В справочнике «Социально-экономические проблемы России», изданном в Санкт-Петербурге в 2001 году, указаны следующие статистические данные: «в 2000 году лишь 5% отечественных предприятий применяли новые достижения, в Европе этот показатель составляет 80 – 87%. В 1990 году количество действующих за рубежом патентов, принадлежащих российским изобретателям, составляло 8500, а господдержка патентования составляла 5 миллионов долларов. В 1999 году число действующих патентов сократилось в десятки раз, а господдержка патентования составляла всего 115 тысяч долларов»[56].
Постепенно ситуация привела к потере авторитета таких профессий, как учитель, вузовский преподаватель и ученый. Их место в «зените славы» быстро заняли такие рода деятельности новой формации, как предприниматель, менеджер, продавец, продюсер, шоумен и тому подобные.
В одной из своих статей редактор тематическиого приложения «Независимая газета-Наука» Андрей Ваганов отмечает, что «В России в 1994 году за поддержку науки из госбюджета высказались только 8% опрошенных. Исследование, проведенное в конце 1990 – начале 1991 года среди студентов технических вузов Санкт-Петербурга и Петрозаводского университета, выявило ту же тенденцию: 56% опрошенных высказали мнение, что ученые больше думают о своих абстрактных проблемах, чем об интересах простых людей; 42,2% полагают, что ученые просто удовлетворяют свою любознательность за государственный счет.
В современном российском обществе отрицательное или, в лучшем случае, настороженное отношение к науке, по-видимому, становится нормой даже среди образованной части населения. Спустя девять лет после процитированного выше социологического опроса в другом исследовании были получены почти аналогичные результаты: у 58% опрошенных россиян наука вызывала негативные ассоциации»[57]. В 2006 году на радио «Эхо Москвы» в программе «Выхода нет» состоялась беседа с известными учеными о современном состоянии и дальнейших перспективах развития отечественной науки. Тема разговора была сформулирована провокационно: «Современные научные достижения: а нам-то что от этого?».
По данным Центра исследований и статистики науки Министерства образования и науки РФ (2005 год), с точки зрения престижности профессия ученого оказалась на одиннадцатом месте из тринадцати оценивавшихся. Согласно опросу Всероссийского центра исследований общественного мнения (ВЦИОМ), проведенному в апреле 2007 года, две трети опрошенных россиян затруднились назвать хотя бы одну фамилию отечественного ученого. Оставшиеся респонденты вспомнили Сергея Королева (10%), Жореса Алферова (8%), Андрея Сахарова (6%), Святослава Федорова (3%)[58].
Федеральный Закон Российской Федерации «О науке и государственной научно-технической политике» от 23 августа 1996 года предусматривает выделение науке 4% из расходной части бюджета.
Но на практике этот закон не действует: в 1997 г. –1,2 % в 1998 – 0,7%, в 2001 г. – 1,3%. В процентном отношении мы тратим на науку меньше Чили, Румынии и Португалии, а в абсолютном отношении меньше Чехии, Финляндии и Дании. Если научно-технический комплекс страны поглощает менее 2% ВВП, то это позволяет отнести ее к странам экспортно-сырьевой ориентации.
Затраты на приобретение исследовательской техники в академических институтах уже к 1993 году сократились в 10 раз – с 26% до 2% бюджетного ассигнования, а в отраслевой науке - с 20% до 1,5%[59].
В результате наука как форма деятельности в нашей стране оказалась невосстребованной оществом. Вот цитата из статьи доктора химических наук, профессора М.Г. Гольдфельда, уехавшего по рабочему контракту в США в 1992 году: «Вспоминаю свой визит в Химфизику (Институт физики и химии РАН. – Р.Б.) в 1996 году. Помещения лаборатории и прилегаю-щая местность выглядели как после бомбежки: зимой корпус не отапливался за отсутстви-ем средств, вода замерзла, батареи лопнули, пол вздулся, стены облупились и покрылись плесенью, туалеты, по всей видимости, не чистились с начала перестройки и т.д. Ездил я в тот раз в Москву с американскими коллегами, выступавшими перед учителями химии и студентами. Понадобились объединенные усилия нескольких кафедр химфака, чтобы добыть 150 милилитров ацетона для демонстрации – реактивов не было нигде. Но общее настроение в тех аудиториях, где наша бригада выступала, было скорее оптимистическим»[60].
Андрей Ваганов пишет: «В 2003 году внутренние затраты на исследования и разработки в США и в России составили 284 584,3 миллиона долларов и 16 317,2 миллиона долларов соответственно. Соотношение – 17,4:1.
По данным академика Юрия Третьякова, декана факультета наук о материалах МГУ им. М.В. Ломоносова, "вклад российских ученых в мировую нанотехнологическую науку за последние пять-шесть лет заметно снизился и составляет сейчас 1,5% против 6% в 2000 году". Сегодня даже в тех отраслях, которые в основном и формируют валовый внутренний продукт (ВВП), уровень износа основных фондов закритический: в черной металлургии – 50%, в нефтегазовой – близок к 65%, в нефтепереработке – к 80%. (То есть практически ситуация конца 20-х годов прошлого века!) И это при том, что химическая и нефтехимическая отрасли промышленности занимают пятое место в структуре промышленного производства России – около 6% от общего объема»[61].
Материальный уровень жизни людей, занимающихся образованием и наукой, в 1990-х годах постепенно опустился до нищенского (в среднем, около пяти тысяч рублей в месяц в конце 1990-х гг. в зависимости от ученой степени, звания и стажа работы). Материальное положение ученых остается жалким: практически невозможно обеспечить семье достойное существование. Зарплата старшего научного сотрудника, кандидата наук, в институтах Академии наук с мая 2007 года составляет около 600 долларов (около 18 тысяч рублей) в месяц. Однако оклад младшего научного сотрудника в 2007–2008 году все еще меньше официального прожиточного минимума трудоспособного населения. По оценкам экспертов, в 2009 году зарплата научного сотрудника не позволяла снимать в столице однокомнатную квартиру[62]. В регионах ситуация еще сложнее. Недавно получивший научную степень молодой преподаватель вуза, скорее всего, будет получать менее десяти тысяч рублей. Да, в некоторых вузах существуют доплаты, но они, к сожалению, невелики.
Трудно ожидать, что в ближайшие три-четыре года в крупных городах профессия ученого перестанет быть уделом лишь тех немногих, у кого есть независимые от заработной платы источники дохода. В то же время наиболее сильные исследовательские центры сосредоточены именно в метрополиях с самой высокой стоимостью жизни, таких, как Москва и Петербург. Ученым приходится работать на стороне или обеспечивать свое существование кратковременными выездами за рубеж в рамках совместных научных проектов, за чем нередко следует участие в более длительных программах и в конечном счете продолжение научной карьеры за рубежом.
Профессор М.Г. Гольдфельд в своей статье приводит следующие данные: «Что касается химиков в США (2006), свежеиспеченный бакалавр получает в среднем 49 тысяч долларов в год, начинающий работник с магистерской степенью 56 тысяч, с докторатом – 71 тысячу. Более высокие заработки в промышленности, поменьше – в академии. Средняя зарплата химика, включая профессионалов с опытом работы, – 96 тыс. долларов в год»[63]. Воздержимся от перевода указанных сумм в рублевые эквиваленты…
Поблема недостаточного финансирования научных исследований постоянно освещается в СМИ. В последние несколько лет были приняты различные программы, в том числе и грантовые правительственные, направленные на поддержку организации и проведения отечественных научных исследований. Прежде всего, мы имеем в виду Федеральные целевые программы «Научные и научно-педагогические кадры современной России на 2004 – 2008 годы», «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009 – 2013 гг.» и еще четыре продолжающиеся по состоянию на 2010 год программы (всего их пять), которые предусматривают конкурсное выделение средств из госбюджета на проведение научных изысканий в различных (главным образом, естественных) областях науки. Помимо этого, существуют государственные и частные фонды, которые ежегодно, на основании заявок от российских ученых, предоставляют им гранты на исследования. Например, Российский Фонд фундаментальных исследований или Российский гуманитарный научны фонд. Для молодых ученых – кандидатов и докторов наук – проводится конкурс на получение грантов Президента РФ. В некоторых регионах России (например, в Татарстане) на государственном уровне ежегодно проводятся конкурсы для студентов, аспирантов и молодых ученых на получение стипендий Президента Республики Татарстан, премии Академии наук РТ и грантов мэра г. Казани.
Чтобы надеяться на выделение средств, необходимо правильно заполнить заявку, что занимает длительное время. К сожалению, в сложившихся условиях для получения средств на исследования научный работник должен освоить премудрости канцелярской и бюрократической работы. А на это порой уходит значительная часть рабочего времени.
Проблема эмиграции российских ученых за рубеж (так называемая «утечка мозгов»). Исчерпывающей статистики по этой проблеме нет. Согласно официальным данным, из России на постоянное место жительства, в основном в наиболее развитые страны мира, с 1990 по 2004 год выехали более 25 тысяч научных работников, а еще около 40 тысяч практически постоянно работают за границей по контрактам и лишь формально числятся в штате российских институтов. По данным паспортно-визовой службы МВД России, в 1990-е годы из страны ежегодно эмигрировали 5 – 6 тысяч научных работников. По неофициальным оценкам, их число в два-три раза больше. Полагают, что Россию покинули за это время 60% всех математиков, половина физиков и биологов. Только в 2002 году и только в рамках официальных программ международного сотрудничества 2900 российских ученых из примерно 300 организаций, или около 0,7% от общего числа всех исследователей России, выехали для работы за рубеж[64].