого поглощения изменяется электрохимический потенциал клетки, что приводит к периодическим электрическим разрядкам некоторых клеток, расположенных на высших уровнях постретинальной нейронной сети (см. ниже, Рис. 11), причем с периодичностью, находящейся в соответствии с интенсивностью поглощаемого излучения, однако не содержащей в себе никаких указаний на то, что эта разрядка была вызвана именно электромагнитным излучением. То же является справедливым в отношении любых других рецепторных клеток, будь то вкусовые луковицы, рецепторы давления, либо другие рецепторы, связанные с ощущениями запаха, тепла и холода, звука и т.д.: все они остаются «слепыми» к качественной стороне своих стимуляторов, реагируя лишь на количественные аспекты. Столь необычный факт не должен вызывать удивление, поскольку в действительности «где-то там» не существует ни света, ни цвета, а лишь электромагнитные волны; «где-то там» нет ни звуков, ни музыки, лишь периодические колебания давления воздуха; «где-то там» нет ни тепла, ни холода, лишь движущиеся молекулы с большей или меньшей кинетической энергией и так далее. В конечном итоге, безусловно, нет «там» и боли. Поскольку физическая природа стимулов - их качество - не закодировано в нейронной активности, возникает главный вопрос: каким образом наш мозг порождает такое громадное многообразие того мира, который мы воспринимаем в каждый момент нашего состояния бодрствования, а иногда и в сновидениях во время сна? Это и есть «проблема мышления» («Problem of Cognition»), попытка понять суть когнитивных процессов. Способ постановки вопроса предопределяет варианты возможного ответа. Таким образом, я собираюсь так переформулировать «проблему мышления», чтобы тот формальный инструментарий, которым мы сегодня располагаем, оказался максимально эффективным. Именно с этой целью я перефразирую (—>) «когнитивность» следующим образом:

КОГНИТИВНОСТЬ -> вычисление реальности[51]

Этим шагом я рискую спровоцировать целый шквал возражений. Во-первых, похоже, что я заменил один непонятный термин - «когнитивность» («cognition») тремя другими, два из которых - «вычисление» («computing») и «реальность» («reality») являются еще в большей степени туманными, чем ими определяемый, а единственное определенное слово оказывается неопределенным артиклем («а»). Более того, употребление в данном случае неопределенного артикля подразумевает странное существование каких-то других реальностей помимо одной единственной («the») реальности, т.е. нашей любимой Окружающей Среды; и, наконец, похоже, что введением термина «вычисление» я утверждаю, что буквально все, начиная от моих наручных часов и заканчивая Галактикой, является просто продуктом вычислений и не существует «где-то там». Неслыханно!

Проанализируем эти возражения по порядку. Во-первых, позвольте мне устранить неприятные ощущения, которые может доставить термин «вычисление» группе, состоящей из женщин и мужчин, более склонных к гуманитарным, чём к естественным наукам. Достаточно безобидный термин «вычислять» (computing, от com-pulare) буквально означает рассматривать, созерцать (putare) вещи в их взаимодействии (com-), без какого-либо обращения в явной форме к численным величинам. И действительно, я буду использовать этот термин в его наиболее общем значении для указания на операции (причем, не обязательно численные), приводящие к трансформациям, модифици-кациям, реорганизации, упорядочению и т.д. наблюдаемых физических сущностей («объектов») или их репрезентаций («символов»). Так, к примеру, простую перестановку трех букв А, В, С, при которой последняя буква становится первой: С, А, В, я буду называть вычислением. То же самое - операция удаления запятых между этими буквами: CAB, а также семантическая трансформация, превращающая кэб (CAB) в такси, и так далее. Теперь мне следует вернуться к защите использования мною неопределенного артикля в выражении «реальность» («a reality»). Конечно, я мог бы спрятаться за логический аргумент о том, что таким способом - путем употребления артикля «а» я указываю на решение вопроса для общего случая, а при употреблении определенного артикля «the» - для какого-либо частного случая. Однако, мое обоснование имеет более глубокие корни. И действительно, существует глубокая пропасть, разделяющая «Then-направление мысли от «А»-направления мысли, в рамках которых, соответственно, ключевые разделительные понятия «подтверждения» и «корреляции» берутся в качестве объяснительных парадигм феномена восприятия. «ТЬе»-направление мысли: мое ощущение прикосновения является подтверждением моего зрительного ощущения того, что здесь стоит стол. «А»-направление мысли: мое ощущение прикосновения в своей корреляции с моим зрительным ощущением порождает опыт, который я могу охарактеризовать, как «здесь стоит стол». Я отвергаю точку зрения THE по соображениям эпистемологического характера, поскольку в таком случае вся Проблема Когнитивности вытесняется в область когнитивного слепого пятна: даже отсутствие проблемы становится незаметным.

В конце концов, можно справедливо возразить, что когнитивные процессы не вычисляют часы или галактики, а в лучшем случае - описания такого рода сущностей. Принимая данное возражение, приведенную выше формулировку я замещаю другой:

КОГНИТИВНОСТЬ —> вычисление описаний реальности.

Тем не менее, нейрофизиологи нам укажут [5] на то, что любое описание, вычисленное на одном уровне нейронной активности, к примеру, спроецированный на сетчатку образ, будет подвержено новой обработке на высших уровнях, и так снова и снова, пока некая двигательная активность ни будет рассматриваться наблюдателем в качестве «окончательного описания», выражаемого, например, фразой «здесь стоит стол». Соответственно, я снова вынужден модифицировать вы-

где развернутая в обратном направлении стрелка символизирует бесконечную рекурсивность описаний описаний... Такая формулировка имеет то преимущество, что одно неизвестное, а именно «реальность», успешно исключается. Реальность имплицитно возникает в результате операции рекурсивных описаний. Более того, нам также может пригодиться такая интерпретация: вычисление описаний есть не что иное, как просто вычисление. То есть:

В заключение: когнитивные процессы я предлагаю интерпретировать в качестве непрекращающихся рекурсивных процессов вычисления и надеюсь, что в последующем tour deforce в область нейрофизиологии мне удастся сделать данную интерпретацию предельно ясной.

Нейрофизиология

/. Эволюция

Чтобы достаточно полно оценить принцип рекурсивного исчисления в качестве основополагающего принципа любых когнитивных процессов - в том числе самой жизни, как меня в этом убеждает один из ведущих мыслителей в биологии [6] - может оказаться полезным на минуту вернуться к самым элементарным, или, как сказал бы эволюционист, к самым «ранним» проявлениям данного принципа. Таковыми являются «независимые эффекторы», независимые сенсо-моторные образования, обнаруженные у Protozoa и Metazoa разбросанными по поверхности их тела (Рис.7). Треугольная часть такой единицы, выступающая своей вершиной над поверхностью, представляет собой чувствительную область, луковицепообразная часть - контрактилыгую двигательную область. Изменения концентрации химического агента, находящегося в прямом контакте с чувствительной вершиной, и ею «воспринимаемые», вызывают немедленные сокращение данной единицы. Итоговое смещение этой или любой другой единицы в результате изменения формы тела животного или его местонахождения может, в свою очередь, вызвать воспринимаемые изменения в концентрации агента, контактирующего с данными единицами, которые, снова-таки, становятся причиной их немедленного сокращения и так далее. Таким образом, мы приходим к следующей рекурсивности:

Рис.7

Рис.8

Рис.9

Пространственное разделение чувствительной и двигательной частей, по-видимому, представляет собой следующий эволюционный шаг (Рис.8). Теперь сенсорные и моторные органы соединены тонкими филаментами, «аксонами» (по сути, дегенеративными мышечными волокнами, утратившими свою способность к сокращению), которые передают сенсорные возмущения к своим эффекторам, порождая тем самым явление передачи «сигнала»: увидел что-то здесь, действуй соответствующим образом там. Однако, ключевой стадией в эволюции сложной организации центральной нервной системы (ЦНС) млекопитающих, по-видимому, следует считать возникновение «вставочного нейрона», клетки, расположенной между сенсорной и моторной единицей (Рис.9). По сути, это -чувствительная клетка, способная реагировать только на универсальные «агенты», а именно, на электрическую активность афферентных аксонов, оканчивающихся поблизости от нее. Поскольку ее активность в настоящем может оказывать влияние на ее реактивность в дальнейшем, то тем самым в животное царство вводится элемент вычисления, обеспечивая соответствующие организмы удивительным многообразием моделей нетривиального поведения. Установив единожды генетический код для вставочного нейрона, добавить генетическую команду «повторить» большого труда не составит. Теперь, как я полагаю, довольно просто представить себе быст-