Вы скажете: но если Дух отменили, то как же ты можешь говорить нам, что протестантская, Евангелическая Церковь из трех Божественных Ипостасей приняла Дух? Да, господа, на это можно ответить, что в Евангелической Церкви даже и не знали, что они вымолили Дух, ибо Дух действительно был «отменен». Сознательным образом они не имели Его. Но я уже часто говорил вам: то, о чем не знают, тем не менее, может существовать. Некоторое духовное начало, хотя и не очень значительное, действовало все же в Евангелической Церкви. Но представители ее не знали об этом. Видите ли, если бы не было всего того, о чем не знают, например профессора, то что вообще осталось бы в этом мире? Это именно так, господа, должно быть ясно; можно говорить о том, что делает человек, даже если он сам и не знает, что он делает! Так и в случае возникновения протестантизма позволительно говорить о том, что этот третий облик, третья Ипостась — святой Дух — действовал здесь.
Но здесь вы видите, каким образом возникает форменный материализм! Древним христианам не приходилось спорить по поводу, превращается ли запеченная мука в настоящую плоть, потому что это совсем не соответствовало их образу мыслей. Только когда обо всем стали думать как о материальном, то и о данном предмете стали думать как о материальном. Вообще-то это очень интересно. Материализм выступает в двух формах: сначала обо всем духовном думают как о материальном, а после вообще отрицают дух. Таков, по существу, путь, которым идет материализм.
Интересно видеть, как даже позднее, даже после VI столетия, в Средней Европе христианские воззрения носили гораздо более духовный характер, нежели позднее. Материалистическим христианство стало прежде всего на юге. В Средней Европе есть два прекрасных поэтических произведения. Одно из них возникло в Эльзасе в IX в. по Р. Х. и называлось оно «Евангельская гармония» Отфрида(29). Другая поэма возникла, однако, в иной местности, в настоящее время это Саксония, и называлось оно «Хелианд»(29а), «Хайланд». Если вы читаете «Хелианд», то вам бросится в глаза одно: вы скажете себе: этот монах — ведь персонажем «Хелианда» является монах крестьянского происхождения — описывает Иисуса Христа, но совершенно особым образом; он описывает его примерно так, как следовало бы описывать германского герцога, который, сражаясь во главе германского войска, одерживает победу над своими врагами. Читая «Хелианд», чувствуешь себя не в Палестине, а в Германии. Конечно, здесь рассказано о тех же событиях, которые описаны в Евангелиях, но рассказано так, как если бы Христос был немецким герцогом, немецким князем. Так же рассказано и одеяниях Иисуса.
Что это означает, господа? Что это означает, когда человеку, написавшему «Хелианд», совершенно безразличны внешние факты, которые можно было видеть глазами в Палестине; он даже не имеет желания верно описать их! Внешняя картина оставляет его безразличным. Он намеревался описывать духовного Христа и думал так: не имеет значения, странствует ли Он по свету в облике германского герцога или в облике палестинского иудея. Итак, в эпоху возникновения «Хелианда», в Средней Европе еще действительно верили в духовного Христа, там еще не возобладали материалистические настроения. На юге дело шло иначе: романские народы, греческие народы, уже обретали тогда материалистическую настроенность. Но в Средней Европе еще сохранилось некоторое понимание духовности; вот почему персонаж «Хелианда», саксонский монах, описывает Христа в обличий германского герцога. Отсюда вы можете увидеть, что здесь, в Средней Европе, еще можно было найти возможности указать на то, что Христа надо прежде всего представлять духовно, а именно как Солнечного Духа, о котором я вам уже сообщал.
Поняв характер, который в «Хелианде» имеет Христос, можно обнаружить, что Хелианд, как Христос изображенный в этой саксонской книге, прежде всего является «свободным человеком», а это значит, что он несет в себе солнечное начало, а не только лунное; Он, следовательно, является свободным человеком.
Поистине все связи Христа с внеземным миром были попросту преданы забвению, и в настоящее время о них больше ничего не знают.
Но мне хотелось бы сказать вам еще нечто. Если возвратиться к тем мистериям, о которых я рассказывал вам — что они в древности являлись одновременно и образовательным центром, и религиозным центром, и центром искусств, — если вернуться к этим древним мистериям, мы обнаружим, что в этих мистериях справляли праздники, причем эти праздники были связаны с годовым кругооборотом. Весной праздновался так называемый праздник Воскресения. Природа воскресала ко времени Пасхи. Говорили: человеческая душа может праздновать Воскресение так же, как и природа. У природы есть Отец. Весной силы природы обновляются. Но в человеке, если он следит за собой, если он работает над собой, обновляются душевные силы. И люди, обладавшие знанием, люди, имевшие — как я говорил — мудрость, в древних мистериях стремились преимущественно к тому, чтобы в душе возникало переживание, чтобы возникало своего рода переживание весны. Видите ли, переживание весны — это то, когда можно сказать себе: «Ах, все то, что я знал раньше, не имеет значения! Я как новорожденный!» Однажды в жизни к человеку приходило познание, что он как новорожденный, то есть он вновь родился от духа. Вам это покажется странным, но во всех азиатских странах люди подразделяются на тех, кто был рожден один раз, и на тех, кто был рожден дважды. Повсюду говорят о дваждырожденных людях. Рожденные один раз благодаря лунным силам оставались такими же на протяжении всей своей жизни. Другие, дваждырожденные, проходили обучение в мистериях, чему-то научались и знали: человек может сделать себя свободным, человек может направлять себя своими же собственными силами! Но это изображалось в образной форме.
Можно углубиться и в еще более отдаленное время, когда повсюду во время весны существовали определенные праздники, где в мистериях изображали, как имеющий человеческий облик Бог умирал, его погребали, а на третий день он воскресал снова. Это было настоящее представление, которое всегда проделывалось в древних мистериях весной. Там люди собирались вместе. Там находился и образ божества в человеческом облике. Изображалось, как божество умирает; образ погребали. Через три дня образ извлекали из могилы и в праздничной процессии, в праздничном ходу проносили по окрестностям при совместных восклицаниях: «Хейланд воскрес!» (Der Heiland ist uns wiedereistanden!). И если в течение трех дней, когда Хейланд образно пребывал в могиле, они отмечали своего рода тризну, скорбные дни, то вслед за этими скорбными днями следовал радостный праздник.
Видите ли, господа, это очень значительно; ведь это означает, что все происходившее на Голгофе ежегодно всегда разыгрывалось в образной форме в мистериях.
Если в Евангелиях рассказывается, что на Голгофе находился крест, что там умер Христос, то при этом имеют в виду историческую сторону дела. Но в образной форме это существовало на протяжении всех древнейших времен. И поэтому древние христиане ощущали преемственность указанных событий, ощущали их как исполнение пророчества. Они говорили: те, кто переживал древние мистерии, пророчески предвещали то, что совершилось как Мистерия Голгофы.
Итак, вы видите: в древности тоже в некотором смысле существовало христианство. Однако это христианство не было христианством Иисуса Христа, это было некое духовное христианство, праздновавшееся в образной форме.
Видите ли, одним из наиболее значительных святых в Католической Церкви является святой Августин(30), живший в IV—V вв. по Р. Х. Святой Августин был сначала язычником, затем он обратился к христианству и позднее стал одним из наиболее уважаемых священников и святых в Католической Церкви. Так вот, в трудах святого Августина вы найдете замечательные слова. Он говорит: «Христианство было и до Иисуса Христа; древние мудрецы уже были христианами, только их еще не называли христианами». (Августин, р. 354 г., ум. 430 г. по Р. Х. — величайший из отцов древней Церкви христианского Запада, родился в африканском городе Тагаст, преподавал в Карфагене риторику, в течение 9 лет был манихеем, находясь под влиянием манихейского профессора Фауста. Переехав в Италию в 384 г., изучал платонизм, в 387 г. крестился, а в 395 г. стал епископом. Боролся с язычеством, манихейством, донатизмом и пелагианством, был автором 92 трудов в 232 книгах, оказавших исключительное влияние на формирование католического мировоззрения — прим. перев. )
Да, господа, нечто чрезвычайно значительное заключено в таком, сделанном уже в христианское время, признании, признании того, что уже существовавшее когда-то в древних мистериях христианство, благодаря Иисусу Христу было явлено вновь, причем в то время, когда мистерий уже не стало. Таким образом, это явление должно было стать событием, объединяющим всю Землю.
Однако сознание того, что христианство жило еще в древнем язычестве, тоже было утрачено. Материализм попросту разрушил чрезвычайно многое из того, что уже было обретено человечеством. В той образной форме, в которой каждую весну изображалось воскресение умирающего Богочеловека (Menscheugott), в той образной форме древний мудрец со всей очевидностью прозревал и свою собственную судьбу. Он говорил: таким я должен стать; я тоже должен развить в себе знание, которое позволит мне сказать себе, что смертно во мне только то, что возникло из сил природы, а не то, что позднее возникло во мне как вторичное, не то, что я приобрел своими собственными человеческими силами.
В первоначальном христианстве люди еще говорили себе: чтобы стать бессмертным, человек должен в течение жизни пробудить в себе душу; тогда он в истинном смысле становится бессмертным. Но, конечно, в этом вопросе не следует впадать в заблуждение. Тем не менее, такое заблуждение, ложное мнение, выступило как альтернатива. А именно: во время распространения христианства в первые века люди говорили: человек должен заботиться о душе, чтобы душа человека не умерла; но позднее Церковь стала проповедовать иную точку зрения. Церковь не хотела больше дозволять человеку самому заботиться о своей душе; она пожелала всю заботу о его душе взять на себя! Во все большей степени должна была Церковь осуществлять эту заботу о душе человека вместо того, чтобы сам человек заботился о своей душе. Это привело к тому, что в человеке перестали видеть то, откуда должна была правильным образом проистекать такая забота о душе, перестали видеть, что в душе рождается дух, что в душе рождается солнечное начало. Ведь о солнечном начале невозможно проявлять заботу материалистическим образом. Что значит: — заботиться о солнечном начале материалистическим образом? Это значит, что надо было бы снарядить экспедицию и доставлять с Солнца то, что надо дать человеку! Но, конечно, сделать этого нельзя. Представления обо всем этом в целом носят ложный характер.