Именно проведение такого различия и позволило мыслителям — основателям социологии в конце XIX — начале XX вв. выработать общие принципы этой науки. Всякая научная дисциплина включает в себя теорию (или ряд теорий) общего и среднего уровня, определенную сумму понятий, которыми оперируют ученые, методологию как логические процедуры, соединяющие теорию и факты, описания эмпирического материала и фактов, подлежащих интерпретации. В естественных науках это деление носит весьма строгий характер. Это объясняется характером самого предмета, в котором четко отделяется объект от субъекта (физика или геология). В социологии (а тем более социологии культуры) эти границы провести труднее ввиду того, что всякое исследование здесь затрагивает субъективные факторы, а любые выводы, сделанные наукой, могут так или иначе повлиять на интересы каких-то социальных групп и войти в рассогласование с их представлениями. Это означает также, что для социолога важная задача — адекватное преподнесение своих теорий и исследований общественному сознанию и мнению различных групп населения.
Дифференциация общественных наук делала все более трудным целостное, холистское понимание общества, функцию которого обычно брала на себя философия. Разрастание объема знаний об обществе, интенсивное развитие различных политологических, социально-психологических, социологических и культуроведческих дисциплин сделало задачу целостного понимания общества все более многомерной, а попытки редукции (сведения) общественной жизни к единому детерминирующему началу эвристически ограниченными или несостоятельными. Так, были ограничены “претензии” экономического детерминизма, усматривавшего в способе производства ведущий объясняющий фактор, действующий на все сферы жизни общества. Сократилась сфера влияния социологизаторского подхода, сторонники которого рассматривали духовные процессы как функцию социального положения различных слоев населения.
Пересмотру подвергся и исторический материализм, так как обнаружилось, что духовные факторы оказываются самостоятельно действующими, политика отнюдь не сводится к обеспечению интересов различных социальных слоев, а история отнюдь не уходит в прошлое с изменением обстоятельств.
Отход от монополии монистического объяснения привел к становлению самостоятельных научных дисциплин, рассматривающих различные сферы общественного бытия. Соответствующие сферы деятельности и сознания общества изучают политэкономия, политология, социология, правоведение и другие науки. Их выделение в самостоятельные научные дисциплины происходило на протяжении XIX — начала XX в. Сначала социология определялась как общая наука о социальных отношениях и поведении. Однако потребность в изучении сферы, которая непосредственно занята выяснением содержания и принципов духовной деятельности, привела к формированию наряду с гуманитарным культуроведением и социального культуроведения. Разрастание гуманитарных наук привело к дальнейшей дифференциации между теорией и историей искусства, литературоведением, музыковедением, театроведением, теорией и историей архитектуры, киноведением, теорией дизайна и т.д. Общие принципы функционирования различных видов художественной деятельности с точки прения чувственного отношения к действительности рассматривает эстетика. Особой сферой гуманитарного знания стала этика, интерпретирующая различные стороны нравственности с точки зрения моральных норм и идеалов- На протяжении нескольких веков складывалась сумма религиоведческих дисциплин, интерпретирующая различные стороны духовной жизни для потребностей религиозного института.
В социальных науках, продвигающихся от общего к частному, от общего понимания социальных закономерностей к анализу отдельных проявлений жизни общества, происходило становление своих принципов, методов и категорий.
Философия культуры и культурология
В ряде существенных отношений культурология включается в социальную философию, которая использует общие философские, социологические подходы, а также и категории смежных дисциплин — политэкономии, антропологии, социальной психологии — для выявления общих принципов функционирования общества. Однако степень сформированности специфических методов изучения собственно культурных явлений и процессов, а также способность к эмпирическому анализу делают социальную культурологию самостоятельной дисциплиной.
Социальные науки в нашей стране длительное время находились в тисках той общей философской теории, которая претендовала на создание мировоззрения как общей картины мира, общества и человека и выработку целостной и сознательной ориентации человеческой деятельности. Но функциональная задача мировоззрения заключается в том, чтобы утвердить наличие единообразного понимания принципов, управляющих миром в целом, не выделяя места для действия самостоятельных альтернативных закономерностей и принципов для разных сфер деятельности. Такой подход исключает допущение обоснованности выделения других субъектов социальной регуляции, в том числе экономики (рынок), политики (общественное самоуправление) и культуры. В системе социальной регуляции и управления, основанной на сочетании властных (через государство) и идеологических (через партию) факторов, важное место отводилось целенаправленному конструированию общего мировоззрения как духовной основы государства, общества и всех составляющих его единиц (наций, этносов, групп и личностей). В методологическом плане этот подход приводил к снижению статуса специальных дисциплин, в том числе социологии и культуроведения, которые не могли претендовать на выделение своего особого предмета исследований или же должны были признать вторичность своего предмета (“надстройки”) и подчиненность своей методологии как “частной” науки, ее выводимость из мировоззренческих предпосылок, а не из логики изучения своего собственного предмета.
Одна из влиятельных марксистских концепций исходила из того, что культура — это целостное качественное состояние общества на определенном этапе его развития. Другие философы полагали, что отнюдь не любой способ жизнедеятельности может быть признан в равной степени культурным. Культурная сторона этой жизнедеятельности — это “ступень осуществления в ней подлинной, универсальной природы человека, подлинно общественной связи”, в которой человек освобожден от всякого рода отчуждения и от самой овеществленности в своих связях с миром и обществом и в которой реализуется универсальность человеческих способностей, т.е. человек становится в полной мере активным субъектом своей деятельности. Поэтому культура — это то, что “должно быть”, состояние, отвечающее сущности человека и постепенно реализуемое в ходе развития общественной практики.
Как предполагалось такой концепцией, в классово разделенных обществах социальные отношения так или иначе ограничивали и сковывали человека, становились средством угнетения, противостояли развитию трудящихся в своем обществе и сближению народов в международном масштабе. Лишь в преображенном коммунистическом обществе найдут полноценную реализацию те общечеловеческие ценности, которые были выработаны и ходе истории, и культура обретет возможность неограниченного развития.
Гуманистическое и антропологическое содержание этого подхода не может заслонить тех принципиальных недостатков, которые привели к упадку его научного статуса. Прежде всего, это отстраненность от реальной жизни, которая могла рассматриваться лишь как этап на восходящем пути общечеловеческой эволюции, лишь с точки зрения высших и конечных ценностей и идеальных типов общественного бытия. Культура представала прежде всего как идеал, осуществление которого ограничено на каждом конкретном этапе истории, но который все же должен в перспективе пропиться сквозь преграды, вызванные недостаточным развитием производительных сил и классовыми антагонизмами. Как известно, неизбежным результатом такого умозрительного подхода стала утопичность представлений об обществе, ограниченность критического восприятия действительности и постоянное стремление приукрасить ее, увидеть в ней “зримые черты” коммунизма.
Методологический недостаток этой концепции вытекал из ее тотальности, из предрасположенности к рассмотрению общественной деятельности в целом, в ее наиболее общих характеристиках, что крайне затрудняло аналитическое рассмотрение специфики самостоятельных сфер общественной регуляции, принципов хозяйственной или политической деятельности, социальных отношений и культуры.
Еще одна издержка такого подхода заключалась в непризнании ценности различных вариантов культуры, которые объявлялись “локальными”, “ограниченными” и “традиционными”, т.е. обреченными на постепенное изживание, а значит, и не заслуживающими особого места в ценностях проектируемой “коммунистической цивилизации”.