Евхаристия и воскресший Христос
37. Поскольку Божественная Литургия есть по существу actio Dei [дело Божие], которое вовлекает нас в Иисуса Духом Святым, ее основание не находится в распоряжении нашего своеволия и не может подвергаться давлению моды данного времени. Здесь непреложное значение имеет также утверждение святого Павла: «Никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1 Кор 3. 11). И Апостол язычников снова в связи с Евхаристией заверяет нас, что он передает нам не какое-то свое собственное учение, но то, что он сам некогда принял (ср. 1 Кор 11. 23). Поистине, совершение Евхаристии несет в себе живое Предание. Церковь совершает евхаристическую Жертву в послушании заповеди Христа, начиная со встречи с Воскресшим и излияния Святого Духа. По этой причине христианская община с самого начала собиралась для fractio panis [преломления хлеба] в День Господень. Воскресенье, день, когда Христос воскрес из мертвых, есть также первый день недели – день, который ветхозаветная традиция считала началом сотворения мира. День творения отныне стал днем «нового творения», днем нашего освобождения, когда мы совершаем воспоминание Христа, Который умер и воскрес[113].
Ars celebrandi
38. В ходе работы Синода неоднократно указывалось на необходимость преодолеть всякое возможное разделение между ars celebrandi, то есть искусством правильного священнодействия, и полным, деятельным и плодотворным участием всех верных. Действительно, первым средством поощрения участия народа Божия в священном Обряде является правильное совершение самого Обряда. Ars celebrandi есть лучшая предпосылка для actuosa participatio [деятельного участия][114]. Ars celebrandi вытекает из верного послушания литургическим нормам во всей их целостности, потому что именно такой образ священнодействия уже в течение двух тысяч лет гарантирует жизнь веры всем верным, которые призваны переживать богослужение как народ Божий, царственное священство, народ святой (ср. 1 Петр 2. 4-5, 9)[115].
Епископ – литург в высшей степени
39. Если истинно, что весь народ Божий участвует в Божественной Литургии, то дело правильного ars celebrandi неизбежно принадлежит тем, кто принял таинство священства. Епископы, священники и диаконы, каждый в соответствии со своей степенью, должны считать священнодействие своей основной обязанностью[116]. Это касается прежде всего правящего епископа: действительно, «будучи главным распорядителем тайн Божиих во вверенной ему отдельной Церкви, [он] управляет всею литургической жизнью, развивает ее и охраняет»[117]. Всё это имеет решающее значение для жизни отдельной Церкви не только потому, что общение с епископом является условием того, чтобы любое священнодействие на его территории было законным, но также потому, что сам он – в высшей степени литург своей Церкви. Ему подобает оберегать гармоничное единство священнодействий в его епархии[118]. «Посему правящему епископу надлежит всей душой стремиться к тому, чтобы пресвитеры, диаконы и верные-миряне более целостно постигали подлинный смысл богослужебных обрядов и текстов, и это вело бы их к деятельному и плодотворному совершению Евхаристии»[119]. В особенности, я призываю делать всё необходимое для того, чтобы богослужения, совершаемые под предстоятельством епископа в кафедральном соборе, проходили в полном уважении к ars celebrandi, дабы они могли считаться образцом для всех церквей на данной территории[120].
Уважение к литургическим книгам и богатству знаков
40. Из подчеркнутого внимания к значению ars celebrandi становится очевидной важность литургических норм[121]. Ars celebrandi должно способствовать чувству сакрального и использованию внешних форм, которые воспитывают это чувство, таких, как, например, гармония обряда, литургических облачений и церковного убранства, а также священного места. Евхаристическое священнодействие обретает пользу там, где священники и ответственные за литургическое пастырское попечение заботятся о том, чтобы наличествовало знание действующих богослужебных книг и соответствующих литургических норм, открывая великие богатства Общего наставления к Римскому Миссалу и Порядка чтений на Мессе. Их знание и подобающее уважение к ним в церковных общинах предполагается само собой разумеющимся, однако зачастую происходит иначе. Данные тексты поистине содержат богатства, сохраняющие и выражающие веру и путь народа Божия в течение тысячелетий его истории. Для правильного ars celebrandi важно также быть чутким ко всем видам средств выражения, предусмотренных литургией: слово и пение, жесты и молчание, движения тела и литургические цвета облачений. В действительности, литургия по природе своей обладает многообразием средств коммуникации, позволяющих ей включать в себя человека целиком. Простота жестов и ясность знаков, имеющих место в предусмотренном порядке и в установленное время, сообщают больше и захватывают сильнее, чем искусственность неуместных добавлений. Во внимании к самой структуре обряда и послушании ей, выражающих признание Евхаристии как дара, проявляется воля служителя принять этот несказанный дар с покорной благодарностью.
Искусство, предназначенное для священнодействия
41. Глубокая связь между красотой и литургией должна сделать нас внимательными ко всем художественным средствам выражения, поставленным на службу священнодействию[122]. Важным аспектом священного искусства определенно является архитектура храмов[123], в которых должно быть означено единство между отдельными элементами пресвитерия: алтарем, распятием, дарохранительницей, амвоном, предстоятельским местом. В этой связи следует принимать во внимание, что церковная архитектура имеет своей целью предоставлять Церкви, которая совершает тайны веры, в частности Евхаристию, пространство, наиболее приспособленное для ее священнодействия[124]. Поистине, сущность христианского храма определяется самим священнодействием, предполагающим собирание верных (ecclesia), которые суть живые камни храма (ср. 1 Петр 2. 5).
Тот же принцип применим и ко всему церковному искусству в целом, в особенности, к живописи и скульптуре, в которых религиозная иконография должна быть ориентирована на сакраментальную мистагогию. Углубленное познание тех форм, каковые церковное искусство смогло породить в течение веков, способно оказать огромную помощь тем людям, которые ответственны за заказы архитекторам и художникам на произведения искусства, связанные с богослужением. Поэтому необходимо, чтобы обучение семинаристов и священников включало в себя как важную дисциплину историю искусства, с особым экскурсом в тему культовых зданий в свете литургических норм. Определенно, во всем, что касается Евхаристии, нужно руководствоваться хорошим вкусом к красоте. Также требуется уважительное и заботливое отношение к литургическим облачениям, церковному убранству и священным сосудам, чтобы в органичной и упорядоченной связи между собою они служили возрастанию благоговения перед тайной Божией, проявлению единства веры и укреплению благочестия[125].
Литургическое пение
42. Важное место в ars celebrandi занимает литургическое пение[126]. Правильно утверждает святой Августин в своем известном речении: «Новый человек знает новую песнь. Песнь есть выражение радости и, если мы внимательнее призадумаемся, – выражение любви»[127]. Народ Божий, собранный для священнодействия, поет хвалы Богу. Церковь за свою двухтысячелетнюю историю создала и продолжает создавать музыкальные произведения и песнопения, составляющие наследие веры и любви, которое не должно быть утрачено. На самом деле, в том, что касается литургии, мы не можем считать одни песнопения равноценными другим. В этой связи следует избегать поверхностной импровизации и введения музыкальных жанров, которые не принимают во внимание смысла литургии. Как литургический элемент пение должно интегрироваться в присущую богослужению форму[128]. Следовательно, всё – в тексте, в мелодии и в исполнении – должно соответствовать смыслу празднуемой Тайны в разные моменты обряда и в различные литургические времена[129]. Наконец, полностью принимая во внимание различные направления и традиции, весьма достойные похвалы, я желаю, как просили меня о том Отцы Синода, чтобы григорианский хорал[130] как пение, свойственное римской литургии[131], ценился подобающим образом.
Структура евхаристического священнодействия
43. Напомнив о существенных элементах ars celebrandi, выявившихся в ходе работы Синода, я хотел бы обратить особое внимание на некоторые элементы структуры евхаристического священнодействия, требующие в наше время особенной заботы, чтобы оставаться верными глубоким намерениям литургического обновления, которого возжелал II Ватиканский Собор, в духе преемственности со всей великой церковной традицией.
Внутреннее единство священнодействия
44. Прежде всего нужно задуматься о внутреннем единстве обряда святой Мессы. Следует избегать того, чтобы, будь то в катехезе или в образе священнодействия, создавалось впечатление, что две части обряда отделяются одна от другой. Литургия слова и Евхаристическая литургия – наряду с Начальными обрядами и Заключительным обрядом – «так тесно связаны одна с другой, что составляют единое священнодействие»[132]. Действительно, существует внутренняя связь между словом Божиим и Евхаристией. От слышания слова Божия рождается или усиливается вера (ср. Рим 10. 17); в Евхаристии Слово, ставшее плотию, дает Себя нам как духовную пищу[133]. Так, «от двух трапез – трапезы слова Божия и трапезы Тела Христова – Церковь принимает Хлеб жизни и дает верным»[134]. Поэтому надо постоянно сохранять ясность в отношении того, что слово Божие, читаемое Церковью и возвещаемое в литургии, ведет к Евхаристии как к своей естественной цели.