Откуда же в таком случае появление в Троицком списке «Хожения» титула махдум? Случайная перестановка букв переписчиком? Нет, оказывается, текст искажен в летописной, а не Троицкой редакции. Хроника Али Таба Табаи, не привлекавшаяся комментаторами «Хожения», сообщает, что среди прочих наград в связи со взятием Гоа Махмуд Гаван получил еще один почетный титул, а именно титул махдум". Значит, это переписчик летописи переставил буквы, чтобы получить имя, ему знакомое.
Установив личность махдума, попробуем определить время события, пользуясь календарными данными Никитина. Важность результата нетрудно оценить. Если это удастся, мы получим уникальную возможность узнать — и при том независимо от других источников — по крайней мере одну абсолютную дату, содержащуюся в записках путешественника. Кроме того, мы сможем проверить даты индийских хроник, которые расходятся между собой при описании событий, свидетелем которых стал Афанасий Никитин.
При описании пребывания в Индии Никитин не раз упоминает один из главных праздников ислама — курбан байрам, точное число дней до или после этого праздника. Путешественник называет его также по-тюркски «улуг байрам», т. е. большой праздник, в отличие от малого байрама, следующего за постом, приходящимся на девятый месяц лунной хиджры. Живя среди мусульман, Никитин не имел затруднений в определении срока праздника. Однако указания путешественника противоречивы. Курбан байрам, свидетелем которого он стал в столице Бидар, начался «в среду месяца маа» (22—23). Войска же Махмуда Гавана, согласно Никитину, пришли в Бидар на курбан байрам, «а по-русскому на петров день» (25). Петров день — праздник непереходящий — отмечался 29 июня.
Давая при издании в 1853 г. Троицкого списка «Хожения» перевод текста на восточных языках, А. К. Казембек заметил, что байрам приходится на последний день последнего месяца мусульманского календаря. «По словам нашего путешественника, — писал исследователь, — этот праздник состоялся 29 июня» 18. Но ни профессор Казембек, ни другой востоковед академик X. Д. Френ, комментировавший текст записок Никитина, содержащийся в Софийской II летописи, не связывали с датой этого переходящего мусульманского праздника определение года путешествия. По датировке И. И. Срезневского, шел 1470 год. Повторив справку Казембека о сроке курбан байрама, И. П. Минаев отнес свидетельство Никитина к следующему году. Войска Махмуда Гавана, по Минаеву, вернулись из Гоа в июне 1471 г.
Позвольте, скажет читатель, это невозможно! Любая дата, отмечаемая по лунному календарю арабской хиджры, не может два раза подряд приходиться на один и тот же день. Лунный год короче солнечного, и даты лунной хиджры из года в год попадают на другие числа и месяцы европейского календаря. Если курбан байрам состоялся 29 июня, то это могло быть только в определенном году.
В пределах 1470 г. последний месяц мусульманского года, месяц зу-ль-хиджжа, приходится на 874 г. хиджры 19. Данный год лунной хиджры не високосный, следовательно, в последнем месяце 29, как обычно, а не 30 дней. Последней день этого года приходится на 29 июня. Значит, все-таки июнь, а не май? Между тем Никитин явно придавал особое значение этой дате, написал, что был май, описал положение трех созвездий, которые он наблюдал в это время, отметил, что луна стояла полная три дня. Это единственный случай в записках Никитина. Кто же прав?
А. К. Казембек ошибся. Курбан байрам празднуется четыре дня, начиная с десятого числа месяца зу-ль-хиджжа. Кроме того, исследователь не вычислял срок праздника, а просто ссылку Никитина («петров день») перевел на дату по юлианскому календарю. Поэтому и написал, что, «по словам нашего путешественника», было 29 июня, а то, что Никитин указывает, что встретил курбан байрам в мае, вообще не привлекло внимания.
Выше говорилось об условности у Никитина сопоставления мусульманских праздников с церковными праздниками Руси. Это относится и к переходящим датам, связанным с пасхой, и к непереходящим, таким, как покров или петров день. «По приметам гадаю», говорит путешественник о сроке пасхи, рассчитывая, что он бывает ранее «бе-серьменьскаго багрима за 9-ть день ли за 10 дни. А со мною нет ничево, никакоя книгы, а книгы есмя взяли с собою с Руси; ино коли мя пограбили, ини их взяли, и яз позабыл веры хрестьяньскыя всея и праздников хрести-аньских ... не ведаю» (20). А ведь праздники ислама, отмечаемые в странах, где путешественник провел столько лет, подвижны в большей степени, чем пасха: они «обходят» весь год.
Указать правильное соотношение переходящих праздников мусульманского и православного календарей путешественник мог, только зная действительные сроки наступления их в данном году.
В 1470 г., когда Никитин, по Срезневскому, должен был быть в Бидаре, курбан байрам приходился на 10— 13 июня, а в следующем, когда путешественнику надлежало находиться в Гулбарге, на 30 мая — 2 июня. Указание на петров день как будто подходит к 1470 г., но противоречит указанию на «среду месяца мая», а также данным индийских хроник о походе на Келну и Гоа: война еще только началась.
Если Никитин отметил месяц и день недели первого дня курбан байрама, то можно определить год, поскольку праздник отмечают по лунной хиджре. Но такая интерпретация свидетельства путешественника противоречит как календарным данным, так и точному смыслу текста. 10 июня 1470 г. было воскресенье, 30 мая 1471 г. — четверг. В 1469 г. курбан байрам начался в среду, но тогда был июнь, и в этом году Никитин еще не мог быть в Бидаре. При датировке И. И. Срезневского он должен быть там в 1470 г., но и тогда праздник приходился на июнь. А если Никитин прибыл в Индию не в тот год, который считали, и разница больше, чем один год? Вычислим, когда будет следующий курбан байрам. 19 мая, во вторник, а в 1473 г. — 8 мая, в субботу. Повторение такого сочета ния, чтобы начало данного праздника приходилось на среду в мае, возможно лишь на большом временном отрезке. Предшествующая дата — 18 мая 1407 г.; на протяжении следующих 100 лет праздник несколько раз приходится на май, но ни разу на среду в мае.
Путешественник употребляет названия различных дней недели, а также слово «среда» как день поста. Но в данном случае он имел в виду не середину недели, считая с воскресенья, а середину месяца. Перевод Н. С. Чаева говорит о среде как дне недели (82). Перевод сделан с Троицкого списка «Хожения», и связанная с ним редакция XVII в. как бы подтверждает правильность перевода, поскольку там не только опущено признание о том, что путешественник встретил пасху не в положенный срок, но и в разбираемой фразе месяц опущен, и просто сказано «в среду» (62).
Между тем летописный текст «Хожения за три моря» более полно и точно передает это место: «Месяца маиа 1 день велик день взял есми в Бедере в бесерменском в Гундустане; а бесермена баграм взяли в середу месяца; а заговел есми месяца априля 1 день» (43). Приведенные выше расчеты показывают, что истолкование выражения «в среду месяца маа» как в среду в мае не может быть принято.
В таком случае отмеченный Никитиным день байрама приходится на 19 мая 1472 г. Несмотря на отсутствие числа и дня недели, дата отвечает признакам, зафиксированным путешественником. Следовательно, Никитин выехал из Твери в 1468 г. и в Индии находился в 1471 —1474 гг. Согласуется ли это с летописной статьей и событиями, отразившимися в описании путешествия?
Летописная статья, как оказалось, допускает различные толкования относительно того, когда посольство Ивана III выехало из Москвы в Шемаху. Датировка «за год», конечно, приблизительная, но в любом случае не противоречит тому, что Василий Папин отправился в Закавказье не в 1466 г., а в 1468 г., однако не позднее, так как в походе, состоявшемся через год после возвращения, был убит.
Высказывалась догадка, что рукопись Никитина сперва была привезена в Тверь, а затем сторонники Ивана III переслали ее с оказией в Москву20. Это могло бы объяснить двухлетний перерыв между обнаружением рукописи летописцем в Москве и предполагаемой датой смерти путешественника. Можно было бы предположить также, что по прибытии в Кафу Никитин был задержан, поскольку генуэзские власти в связи с ложным обвинением конфисковали товары русских купцов. Необходимость в догадках отпадает, если Никитин приехал в Кафу осенью 1474 г., а в 1475 г. рукопись или ее копия была уже в руках московского летописца.
Записки Афанасия Никитина уже Карамзиным были признаны как редкий и ценный источник по истории Индии, и интерес к ним растет. Они прочно вошли в советскую и индийскую историографию. Свидетельства русского путешественника использованы как в истории государства Бахманидов, так и в истории Гоа и государства Виджаянагар.
Однако точно установить время пребывания Никитина в Индии не удалось, и в зарубежной историографии существуют различные на этот счет датировки.
В хронологии по истории Индии Д. С. Триведа годом приезда Никитина в Бидар считал 1392-й по индийскому календарю Шака, т. е. 1470 г. П. М. Кемп указывает 1469 г., т. е. датировку И. И. Срезневского. К. А. Нилаканта Шаст-ри пребывание Никитина в Индии относит к 1470— 1474 гг.21 Между тем русский путешественник провел в стране лишь около трех лет. Английский исследователь средневековой истории Декана, знакомый с хроникой Фе-риштэ и записками Афанасия Никитина, признал задачу установить время приезда последнего в Индию крайне трудной и едва ли разрешимой. Русский путешественник, писал он, побывал в стране где-то в период между 1468 и 1474 гг.22
В Индии Никитин стал очевидцем столкновения двух крупнейших в то время держав субконтинента. Находясь на территории одного из них — государства Бахманидов,— путешественник описывает несколько войн, которые вели войска Мухаммеда III, одного из последних представителей династии. Эти события описал Мухаммед Касим Фе-риштэ, индо-мусульманский историк, живший на рубеже XVI—XVII вв. в Биджапуре и писавший на персидском языке. История Фериштэ основана на придворных хрониках, составленных его предшественниками — современниками описываемых событий. Один из них — мулла Абдул Керим Синдхи, состоявший на службе Махмуда Гавана, фактического правителя государства в конце 50-х — начале 80-х годов XV в. Фериштэ датирует события по годам хиджры, а также приводит традиционную местную датировку относительно сезона дождей. Никитин называет мусульманские праздники. Так что при всем разнообразии приводимые в обоих источниках указания позволяют датировать исторические события на уровне лет и времени года, а иногда — месяцев и дней.