В современной России средний класс проходит свое становление. Продолжает развиваться социальная поляризация – расслоение на бедных и богатых. Те, кто видит возникновение биполярного распределения доходов и малочисленность среднего класса, обеспокоены судьбой российской демократии. По распространенному мнению социологов, для здоровой демократии необходим здоровый средний класс. В обществе, состоящем из богатых и бедных, отсутствует политическое и экономическое связующее звено. Результатом социально-экономической поляризации общества может стать революция. Именно благодаря возникновению и укреплению среднего класса не оправдался прогноз Маркса о неизбежности исторической гибели капитализма в результате пролетарской революции. Малочисленность российского среднего класса в настоящее время может способствовать поляризации общества, что приводит к разочарованию и озлоблению масс. Поэтому целесообразно отдельно рассмотреть вопрос о бедности в России.
Феномен бедности стал предметом исследования в современной отечественной социологии в начале 1990-х гг. В советский период понятие бедности применительно к советским людям в отечественной науке не использовалось. В социально-экономической литературе официальное признание получила категория малообеспеченности, которая раскрывалась в рамках теории благосостояния и социалистического распределения.
Бедность – характеристика экономического положения индивида или группы, при котором они не могут сами оплатить стоимость необходимых благ.
Бедность – неспособность поддерживать определенный приемлемый уровень жизни.
Бедность - это состояние, при котором насущные потребности человека превышают его возможности для их удовольствия
Самой важной причиной, способной привести людей на социальное дно, имеется потеря работы, которая означает социальную трагедию. Подобная позиция определяет и откровенно обвинительные оценки деятельности
В массовом сознании экономические реформы связываются с социальной деградацией, с массовым обнищанием, с жизненными лишениями, менее значимыми воспринимаются влияние криминального мира, война в Чечне и вынужденное переселение (беженцы), которое рожает беженцев.
По оценкам экспертов в числе групп риска попасть на социальное дно оказываются: одинокие пожилые люди (шансы попасть на дно уровни 72%), пенсионеры (61%), инвалиды (63%), многодетные семьи (54%), безработные (53%), матери-одиночки (49%), беженцы (44%), переселенцы (31%). Напротив, у них нет шансов для движения вверх по социальным всходам. Такими шансами владеют лишь те, кто уже занял определенные социальные позиции в обществе.
На первый взгляд, все мы живем в рамках общей культуры. Но реальность такова, что современные государства всеобщего благосостояния не включают бедность в свою культуру, оставляя ее в особом замкнутом пространстве. Материальная необеспеченность и особые условия не только мешают полнокровному участию в общепринятой культуре, но и ведут к консервации и воспроизводству особого образа жизни, а иногда и факторов, их порождающих. Преодоление бедности стало камнем преткновения и для политиков, и для ученых. Она не поддавалась ни экономическим, ни политическим методам реформирования, оставаясь одним из наиболее живучих феноменов с незапамятных времен до наших дней. Свою разгадку причин постоянства бедности предлагает теория «культуры бедности» (в современной модификации — «субкультуры бедности»).
Терминологическая путаница понятий «субкультура бедности» и «культура бедности» (их часто используют как синонимы) связана не только со сравнительной новизной проблемы, но и с отсутствием единой точки зрения по поводу того, как далеко зашел человек по пути отчуждения от общепринятых норм и ценностей, а также с различными методологическими принципами анализа отношения между культурой общества и субкультурой социальной группы.
Сторонники радикальной методологической позиции стремились противопоставить общепринятую культуру и культуру бедных. Профессор Иллинойского университета О. Льюис считал, что последняя — это стиль жизни, который передается из поколения в поколение, от родителей к детям, реакция бедных на их маргинальное положение в классово-стратифицированном, индивидуалистском капиталистическом обществе[8]. Бедные, отчужденные от остального общества, вырабатывают свою культуру, утверждал антрополог. (Позднее он будет употреблять термин субкультура.) Ее воспроизводство объясняется не сохранением материальных и социальных условий, в которых она сформировалась, а процессом социализации. Преодоление физической бедности, заключает О. Льюис, не может быть достаточным для преодоления культуры бедности. Иначе говоря, она становится самостоятельной силой, существующей независимо от породивших ее условий.
Схожих взглядов придерживается и В. Миллер. Он описывает субкультуру бедности как культуру низшего класса, самостоятельную традицию, чей возраст — несколько столетий. Она формируется в конфликте с общепринятой культурой и ориентирована на разрушение норм среднего класса[9].
В целом можно констатировать; теоретики, которые при анализе проблемы пытаются вывести взаимозависимость между культурой бедных и их положением в системе социальной и властной стратификации, рассматривают субкультурные характеристики и образ жизни бедноты в качестве особых, передающихся из поколения в поколение, противоположных общепринятым законов и правил, норм и ценностей.
Подобная точка зрения во многом обусловлена размытостью категории «бедные» и преувеличением противостояния между ними и остальным обществом. Такая позиция, значительно сужающая сущность явления, на наш взгляд, смыкается с марксистской трактовкой конфликта и классового сознания.
Расширительное толкование субкультуры бедных как части единого социально-культурного пространства развивает традицию анализа делинквентных культур, связанную с теорией аномии Р. Мертона. Сторонники этой теории — Г. Ганс, Л. Райнуотер и другие, признавая существование особой субкультуры бедных, не противопоставляют ее общей культуре и считают, что она детерминирована социальными условиями. По мнению Райнуотера, некоторые группы вырабатывают свою нормативную систему потому, что не могут достичь успеха, следуя общепринятым нормам. Тем не менее, они продолжают находиться под влиянием последних. Складывается ситуация, подобная той, когда игроки договариваются между собой, что игра, которую они ведут, была бы морально оправдана, но их реальное поведение опровергает эту договоренность[10].
Отнесение к культуре или к субкультуре становится более понятным, когда речь заходит о содержательной стороне дела. Льюис называет около 70-ти взаимосвязанных социальных, экономических и психологических черт «культуры бедности» и выделяет четыре блока:
1) отсутствие или низкий уровень участия в основных институтах общества (профсоюзах, общественных организациях, политических партиях и т. д.); критические установки по отношению к основным институтам господствующих классов (министерствам, ведомствам, полиции и т. д.), к официальным нормам брака; и цинизм по отношению к церкви. Бедные не разделяют общественных ценностей и даже если осознают их, то не действуют в соответствии с ними;
2) минимальный уровень организованности вне рамок семьи;
3) отличные от общепринятых взаимоотношения полов — отсутствие детства, ранние сексуальные контакты, свободные браки, высокая частота абортов и т. д.;
4) преобладание таких установок, как беспомощность, зависимость, униженное положение, что связано с низкой мотивацией к труду и достижениям; ориентация на сегодняшний день, неспособность к планированию. Подобные установки и поведение делают бедность неизбежной[11].
Современные исследования факторов, критериев и закономерностей стратификации российского общества позволяют выделить слои и группы, различающиеся как социальным статусом, так и местом в процессе реформирования российского общества
В российском обществе можно выделить четырех социальных слоя: верхний, средний, базовый и нижний, а также десоциализированного «социального дна»
Верхний слой включает прежде всего реально правящий слой, выступающий в роли основного субъекта реформ. К нему относятся элитные и субэлитные группы, занимающие наиболее важные позиции в системе государственного управления, в экономических и силовых структурах. Их объединяет факт нахождения у власти и возможность оказывать прямое влияние на процессы реформирования.
Средний слой является зародышем среднего слоя в западном понимании этого термина. Правда, большинство его представителей не обладает ни обеспечивающим личную независимость капиталом, ни уровнем профессионализма, отвечающим требованиям постиндустриального общества, ни высоким социальным престижем. Кроме того, пока этот слой слишком малочислен и не может служить гарантом социальной стабильности. В будущем полноценный средний слой в России сформируется на основе социальных групп, образующих сегодня соответствующий протослой. Это мелкие предприниматели, менеджеры средних и небольших предприятий, среднее звено бюрократии, старшие офицеры, наиболее квалифицированные и дееспособные специалисты и рабочие.
Базовый социальный слой охватывает более 2/3 российского общества. Его представители обладают средним профессионально-квалификационным потенциалом и относительно ограниченным трудовым потенциалом.