Видите ли, Римская Церковь практиковала культ, несмотря на то, что она заботилась о нем в меньшей степени, нежели Восточная Церковь. Римская Церковь практиковала культ, но она также очень сильно опиралась и на вероучение. Но это вероучение, это преподавание религии в древней Церкви зависело от личности. Вплоть до крестовых походов оно зависело от личности. То, что возвещалось с церковной кафедры, то, что проводившиеся Вселенские Соборы рассматривали как положительное, становилось предметом обучения. Но помимо этого существовали еще и так называемый Новый Завет, Библия. Однако читать Библию людям, которые сами не были священниками, было запрещено, и этого запрета строго придерживались. Было бы расценено как нечто ужасное, если бы в то древнее время перед крестовыми походами кто-нибудь прочитал Библию, Новый Завет. Это не разрешалось. Вследствие сказанного знали только то, чему учили священники. Простой верующий не держал в руках Библию.
Однако вследствие того, что арабы приносили науку, вследствие того, что человек знакомился с древней восточной мудростью, возникало весьма сильное чувство: а ведь священники, которые нас учат, ничего этого совсем не знают! Есть гораздо большая мудрость, чем та, которой они нас учат. Так созревало намерение: мы хотим посмотреть, откуда они берут свою мудрость. Так возникала тенденция, намерение по-настоящему изучать Библию, ознакомиться с Новым Заветом. Отсюда и возникли третья форма христианства: евангелическое христианство, которое затем обрело в Лютере(24) своего особого представителя, хотя в соответствии с указанными тенденциями оно складывалось значительно раньше.
Возьмите, например, области нынешней Чехословакии, Богемии, Баварии, возьмите области здесь, на Рейне от Голландии до Германии — я мог бы назвать и многие другие области, — здесь повсюду образовывались братства. Здесь образовалось «Братство общей См. жизни» от Голландии по Рейну. Здесь (указывается на рисунке) образовались братства получившие названия «Моравских братьев». Чего же хотели эти братства? Эти братства говорили: из Рима распространяется не настоящее христианство; христианство таково, что с ним надо сначала познакомиться, с ним надо познакомиться посредством внутренней жизни. Сначала намерение познакомиться с христианством, изучить его, было внутренним стремлением. Только позднее стали говорить: надо изучать Евангелие. Но и то, и другое проистекало из одного источника.
Видите ли, есть существенное различие между Гусом(25) действовавшим там, где теперь Чехословакия, и Лютером. Гус еще мало смотрит на Евангелие, больше обращает внимание на то, чтобы человек переживал христианство внутренним образом. Позднее это стало более внешним, проявившись в изучении Евангелия.
Но Евангелие, Новый Завет был написан при совершенно иных условиях. Тогда использовался образный способ выражения, и этот образный способ выражения позднее почти не понимали больше. Я хочу привести вам один пример.
В одном месте Евангелия рассказывается, как Христос исцелил больного. В то время, когда Христос исцелял больных, в местности, где Он учил, было распространено гораздо больше тех заболеваний, которые сегодня называют нервными заболеваниями, неврозами, нежели болезней, носивших органический характер. Эти нервные заболевания могут быть излечены благодаря ободрению, любви, передающейся от одного человека к другому. Большинство описанных здесь случаев исцеления болезней восходит к исцелениям такого рода. Но затем в одном месте сказано: «Когда заходило солнце, Христос собирал вокруг Себя людей и исцелял их» («При наступлении же вечера, когда заходило Солнце, приносили к нему всех больных и бесноватых», Мк. 1: 33; также: «При захождении же солнца все, имевшие больных различными болезнями приходили к Нему и Он, возлагая на каждого руки, исцелял их», Лк. 4: 40 — прим. перев). Это место, если вы сегодня читаете его в Евангелии, может показаться незначительным, может показаться человеку лишь указанием на временные данные. Но зачем в этом месте ссылаться на временные данные? Потому что тем самым хотят сказать: силы, развиваемые здесь человеком, который хочет исцелить другого, становятся сильнее, если Солнце не стоит на небе, если его лучи проникают сквозь землю, нежели тогда, когда Солнце стоит на небе. Это место очень значительно, здесь сказано: «Когда заходило солнце, люди собирались вокруг Христа и он исцелял их». На это больше не обращают внимания. Тем самым здесь хотели указать на то, что Христос использует для исцеления собственные природные силы человека. Евангелия переводились в то время, когда их уже не могли понять. В сущности, Евангелия по-настоящему понимали очень мало.
Как в восточном христианстве, так и в христианстве евангелическом — во всех этих областях дело обстояло так, как это бывает и в других случаях, о которых я рассказывал; когда нечто, хорошо понятное вначале, позднее, хотя и сохраняется, но уже не понимается. Во всех трех формах христианство больше не понимается правильно. Я хотел бы сказать, что каждая из этих трех форм берет за основу что-то одно. Восточное христианство берет за основу Бога-Отца, даже если оно называет его Христом. Римско-Католическая западная религия берет за основу Бога-Сына, она лишь иногда рассматривает Бога-Отца как Старца с волнистой бородой, Которого хотя и изображают, но говорят о Боге-Отце здесь мало. Евангелическое христианство берет за основу Бога-Духа. В евангелическом христианстве особенно дискутируются вопросы: «Как человеку освободиться от греха? Как будет человек исцелен от греха? Как человек оправдается пред Богом?», и так далее.
Дело, по существу, в следующем: если изначально христианство имело одно Божество в трех обликах, то затем это христианство распалось на три вероисповедания. Каждое вероисповедание обладает одной частью, одной правомерной частью христианства.
Однако вследствие абстрактного объединения трех частей нельзя восстановить изначальное христианство. Оно может быть найдено снова только благодаря самим истинно человеческим силам, как я это уже начинал показывать в только что приведенном мной примере (евангельских исцелений — прим. перев). Но тем самым я хотел вам в то же время показать, как трудно в настоящее время прийти к изначальному христианству. Ведь если спросить у ориентального, восточного христианства, каково истинное христианство, то вам скажут все то, что относится к Отцу, и назовут затем Отца Христом. Если вы спросите о сущности христианства у Римско-Католической Церкви, то вам скажут обо всем, что относится к грехопадению человека, к испорченности человеческой природы, о том, что человек должен быть спасен своими страданиями, и так далее. Вам скажут все то, что относится к Сыну, ко Христу. Если же вы спросите у евангелического христианства, в чем состоит сущность христианства, то вам скажут: все основано на принципе оздоровления воли, исцеления, восстановления здоровья воли, оправдания перед Богом. Говорят о Святом Духе, но называют Его Христом.
Вот почему происходит все то, что мы имеем сегодня; люди совсем не думают о том, что пора бы объединить три различных стороны христианства. Люди говорят: здесь больше нельзя ничего понять! Из-за этого возникают современное настроение и необходимость вновь найти христианство.
Таким же образом я бы хотел поговорить с вами в ближайшую субботу(26) о Мистерии Голгофы. Тогда мне будет видно, завершен ли ответ на этот вопрос.
СЕДЬМАЯ ЛЕКЦИЯ
Дорнах, 26 марта 1924 г.
Доброе утро, господа. Сегодня мы добавим еще кое-что по вопросу, касающемуся христианства. К сожалению, мне не удалось говорить в последнюю субботу, так как я должен был поехать в Листаль. Мы пытались говорить о том, что можно считать специфической сущностью христианства, и о том, что было воспринято христианством в ходе развития человечества. Затем мы говорили о борьбе, возникшей в связи с распространением христианства в Европе, борьбе, как я говорил, долгое время основывавшейся, в сущности, на том, что одна партия больше подчеркивала принцип Бога Отца — это было восточное христианство, тогда как другая партия больше подчеркивала принцип Сына — это была Римско-Католическая Церковь, а третья партия — Евангелическая Церковь — больше подчеркивала принцип Духа.
В настоящее время трудно вести речь о таких вещах, поскольку большинство людей думает так: а можно ли вообще затевать споры об этих вещах мирским образом? Ведь сегодня, не правда ли, мир занят иными проблемами, из-за которых идет борьба; когда-то воевали друг с другом самым страшным образом по той причине, что одни придерживались иных принципов, нежели другие; современному человеку это трудно понять. Но, видите ли, господа, надо стараться понять это, ибо когда-нибудь придут и такие времена, когда не будет понятно, почему люди так сражались из-за нынешних проблем! И произойти это может уже в не столь отдаленном будущем.
И если задуматься над этим, то можно будет понять и то, почему древние люди спорили по совсем иному поводу, нежели спорят сегодня. Однако при этом следует знать, о чем же тогда спорили люди, ибо это еще живет среди нас.
Что являлось внешним символом, наиболее настойчиво сохранившимся в христианстве? Наиболее прочным символом христианства весьма долгое время был умерший Иисус — крест, и на нем мертвый Иисус. Но не с самого начала христианства стали обращаться к мертвому Иисусу. Если рассмотреть наиболее древние времена, то мы найдем, что тогда наиболее частым и распространенным был тот образ Христа Иисуса, где Христос изображен как молодой человек с ягненком за плечами, и как пастух. Это изображение называли Пастырь Добрый. В I, II, III христианских столетиях наиболее распространенным был образ Доброго Пастыря. И только в VI в. по Р. Х. появились изображения, где Христос висел на кресте и был мертв; как говорят, изображения распятия, изображения Распятого. Первые христиане никогда не изображали распятия.