Первая из них завершилась полной победой главы «бе-лобаранных» туркмен Хасан-бека, по прозвищу Узун Хасан (Длинный Хасан), овладевшего территорией Персии и частью Малой Азии. В ноябре 1467 г. произошло рёшаю- щее сражение, в котором на Мушской равнине, в Армении, был убит Джеханшах Кара-Коюнлу, глава «чернобаран-ных» туркмен.
Вторая война связана с вторжением в Азербайджан союзника побежденного шаха, тимуридского султана Абу-Саида, которому в свое время Джеханшах вынужден был уступить Хорасан. Абу-Саид выступил под предлогом помощи сыновьям погибшего Джеханшаха. Однако войско Абу-Саида было окружено в Муганской степи армиями Узуна Хасана и его союзника Фаррух Ясара. Плененный Абу-Саид был обезглавлен в феврале 1469 г. по приказу своего соперника Мухаммед Ядигара, которому он был выдан победителями..
«Везде булгак встал,— гласит летописный текст рассказа Никитина,— князей везде выбил. Яншу мырзу [Джахан-шах, в просторечии — Янша] убил Узосан бег [Узун Хасан-бек], а Султамусяитя [султан Абу-Саид] окормыли, а Узу-осан бек на Ширазе сел и земля не скрепила, а Едигерь Махмет [Мухаммед Ядигар], а тот к нему не едет, блюдется...» (46).
Как видим, Афанасий Никитин рассказывает об обеих войнах, а также о трудностях, с которыми столкнулся Узун Хасан после победы над Джеханшахом и Абу-Саидом. Но так как считалось, что путешественник появился в При-» каспии в 1466 г., то выходило, что он узнал о них, уже находясь в Индии. В действительности, в 1468 г. он находился в Азербайджане, а в 1469 г.— в Мазендеране, на южном берегу Каспийского моря, к востоку от Гиляна. Здесь он и услышал версию о том, что Абу-Саид был «окормлен», т. е. отравлен. Значит, когда Василий Папин и Хасан-бек прибыли в Шемаху, ширваншах выступил в поход против вторгнувшегося Абу-Саида. Вот почему Фаррух Ясар находился в военном лагере (койтул), куда и вызваны были русские купцы.
Потерпевшие «розошлися, по словам Никитина, кои куды: у кого что есть на Руси, и тот пошел на Русь; а кой должен, а тот пошел куды его очи понесли, а иные осталися в Шамахее, а иные пошли роботать к Баке» (12—13). Никитин вернулся, было, в Дербент, но затем пошел в Баку и оттуда морем отплыл в Мазендеран.
Какова же была цель путешествия Афанасия Никитина, когда он покидал Тверь? Собирался он толька в Азербайджан или это было началом путешествия в Индию? Первоначальной целью торговой поездки Афанасия Никитина было, по-видимому, Закавказье. Сюда направляются р§а — московское и ширванское — посольства, к которым присоединились тверские купцы во главе с Никитиным. И именно здесь, после двух катастроф, когда Никитин потерял все свое имущество, он принял решение ехать в далекую Индию.
«Аз же от многыя беды поидох до Индеи,— записал Никитин,— занже ми на Русь пойти не с чем, не осталося товару ничево» (23). Признание это содержится в тексте при описании пребывания путешественника в Индии. Оно важно и в другом отношении. Исследователи были твердо убеждены, что Никитин вез товары, взятые в долг. Они исходили из того места записок, где путешественник говорит о пребывании в Закавказье: «у кого что есть на Руси, и тот пошел на Русь; а кой должен, а тот пошел куды его очи понесли... А яз пошел к Дербента...». Так Никитин попал в категорию разоренного должника, над которым нависла угроза закабаления, если бы он не смог по возвращении оплатить стоимость взятых в долг товаров.
Законодательство той эпохи свидетельствует о широком распространении кредита как в денежной, так и в товарной форме. Судебник 1497 г. в статье «О займех», восходящей к нормам Русской Правды, предусматривает случай, когда купец берет чужой товар или деньги, отправляясь в торговое путешествие. Согласно Русской Правде (статья: «Аще который купец истопиться»), решение, как поступить с купцом, по вине которого пропали деньги или товар, зависело от кредитора: «...како любо тем, чии то товар, ждут ли ему, а своя им воля (т. е. дадут ли возможность выплачивать долг постепенно.— Л. С.) продадять ли, а своп Им воля» 23. Если же товар погиб в результате кораблекрушения («истопится»), военных действий или пожара («любо рать возметь, ли огнь»), должник уплачивал кредитору стоимость товара или возвращал без процента взятые деньги. Год работы в пользу кредитора засчитывался за полгривны.
Судебник 1497 г. отменял решение вопроса о виновности купца кредиторами, требуя боярского расследования. В положительном случае дьяк великого князя выдавал полетную грамоту, дающую право платить «от лета», т. е. погодно, в рассрочку; купец, признанный виноватым, подлежал продаже «головою»24. Были ли оба изменения новой нормой или закрепляли уже сложившуюся практику, одно оставалось неизменным — долг должен был быть возмещен. Никитин сообщает, что среди его спутников были и такие, кто подпадал под последнюю категорию («кой должен»), но сам он к ним отнесен быть не может. «Занже ми на Русь пойти не с чем, не осталось товару ничего»,—пишет Никитин. Ему «не с чем» возвращаться сразу на Русь, это верно, однако не потому, что он взял товар в долг, а потому что вложил в это торговое предприятие и потерял все свое имущество.
Если исключить верхушку купечества — гостей (некоторые из них имели земельные владения, что сближало их с феодальной знатью), то нам известны такие категории, как купец и торговые люди. Гости, крупные купцы выступали кредиторами князей, давали товары в долг другим купцам; из них выходили дьяки. Афанасий Никитин не пишется с «вичем», хотя и добавляет имя отца, но он и не употребляет уменьшительной формы своего имени, обычной для мелкого купечества. Летописец, проводивший расспросы, называет Никитина именно «купцом» в отличие от «гостей», которые привезли записки путешественника.
Мы знаем, что Никитин мог позволить себе приобрести книги, а они стоили немалые деньги; возможно, он еще и совладелец приобретенного в Твери судна. Так что путешественник был не лицом, взявшим товар в долг, а из купцов средней руки. В Персии он приобретает коня, который с перевозом и содержанием в течение года обошелся ему в 100 руб.
Его материальное положение, а также знание восточных языков объясняют, почему он оказался старшим среди тверских купцов («яз с товарищи»). Об этом свидетельствует и вся его деятельность на территории Русского государства и во владениях ширваншаха. Именно он является к наместникам в Костроме и в Нижнем Новгороде; он ходатайствует за попавших в плен перед послами в Дербенте и перед ширваншахом по прибытии в его ставку. Все это говорит об обоснованности предположения, что Афанасий Никитин действовал в качестве «головы» купеческого каравана, обязанного представительствовать перед местными властями.
Фигура «головы» купеческого каравана хорошо известна по русской дипломатической переписке. Во главе торговых караванов, направлявшихся в Крым из Москвы, мы видим крупных купцов, «гостей великого князя». Но и караваны вти, присоединявшиеся к очередному посольству, были значительными по своей численности: в них входили десятки, а иногда и более 100 купцов. Общая стоимость товаров составляла не менее 1,5—3 тыс. руб. В караване, следовавшем в Шемаху, насчитывалось не более двух десятков русских купцов, поэтому не удивительно, что возглавляет его «купец», а не «гость».
Посольские дела открывают нам структуру купеческого каравана, а это позволяет найти объяснение одной любонытной загадке. Исследователи не раз обращали внимание на никитинское выражение о купцах, находившихся на меньшем судне после выхода в Каспийское море: «6 моск-: вичь да 6 тверичь». Пытались рассматривать эту формулу и с политической и с литературной точек зрения: то ли Никитин указал на паритетный характер представительства купцов, то ли дал символический образ совместного предприятия.
Можно было бы предположить, что речь идет о торговых товариществах, в которых участвовали как родственники, так и чужие друг другу люди. «Складничество», хорошо известное в торговле Руси с Крымом, проходя через века, находит отражение в Уложении 1649 г. Но товарищества эти были невелики; как видно из нормативных актов и дипломатической переписки — два — четыре человека. Между тем из переписки мы узнаем и об обычной организационной единице, составлявшей купеческий кара-Ван. Эта более мелкая единица, получившая название «котел», сохранялась и по приезде купцов на место, когда самый караван уже распадался: «...а как в Кафу придут, будет русаков 5—6 в одном котле» 25. Это число фигурирует в посольских делах постоянно.
Итак, часть купцов, «у кого что есть на Руси», отправились в обратный путь, вероятно, с Василием Папиным. Никитин не говорит о времени и способе их отправки, но долго в Ширване они задержаться не могли, так как до конца того же года Папин уже вернулся в Москву.
Последним городом Азербайджана, который посетил Афанасий Никитин перед поездкой в Персию, был Баку. В связи с развитием Волжско-Каспийского пути значение Баку сильно возросло, город стал главным портом Каспийского моря. Подробное описание крепости и города времен Афанасия Никитина находим у географа Абдаррашид ал-Бакуви, писавшего на арабском языке и жившего в Баку, о чем говорит заключительная часть его имени. Море доходило до стен и башен крепости, невдалеке находилась соборная мечеть. Вокруг города лежала бесплодная земля; фруктовые сады располагались на северном берегу Апшеронского полуострова. До 200 харваров нефти — для освещения и военных целей — вывозилось из Баку морем. Вывозили соль, добываемую из озер Апшерона. Торговал город и привозными товарами, преимущественно шелком. Неподалеку от города, в армянском селении было налажено производство извести. От времени Халил-Улле I, предшественника Фаррух Ясара, сохранились до наших дней дворец, диван-ханэ — судилище, окруженный террасой двор ниже уровня земли, где производились казни, мечеть и мавзолей ширваншахов.