Итак, что Бог существует — это ясно. А что Он по существу и природе — это совершенно непостижимо и неизвестно... Нерожденное и Безначальное, и Неизменяемое, и Нетленное... — означает не то, что' Бог есть, но что' Он не есть. А желающему сказать о сущности чего-либо должно объяснить — что' оно есть, а не то, что' оно не есть. Однако, сказать о Боге, что' Он есть по существу, невозможно. Скорее, более свойственно говорить (о Нем) через отрицание всего. Ибо Он не есть что-либо из сущего не как Не-сущий, но как Сущий выше всего, что существует, и выше самого бытия... Итак, Божество беспредельно и непостижимо. И только одно это — беспредельность и непостижимость в Нем — постижимо. А что говорим о Боге утвердительно, показывает не природу Его, а то, что около природы. Назовешь ли ты Его благим, или праведным, или мудрым, или чем бы то ни было другим, ты скажешь не о природе Бога, но о том, что около природы. Также некоторое (из того), что о Боге говорится утвердительно, имеет значение превосходного отрицания; как например, говоря о мраке в отношении к Богу, мы разумеем не мрак, но то, что не есть свет, а — выше света; и говоря о свете, разумеем то, что не есть мрак.
Согласно образному языку Священного Писания, Бог иногда “спит” (Пс. 43:24), или “пробуждается” (Дан. 9:14), “гневается” (Втор. 11:17), “ходит,” и “престолом” — имеет херувимов (Ис. 37:16)... Соразмеряясь со своим понятием, мы и Божье назвали именами, взятыми из своей жизни. Когда Бог, по причинам Ему самому известным, прекращает свое попечение и как бы нерадит о нас, Он как бы спит, потому что наш сон есть подобная бездейственность и беспечность. Когда, наоборот, вдруг начинает благодетельствовать, мы говорим, что Он “пробуждается” ... Он наказывает, а мы говорим — Он “гневается,” потому что у нас наказание бывает следствием гнева. Он действует то здесь, то там, а по нашему — Он “ходит” ... Подобным образом всякое другое действие Бога изображается нам чем-либо взятым из повседневной жизни.
Христиане веруют в Бога Троицу — Отца, Сына и Святого Духа. Троица — это не три бога, но один Бог в трех Ипостасях, то есть в трех самостоятельных персональных (личностных) существованиях. Это тот единственный случай, когда 1 = 3 и 3 = 1. То, что было бы абсурдом для математики и логики, является краеугольным камнем веры. Христианин приобщается к тайне Троицы не через рассудочное познание, а через покаяние, то есть всецелое изменение и обновление ума, сердца, чувств и всего нашего существа (греческое слово “покаяние” — metanoia — буквально означает “перемена ума”). Невозможно приобщиться к Троице, пока ум не сделается просветленным и преображенным.
Учение о Троице не является изобретением богословов — это богооткровенная истина. В момент Крещения Иисуса Христа Бог впервые со всей ясностью являет Себя миру как Единство в трех Лицах: “Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился — отверзлось небо, и Дух Святой сошел на Него в телесном виде, как голубь, и был голос с небес, говорящий: Ты Сын Мой возлюбленный, в Тебе Мое благоволение” (Лк. 3:21-22). Голос Отца слышен с небес, Сын стоит в водах Иордана, Дух сходит на Сына. Иисус Христос многократно говорил о Своем единстве с Отцом, о том, что Он послан в мир Отцом, называл Себя Сыном Его (Ин. 6-8). Он также обещал ученикам послать Духа Утешителя, Который от Отца исходит (Ин. 14:16-17; 15:26). Посылая учеников на проповедь, Он говорит им: “Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа” (Мф. 28:19). Также и в писаниях апостолов говорится о Боге Троице: “Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух, и сии Три Суть Едино” (1Ин. 5:7).
Только после пришествия Христа Бог открылся людям как Троица. Древние евреи свято хранили веру в единого Бога, и они были бы не способны понять идею троичности Божества, потому что такая идея воспринималась бы ими однозначно как троебожие. В эпоху, когда в мире безраздельно господствовал политеизм, тайна Троицы была сокрыта от человеческих взоров, она была как бы спрятана в самой глубинной сердцевине истины о единстве Божества.
Однако уже в Ветхом Завете мы встречаем некие намеки на множественность Лиц в Боге. Первый стих Библии — “В начале сотворил Бог небо и землю” (Быт. 1:1) — в еврейском тексте содержит слово “Бог” во множественном числе (Eloghim — букв. “Боги”), тогда как глагол “сотворил” стоит в единственном числе. Перед сотворением человека Бог говорит, как бы советуясь с кем-то: “Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему” (Быт. 1:26). С кем может Он советоваться, если не с Самим Собой? С ангелами? Но человек создан не по образу ангелов, а “по образу Божию” (Быт. 1:27). Древнехристианские толкователи утверждали, что здесь речь идет о совещании между Собою Лиц Святой Троицы. Точно так же, когда Адам вкусил от древа познания добра и зла, Бог говорит Сам с Собой: “Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло” (Быт. 3:22). И в момент сооружения вавилонской башни Господь говорит: “Сойдем и смешаем язык их, так чтобы один не понимал речи другого” (Быт. 11:7).
Некоторые эпизоды Ветхого Завета рассматриваются в христианской традиции как символизирующие троичность Божества. Аврааму является Господь у дубравы Мамре. “Он возвел очи свои и взглянул, и вот три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли, и сказал: Владыка! Если я обрел благоволение перед очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего... а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши, потом пойдите, так как вы идете мимо раба вашего... И сказали ему: где Сарра, жена твоя? Он отвечал: здесь, в шатре. И сказал один из них: Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сарры” (Быт. 18:2-10). Авраам встречает Трех, а поклоняется Одному. Ты = Вы, пройди = идите, сказал = сказали, 1 = 3...
Пророк Исаия описывает свое видение Господа, вокруг Которого стояли Серафимы, взывая “Свят, свят, свят Господь Саваоф.” Господь говорит: “Кого Мне послать? И кто пойдет для Нас?” На что пророк отвечает: “Вот я, пошли меня” (Ис. 6:1-8). Опять равенство между “Мне” и “Нас.” В Ветхом Завете, кроме того, много пророчеств, говорящих о равенстве Сына Мессии и Бога Отца, например: “Господь сказал Мне: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя” (Пс. 2:7) или “Сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня... Из чрева прежде денницы родил Тебя” (Пс. 109:1-3).
Приведенные библейские тексты, однако, лишь предуказывают тайну Троицы, но не говорят о ней прямо. Эта тайна остается под покрывалом, которое, по апостолу Павлу, снимается только Христом (ср. 2 Кор. 3:15-16).
Христиане с первых дней существования Церкви верили в Отца, Сына и Святого Духа, основываясь на словах Христа и свидетельствах Писания. Однако понадобилось несколько столетий, чтобы учение о Троице было облечено в точные богословские формулировки. Выработать соответствующую терминологию было необходимо, во-первых, для того, чтобы опровергать возникавшие ереси, и, во-вторых, чтобы о Троице можно было говорить людям, воспитанным на традициях античной философии.
В III веке Церковь столкнулась с ересью Савелия, который учил, что Бог — единое Существо, а три Лица — это как бы три проявления одной и той же Природы, как бы три “личины,” под которыми Бог является людям (греческий термин “лицо” — prosopon — означает не столько личность, сколько “личину,” маску актера). Одна и та же неделимая Монада, считал Савеллий, действовала в разные времена как бы в трех различных модусах: в Ветхом Завете Бог проявлял Себя как Отец, в Новом Завете как Сын, а в Церкви после Пятидесятницы как Святой Дух. Бог, по Савеллию, есть “Сыно-Отец”: вне отношения к миру Он есть молчащая Монада, а в отношении к миру Он есть Слово-Логос. Учение Савеллия явился крайним выражением ***монархианства, в основе которого лежало представление о Боге как неделимой Монаде.
Александрийский священник Арий в начале IV века учил, что Отец есть единый истинный Бог, а Сын является Его творением. Сын был создан “из ничего,” но Он имеет преимущество над прочими тварями, так как рожден раньше времени и веков. Арианство — одна из форм субординационизма, то есть учения о подчинении Сына Отцу, а Духа — Сыну. Арианство быстро получило широкое распространение и вызвало бурные споры на всем христианском Востоке. По поводу учения Ария был созван в Никее в 325 году I Вселенский Собор, которому суждено было сформулировать православное учение о Святой Троице.
Никейский Собор говорил о Сыне как “единосущном” (homoousios) Отцу, то есть имеющем одну сущность с Отцом. Богословы употребляли и другой термин — “ипостась” (hypostasis — существование), первоначально воспринимавшийся как синоним “сущности.” Постепенно, однако, уже в эпоху после Никейского Собора, слово “ипостась” получило значение личностного существования, т.е. персонального и конкретного бытия, тогда как под “усией” стали понимать некое общее онтологическое свойство. Решающую роль в окончательной выработке троичной терминологии сыграли “великие каппадокийцы” — Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский. Они же сформулировали учение о Святом Духе как единосущном и равном Отцу и Сыну.