В 2000 г. произошло изменение социальной концепции. Была выдвинута идея субсидиарного государства, как антитеза социальному государству, и начала складываться либеральная концепция социальных реформ, направленная на децентрализацию социальных функций государства, замену страховых принципов социальным налогом и снижение отчислений в социальные фонды.
В рамках этой программы осуществляется переход к новой концепции политики занятости и новой пенсионной реформе.
Новый этап социальных реформ начался в 2003-2005 г.г.
В 2003 г. были приняты законы «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательный (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» и «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». За длинными и техническими названиями данных законов была скрыта реформа распределения полномочий и ответственности между уровнями власти изменение структуры и существующих механизмов социальной политики. В частности, основная социальная ответственность перекладывалась на местный уровень управления и субъекты федерации; менялось распределение налоговых поступлений (по факту увеличивалась доля отчислений в федеральную часть бюджета); отменялись единые социальные гарантии на всей территории страны и социальные льготы в натуральной форме, которые заменялись на фиксированные ежемесячные выплаты; упорядочивался перечень категорий льготников и список льгот. В то же время все эти новации не следовали напрямую из текста законов, а существовали в виде отсылочных положений. С этим связано отсутствие в обществе соответствующей реакции. Осознание происшедших изменений произошло при принятии в августе 2004 г. Федерального закона № 122-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации о признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» и «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». Технический закон, целью которого было привести другие законы в соответствие с принятыми год назад вышеупомянутыми двумя законами оказался открытием для депутатов Государственной Думы и общества и вызвал практически у всех негативную реакцию.
Показательно, что наибольшие возражения касались норм закона, объективно направленных на повышение эффективности социальной политики. Например, исключения дублирования некоторых социальных льгот, объединение отдельных категорий получателей льгот в несколько крупных групп, замена натуральных льгот на денежные выплаты и чёткое определение источников финансирования всей совокупности льгот и др.
В то время как принципиальные ошибки предложенной системы, такие как: предоставление социальной поддержки по категориальному принципу без учета реальной нуждаемости; передача финансирования льгот ряда крупных групп льготополучателей, например, таких как ветераны труда и тружеников тыла и жертвы политических репрессий, субъектам федерации, в своем большинстве не имеющим для этого средств, отмена единых социальных гарантий на всей территории страны, практически не обсуждались.
Трагикомизм протесту против Федерального закона № 122-ФЗ придало то, что в процессе принятия данного закона в Государственной Думе, было принято решение о предоставлении получателям льгот права выбирать, получать ли им ежемесячную денежную выплату или «социальный пакет», представляющий собой сохраненные в натуральной форме социальные льготы.
Таким образом, результатом принятия закона № 122-ФЗ стало сохранение системы льгот в натуральной форме; дополнительное весьма значительные финансирование социальной помощи из бюджетов всех уровней; создание новой системы администрирования социальных выплат; существенное изменение системы управления социальной сферой, связанное с заменой сложившихся механизмов новыми, как правило значительно усложненными; широкое недовольство общества данной реформой и повышение зависимости регионов от трансфертов и субвенций из федерального бюджета.
Социальная политика, реализуемая с 2005 г., с полным основанием может быть названа финансовой социальной политикой, поскольку затрагивает прежде всего систему финансирования социальной сферы, предусматривается значительное увеличение социального бюджета и не касаются структурной модернизации. Необходимо отметить, что увеличение социального бюджета в 2005-2006 г.г. и бюджетных проектировок на 2007-2008 г.г. является номинальным и не связано с увеличение доли социальных расходов в федеральных бюджетах.
Главный эффект нового направления социальной политики заключается в изменении системы межбюджетных отношений. В соответствии с принятыми законами предусматривается передача с федерального уровня в адрес субъектов большого количества полномочий по оказанию социальной поддержки. Основой финансового обеспечения социальных полномочий субъектов федерации, большинство из которых являются дотационными, стала финансовая помощь. Основной формой финансовой поддержки являются дотации на выравнивание уровня бюджетной обеспеченности субъектов из Федерального фонда финансовой поддержки (в 2005 г. – 189,9 млрд. руб.), которые не носят целевого характера и могут быть направлены регионами на реализацию мер по социальной поддержке населения. На принципах софинансирования представляются субсидии на оплату жилья и коммунальных услуг гражданам (в 2005 г. – 6,3 млрд. руб.), на осуществление мер социальной поддержки реабилитированных лиц и лиц, признанных пострадавшими от политических репрессий (1,7 млрд. руб. в 2005 г.), на осуществление мер социальной поддержки ветеранов труда и тружеников тыла – 11 млрд. руб. в 2005 г., выплату государственных пособий гражданам, имеющим детей (4 млрд. руб. в 2005 г.), и поддержку ряда других категорий.
Развитием нового направления в государственной социальной политике России стало провозглашение в сентябре 2005 г. Президентом Российской Федерации В.В.Путиным начала реализации четырех национальных проектов: в сфере здравоохранения, образования, строительства жилья и сельского хозяйства. Выбор данных приоритетов объективно обусловлен требованиями экономического развития страны и сам по себе является важным этапом строительства социального государства в Российской Федерации.
Рамки национальных проектов задали систему координат, в которых должна произойти модернизация социальной политики. И не имеет принципиального значения, что данные направления выбраны достаточно произвольно, что в перечень национальных проектов не вошли повышение уровня жизни всего населения прежде всего за счет роста заработной платы, борьба с нищетой или улучшение экологии. Важно то, что социальная политика приобрела конкретную направленность.
В то же время, реальное значение национальных проектов зависит от того, как определены конкретные цели их реализации, какие механизмы достижения результатов будут предложены и как они будут осуществляться.
К сожалению можно констатировать, что провозглашенные национальные проекты не направлены на институциональную реформу соответствующих сфер, не имеют четких показателей результатов и сводятся к дополнительному финансированию, хронически недофинансированных в прошлом, отдельных сегментов. При отсутствии конкретных целей не предложены и механизмы содержательной модернизации и повышения эффективности.
Таким образом, нет оснований полагать, что социальные инновации последних лет приведут к существенному изменению социальной ситуации в России. Необходимо осознать, что усиленное финансирование не эффективных механизмов, без институциональной модернизации, принципиально изменить ситуацию не может.
Глубокий социально-экономический кризис, в котором оказалась Россия после 1991 г., значительно трансформировал как отдельные структурные элементы социального государства, сложившиеся в СССР, так и его типологические характеристики. Советское социальное государство, представлявшее собой развитое государство социальных услуг, стремящееся к достижению параметров государства всеобщего благоденствия, было разрушено, основной набор социальных функций реально перестал реализовываться. Деструкция коснулась прежде всего механизмов обеспечения функций, частично институтов социальной политики и практически не затронула декларируемые цели и, соответственно, формально принимаемые на себя государством обязательства и функции. Настойчиво напрашивается образ российского социального государства времен перестройки в виде здания, разрушенного внутри, от которого остались одни стены, форма сохранена, а содержание существует только в виде несвязанных фрагментов.
Сохранив за собой такие атрибуты социального государства, как общедоступность социальной поддержки и ее правовой природы, наличие, пусть и ограниченного, социального бюджета, Россия резко количественно снизила уровень предоставления социальных услуг. Социальные услуги перестали быть определяющими в государственной социальной политике как по объему, так и по видам. И даже введение новых важных услуг, например, обеспечение занятости, обустройство беженцев, создание учреждений социальной защиты нового типа и ряда других, не привело к повышению роли государства в удовлетворении потребности людей в социальных услугах.
Формально Российская Федерация сохранила все признаки социального государства социальных услуг, но значительно снизила, а по многим параметрам утратила реальный эффект от реализации соответствующих функций, социальные функции стали имитацией. То есть Россия в отличие от Советского Союза стала формальным социальным государством. Если проводить историческую аналогию, то Россия вернулась по социальным характеристикам в первую половину 20-х годов ХХ в.