Работа над рукописью потребовала не только кабинетных усилий, но и существенных финансовых затрат. Частые поездки в Германию, посещение научных библиотек, работа с оргтехникой - все это было бы невозможным без спонсорской помощи[3], оказываемой автору частным образом в течение ряда лет двумя людьми: профессором Фрайбургского университета Ульрихом Вольфом и бизнесменом господином Манфредом Ваушкуном. Кроме того, профессор Вольф - специалист в области генетики человека, чьи интересы выходят далеко за пределы его непосредственной специальности, -впервые ввел меня в конструктивистский дискурс, что позволило по-новому взглянуть на некоторые, казалось бы, хорошо известные факты, задуматься над вещами, казавшимися до этого банальными и мало привлекательными.
Особую благодарность я выражаю своей жене Ладе Цоколовой, без которой сконструированная мною «действительность» была бы гораздо беднее и менее жизнеспособной.
Январь 2000 г.
Рождение дискурса
Официальной датой рождения радикального конструктивизма можно считать год публикации сборника на немецком языке «Изобретенная действительность» под редакцией П. Ватцлавика (американского психолога австрийского происхождения), первое издание которого увидело свет в 1981 году. И хотя первая его монография, посвященная теме «конструирования реальности» увидела свет еще в 1976 году в США (под названием «Насколько реальность реальна?»), а о радикализации конструктивизма Пиаже Глазерсфельд говорил еще в середине 70-х годов, свое окончательное смысловое звучание радикальный конструктивизм обретает лишь с выходом в свет указанного сборника. В предисловии Ватцлавик разъясняет, что такое конструктивизм, а в главе «Введение в радикальный конструктивизм» фон Глазерсфельд дает исчерпывающее обоснование «нетрадиционному направлению в эпистемологии» -радикальному конструктивизму.
Вот что Ватцлавик говорит о самом термине конструктивизм: «Что касается третьего выше упомянутого аспекта о том, что мы якобы открываем действительность, то для выражения противоположной позиции [о том, что любая действительность является самым непосредственным образом конструкцией того, кто, как он полагает, эту действительность открывает и исследует] в последние годы получило распространение неудачное выражение, происходящее из англоамериканской языковой среды, а именно - конструктивизм. Неудачное потому, что, во-первых, оно уже встречалось в употреблении в области Традиционной философии с несколько другим смысловым оттенком; во-вторых, в начале двадцатых годов оно обозначало существующее в Советском Союзе в течение непродолжительного времени движение в области изобразительного искусства и архитектуры; и, в-третьих - из-за своего чуждого немецкому языку звучания. И если бы родившееся дитя к этому времени уже не носило данного имени, то обозначение типа пауки о действительности (Wirklichkeilsforschung) было бы предпочтительнее» [Watzlawick 1998, S.10].
В сжатой форме центральная парадигма радикального конструктивизма может быть передана следующей цитатой из работы Глазерсфельда: «(а) знание не обретается пассивным образом, оно активно конструируется познающим субъектом; (Ь) функция познания носит адаптивный характер и служит для организации опытного мира, а не для открытия онтологической реальности» [Glasersfeld 1996, р. 18].
Однако за этой фразой - вершиной айсберга конструктивистского дискурса скрывается огромный пласт различных концепций, теорий, учений, эмпирических обобщений из самых разнообразных областей человеческой деятельности. Не случайно Зигфрид Шмидт - один из ведущих конструктивистов в Германии - обозначает радикальный конструктивизм как становящийся дискурс, как «междисциплинарный контекст»: «...Радикальный конструктивизм - это не гомогенная доктрина, а чрезвычайно динамичный междисциплинарный контекст» [Schmidt 1996, S.7]. В предисловии к широко известной работе Н. Лу-манна «Социальные системы», Эва Кнодт дает радикальному конструктивизму похожую характеристику: «Еще сложнее в нескольких словах определить дискурс, который носит междисциплинарный характер и весьма далек от какого-то внутреннего однообразия, единства. Обозначение "радикальный конструктивизм" - неологизм Эрнста фон Глазерсфельда - это не название какой-то доктрины или единой теории; оно, скорее, относится к развивающемуся литературному дискурсу, охватывающему собой и исследующему под различными углами зрения и в самых разных контекстах комплекс проблем, имеющих отношение к идее аутопоэтической замкнутости» [Knodt 1995, p.XV].
Говоря о конструктивистском дискурсе, всегда следует помнить о ключевом различии между понятиями конструктивизм и радикальный конструктивизм. Общее, что их объединяет, - это утверждение о том, что любое знание конструируется субъектом (когнитивной системой, наблюдателем, живым организмом и т.п.). То, как это понимается в каждом конкретном случае и какие из этого следуют выводы, определяет вид конструктивизма, исповедуемого той или иной группой ученых. Радикальность радикального конструктивизма состоит, по словам Глазерсфельда, в его радикальном отмежевании от всех форм традиционной эпистемологии, допускающей в той или иной мере соответствие знания объективной реальности. Сам по себе принцип конструирования знания, разделяемый после Пиаже многими когнитивными направлениями в психологии и философии, вовсе не подразумевает автоматически того факта, что такое знание не есть отражение объективной действительности. Философская позиция, на которой жестко настаивает Глазерсфельд, гласит о том, что знание принципиально не может отражать или соответствовать никакому реальному миру ввиду того, что единственный ему доступный «реальный мир» — это и есть тот мир, который субъект сам конструирует в процессе познания. Как мы увидим в дальнейшем, в рамках радикального конструктивизма два утверждения - «конструирование знания» и «конструирование реальности» - обретают одинаковое звучание.
Материал, составляющий здание конструктивистского дискурса, условно может быть разделен на два относительно автономных проблемных поля. В рамках данной работы эти поля целесообразно обозначить как философский конструктивизм и концептуальный конструктивизм.
Философский конструктивизм по праву может рассматриваться как полноценное направление в современной философии, или, как настаивают его авторы - в эпистемологии. Однако, нетрудно показать, что любые выводы эпистемологического характера имеют общефилософское значение на том основании, что какой бы ни была эпистемологическая концепция, прежде всего, она должна решить вопрос об онтологическом статусе знания. Уйти от решения данного вопроса невозможно. И несмотря на довольно частые напоминания Глазерсфельда и других конструктивистов о том, что радикальный конструктивизм - это «эпистемология без онтологии» и что «конструктивизм... ничего не говорит и говорить не должен о том, что может или не может существовать», уже в самих этих утверждениях четко просматривается отношение авторов к проблеме существования бытия. Как мы увидим далее в ходе философского анализа, авторы конструктивизма не только «забывают» о своем обещании не делать никаких заявлений онтологического, либо метафизического характера, но и напрямую обсуждают вопрос о том, до какой степени можно допустить существование онтологической реальности (см., например, рассуждения П. Ватцлавика о «реальность первого порядка» и «реальности второго порядка», Г. Рота о противопоставлении так называемой реальной «реальности» и конструируемой «действительности», высказывания самого Глазерсфельда о «двух смыслах» понятия онтологии). Помимо прочего, к такого рода заявлениям конструктивистов вынуждает постоянно висящее над ними обвинение в солипсизме, которое можно снять лишь признав существование какой-либо реальности помимо самого мыслящего эго.
Философская (эпистемологическая) позиция конструктивизма достаточно подробно изложена в работах Глазерсфельда и представлена как продолжение и развитие одной из ветвей в эпистемологии, берущей начало еще в Древней Греции. В литературе данная ветвь характеризуется как скептицизм и известна своим утверждением о принципиальной невозможности достоверного знания (Ксенофан, Протагор, Пиррон и многие другие мыслители древности). Основанием для такого рода утверждений служит парадокс, к которому неизбежно приходят все те, кто мыслит знание как отображение реальной действительности и для кого степень соответствия знания реальности является критерием его истинности. В формулировке Глазерсфельда данный парадокс звучит следующим образом: «Прежде чем провозглашать истинное знание о мире, вам следует убедиться в том, что та картина, которую вы строите, опираясь на собственные ощущения и представления, является во всех отношениях истинной репрезентацией мира в том виде, в каком он действительно существует. Однако, для того чтобы быть уверенным в том, что это сходство достоверное, вам необходимо иметь возможность сравнить данное представление с тем, что оно, как предполагается, представляет. Но именно это вы и не можете сделать, так как не можете выйти за пределы своего человеческого способа восприятия и мышления» [Glasersfeld 1996, р.26].