Конечно, отличительной чертой советской системы была ориентация на всемерное развитие материального производства, чтобы “догнать и перегнать” наиболее развитые страны. Для всей официальной культуры советского общества была характерна установка на то, что “главное — это материальное производство”, дополнявшаяся лозунгами “Техника решает все”, “Кадры решают все”. Это находило воплощение в “пятилетних планах”, в которых подавляющее место отводилось отчетам и планам о росте тяжелой промышленности. Однако хорошо известно, что это производство было направлено не на удовлетворение человеческих потребностей, а во многом на утверждение того антизападного (“антибуржуазного”) типа социальности, в котором исключались рыночные отношения, опосредованные капиталом, и утверждался “социалистический коллективизм”. Другой задачей этого производства было “отстаивание завоеваний социализма”, что и привело к наращиванию гигантского военного комплекса и огромным “престижным” тратам, самосохранению властной системы и т.д.
Таким образом, коммунизм в советской России предстает как грандиозная попытка преодоления тех циви-лизационных разрывов, которые донимали эту огромную страну на протяжении веков:
природно-языческое начало провозглашалось первичным в “материалистической философии” для того, чтобы устранить как “иллюзии” и “предрассудки” всех прежних форм религиозности и создать культ производства, подчинив его сверхсоциальному и сверхличностному принципу “общей справедливости”. Материализм тем самым избавлялся от “буржуазности”, от привязанности к благосостоянию, вещизму и приобретал внеличностное содержание;
— обретение свободы состоит в “признании необходимости” и самоотверженном подчинении деятельности человека сверхпрограмме, воплощающей такую необходимость;
— государство воплощает в себе осознанную общественную необходимость и укрепляется в ожидании периода, когда оно “постепенно отомрет”;
— конечное спасение должно наступить в скором будущем, когда “наступит коммунизм”, и ради этого можно принять все текущие ограничения;
— отменяются, изживаются или ослабляются все ограниченные, локальные формы бытия — семейные, плановые, территориальные, национальные, религиозные — в пользу “интернационализма”, объединяющего всех “трудящихся” на классовой основе.
Интенсивная идеологическая обработка широких слоев населения в сочетании с массированным соцреализмом в художественной культуре должна была быстрыми темпами стереть существенные различия между национальными группами, сведя эти различия к “форме” с единым содержанием.
Структура советской социокультурной жизни складывалась по принципам, присущим внезападным цивилизациям. Как и водится, в ее основе было три компонента:
а) сакрализованные фигуры Учителя и Основателя (Основоположника); б) сакрализованное учение,сопровождаемое огромными комментариями, интерпретацией, догматикой, чтобы связать с ним мировоззрение общества и основные сферы духовной регуляции; в) партия как институт, выступающий организатором и вдохновителем всей идеологической жизни, а через нее подчиняющий себе в той или иной степени функционирование других сфер.
Эта основа держала на себе всеобъемлющую систему духовного производства, утверждающую единообразную культуру и не только в мирвоззрении, но и в образе жизни, языке, нормах поведения, желательных ценностях и перспективных идеалах. Все это воплощалось в крупномасштабной системе идеологического воспитания, образования, культуры соцреализма, насаждалось через массовую культуру.
На высшем уровне идейного сознания потребности формируемой цивилизации связывались с “борьбой за новое, передовое”, отвечающее непреложной исторической необходимости. На массовом уровне эти наличные принципы приобретали неизбежно персонифицированный вид, связывались с вождем, как подлинным выразителем этого начала. В этом и состоит “тайна” столь губительного культа, в котором земной, злобный и жестокий или же никчемный и неспособный вождь возводился почти до уровня космического всезнания и всемогущества. От него шел прямой канал веры в “правое
дело” партии, а от нее — к онтологическому сверхпринципу, принадлежность к которому вызволяла обездоленных из тьмы небытия. Все духовное пространство общества было обставлено предметными воплощениями этого спасения как надличностной реальности, придающей смысл каждой индивидуальной жизни: музеи, лозунги, символы, ритуалы, издания классиков марксизма-ленинизма, обязательная партийная литература, специальная агитационная массовая культура и т.д.
Всякая культурная жизнь приводилась в соответствие с догматами марксизма-ленинизма и культом вождя. Изымались все направления и произведения, которые могли восприниматься как идущие вразрез с официальной идеологией и культом. Первое, наиболее почетное место в издании книг, кинематографии, драматургии, живописи не только в пропагандистской, но и в художественной культуре, отводилось идеям и символике официального культа. Как “современная обстановка”, так и история подлежали соответствующей интерпретации, фальсификации и переписыванию для приведения их в соответствие с принципами идеологии. Важной частью тоталитарной культуры была политическая мифология, ведущими темами которой были “строительство социализма”, “единство партии и народа”,“капитализм — отживший и обреченный строй”, “Слава КПСС!” и т.д.
Идеология, оторванная от действительности, превращалась в средство официальной идеализации жизни. Реальность подлежала не объективному осмыслению, а “правильной трактовке”. Замалчивание и искажение действительности привели к широкому распространению “двойного мышления”, лицемерия и цинизма.
Унификация культурной жизни достигалась изъятием и замалчиванием нежелательных элементов культурного наследия или новых направлений, провозглашением некоторых классических или же новых официально признанных направлений “академическими”, их всемерной государственной поддержкой через систему официальных творческих союзов, почетных званий, премий, привилегий и т.д. Организационным воплощением такой политики стало установление жесткого бюрократического контроля над всей творческой и научной деятельностью. Была проведена централизация и объединение творческих союзов и научных организаций как средство подчинения их работы партийному руководству.
Темпы решали не только и не столько задачу экономического соревнования. Как известно, последнее отнюдь не стало достижением “зрелого социализма”. Главный критерий заключался в утверждении многоликого политического единства и социальной однородности советского общества (впрочем, жестко разделенного на “народ” и “номенклатуру”). Тому же способствовали и тщательно регулируемые духовные средства.
Несомненная устойчивость и стабильность советской системы были обязаны во многом радикальному устранению противоречий, которые раздирали имперскую Россию. Снятие принципиальных различий между гетерогенными социальными и этническими образованиями и их объединение и не только принудительное, но и во многом идеологически мотивированное несомненно создавали большую степень стабильности. Прочность режима в противостоянии внешним антагонистам также способствовала его принятию ценой превращения всего земного шара в арену противостояния двух мировых держав.
Однако, создав жесткую тотальную систему регуляции общества, устранив или же загнав вглубь прежние противоречия, раздиравшие Россию (или другие страны социализма), коммунистический режим столкнулся с неразрешимыми в его рамках противоречиями. Главным из них была неспособность к устойчивому развитию, что вытекало из той насильственной “консолидации”, которая сковывала внутренние ресурсы общества и требовала постоянного напряжения сил и огромных ресурсов на противостояние “внутренним проискам” и “враждебному окружению”. Необходимость повышения мобильности общества требовала усиления его дифференциации, развязывания инициативы, а значит, допущения плюрализма и не только в формах собственности, но и в принципах отношения к миру, смыслах и нормах деятельности. Огромные силы государственно-партийной системы расходовались на то, чтобы ограничить все пути независимой модернизации и подчинить все общество единым принципам, согласованным с верховным центром.
Социокультурные проблемы модернизации России
Приведенный выше социологический анализ исторической динамики русской культуры дает возможность выявить и некоторые общие социокультурные тенденции, сложившиеся в нашей стране в период перестройки. Как мы видим, в этих тенденциях следует выявлять не только собственно политические и хозяйственные стороны, на которые обращается преимущественное внимание. Без учета духовных закономерностей общественной жизнедеятельности всякий анализ не пойдет далее публицистики “одного года” или даже недели. Недооценка этих закономерностей, отсутствие должного понимания социокуль-турных принципов функционирования общества приводит ко многим издержкам и кризисным тенденциям в российском обществе.
За последние годы в российском обществе были проведены радикальные преобразования, которые привели к основательным изменениям в экономическом, политическом, социальном и культурном планах. Все более значительное место в обществе занимают рыночные отношения. В нарастающей степени идет приватизация государственной и коллективной собственности и ее переход в частную собственность. Преобразуются институты исполнительной, законодательной и судебной власти. Меняется система государственного управления, в которой происходит все большая децентрализация. Идет процесс формирования многопартийности. В обществе складывается обстановка политического, идеологического, национального и религиозного плюрализма, выражающегося как в разнообразии частичных позиций и ориентации, так и в их напряженной полемике и соперничестве.