Предшествуюшую нынешней, советскую политическую систему в период ее расцвета мы можем охарактеризовать как жестко бюрократическую (строившуюся исключительно сверху), тоталитарную (не допускавшую свободного развития гражданского общества ни в одной из сфер общественной жизни), систему мобилизационного типа (направленную на достижение конкретных исторических целей), но реализованную в полностью эгалитарном, бессословном обществе. Идеологическим и политическим стержнем этого общества была марксистская коммунистическая партия, построенная по бюрократическому, армейскому типу. При этом партия управляла всем обществом практически теми же методами, которыми управляется обычно армия.
К концу 1980-х годов этот недемократический («казарменный») режим утратил уже поддержку почти всех слоев населения СССР, которое с воодушевлением восприняло новую политику «Перестройки и гласности», объявленную Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым. Открытие идеологических, политических и экономических «шлюзов» свободы, предпринятое самой партией во главе с ее высшим руководителем, — свободы слова, свободы совести, свободы политической деятельности, свободы образования партий и частного предпринимательства в экономической сфере — подорвало сами основы советского политического строя и привело к революционному формированию в России в начале 1990-х годов совершенно новой политической системы.
Современный политический экстремизм и терроризм сформировались и окрепли именно в переходных условиях развала прежней — советской — политической системы и мучительного формирования новой — либерально-демократической — политической системы, обретающей свои устойчивые черты только в настоящее время (и особенно — в последнее десятилетие, после 1999 года)..
Основной общей причиной обострения политических конфликтов в современной России, а следовательно, и возникновения экстремистской деятельности по разрешению этих конфликтов является то, что национальная идентичность граждан нашей страны оказалась сегодня в глубоко расколотом состоянии. Этот раскол существует сегодня, во-первых, по линии религиозная — светская идентичность граждан; во-вторых, — по линии конфессиональных особенностей населения разных регионов; в-третьих, — по линии этнических особенностей разных народов; в-четвертых, — по линии социально-классового расслоения российского общества. И все эти линии раскола приобрели достаточно глубокий характер.
При этом духовная, политическая и материальная культура большинства населения России во многом деградировала и приобрела архаичные черты. В духовно-нравственной сфере это выразилось в усилении влияния религии (в том числе и самых архаичных ее — языческих — пластов); а также — в снижении авторитета науки и просвещенческой идеологии вообще. В политической сфере это выразилось в резком падении культуры, дисциплины и морали господствующей политической элиты России, а также — в возврате населения многих регионов России к догосударственным, традиционным нормам и обычаям регулирования общественной жизни. В материальной сфере это выразилось в деструктивной структурной перестройке российской экономики, получившей резкий крен в сторону добывающей промышленности и торговли и в резком снижении в ней доли высокотехнологических и наукоемких отраслей. Соответственно, резко упала и профессиональная культура российского населения.
Чрезвычайно острые и опасные формы в современной России принял религиозно-политический экстремизм, в особенности, исламский. Основные причины нынешнего усиления влияния среди части исламского населения России экстремистской идеологии можно свести к двум группам факторов — внутренней и внешней.
К причинам внутреннего характера относится прежде всего историческое поражение самой исламской цивилизации, проигравшей на данном этапе историческое соревнование с цивилизацией западной, основанной на других социальных и духовных принципах и идеалах. Ответом на это историческое поражение и стали интенсивные духовные искания исламской элиты и выдвижение многочисленных реформаторских доктрин — от модернистских до ретроградных. Современный «ваххабизм», проникший извне также и в Россию, как раз и является одной из таких доктрин.
Ко внешним причинам усиления интереса части российского населения к исламским реформаторским религиозно-политическим течениям необходимо отнести прежде всего ослабление их духовных оппонентов в самой России. Деморализация российской политической и культурной элиты, ее духовная капитуляция перед своим вчерашним идеологическим противником, сопровождаемые падением нравов и морали в их среде, расцветом коррупции и т.д., все это вызывает гнев и презрение у наиболее стойких приверженцев исламской веры и нежелание подчиняться такой элите.
Помимо ослабления духовного, нынешняя российская политическая элита допустила и ослабление материальное. Глубокая деградация экономики, армии, науки и образования в России, допущенные в ходе реформ 1990-х годов, приведение страны в полную зависимость от стран Запада также способствовали потере уважения к ней в среде широких масс народа (в том числе и среди верующих).
Наконец, крайняя социальная дифференциация (попросту, ограбление верхушкой бизнес-элиты широких народных масс), приведшая к массовому обнищанию российского населения, вызвали в среде наиболее активных его слоев протест и ненависть к правящей элите и ее идеологии. И особенно активно эта причина действует именно на Северном Кавказе, — экономически наиболее отсталом и наиболее пострадавшем от реформ регионе.
Таким образом, ненависть и презрение части российских мусульман к нынешней политической элите России и ее союзникам в самих исламских республиках является одним из важнейших факторов политического бунта против нее и вступления наиболее активной части верующих под лозунгами ваххабизма на путь вооруженной борьбы с нею и экстремистской деятельности в целом. В ходе беспорядочных реформ 1990-х годов политическая элита России потеряла всякое уважение и всякий авторитет как во внешнем мире, так и внутри самой России. И именно это и является одной из важнейших причин бунта против нее региональных исламских политических элит, выступивших под религиозно-политическими исламскими лозунгами.
Чтобы противодействовать этому, экстремистскому направлению умов, необходимо прежде всего противопоставить ему столь же убедительное и доступное для широких масс идеологическое обоснование верности избранного Россией пути развития страны. Но для этого необходимо выработать саму новую идеологию России, отвечающую ее интересам и традициям, а не заимствуемую слепо у западных народов. Примером здесь может служить реформистская идеология Ататюрка, выработанная в Турции в начале ХХ века. Но такая задача в нашем обществе до сих пор еще не выполнена.
Неудовлетворительными, по-видимому, следует признать и идеологические усилия самой официальной российской исламской духовной элиты, оказавшейся неподготовленной к демократическим формам общения со своими духовными оппонентами. Без эффективного диалога с умеренными сторонниками «обновленческого ислама», а также без внутриисламского диалога на Кавказе, проблема религиозного экстремизма не может получить цивилизованного решения.
Вместе с тем одних только идеологических усилий недостаточно. Новая российская элита должна продемонстрировать своему населению и реальные достижения во всех сферах ее компетенции, чтобы вернуть себе его уважение и доверие. Идя от поражения к поражению, такого уважения не приобретешь. Победами в одних только избирательных кампаниях реального авторитета не завоюешь, а только озлобишь своих противников и подтолкнешь их к нелегитимным, экстремистским формам борьбы. Что мы и наблюдаем в нынешних условиях.
Наконец, главным достижением новой политической элиты может быть только реальное улучшение социально-экономического положения широких масс населения России (особенно в депрессивных районах Северного Кавказа), создание у них хотя бы минимальной уверенности в завтрашнем дне и сознания перспектив в дальнейшем улучшении их положения. Без утверждения в обществе такой социальной атмосферы бороться с религиозно-политическим экстремизмом одними только силовыми методами и морально-пропагандистскими лозунгами бесперспективно.
Хотя основной формой экстремизма на Северном Кавказе является экстремизм религиозно-политический, однако во многих северокавказских республиках этот экстремизм осложняется еще и его этнической (этнополитической и межэтнической) формой. Причина существования этой, общей для всего региона формы экстремизма заключается главным образом в том, что историческая память этих народов несет в себе глубокие социально-психологические травмы, полученные ими в результате развития в рамках российской государственности. С одной стороны, это память о том, что их включение в состав Российского государства произошло не вполне добровольным и мирным путем, и было достигнуто в результате военного покорения Кавказа царской Россией. Но, с другой стороны, еще более травмирующим фактором для исторической памяти этих народов является факт их насильственной депортации из исконных мест их проживания (с их исторической территории) в другие области СССР, осуществленной в 1940-х годах. При этом речь идет не столько о материальных и социальных потерях, отчасти компенсированных впоследствии советским правительством, сколько о национальном унижении и оскорблении этих народов перед лицом всех остальных народов России.
Народы (этносы) так же, как и люди, имеют чувство собственного достоинства, национальную гордость и самоуважение, необходимые им для нормального существования и развития так же, как и отдельным людям. Они хотят гордиться своими предками, своими национальными героями и выдающимися людьми, своим вкладом в общую историю российского государства и т.д. И если государство российское хочет иметь преданных и ревностных защитников своих интересов, иметь патриотически, а не враждебно настроенных граждан, оно должно воздавать должное любым проявлениям такого настроя среди своих граждан и народов и не унижать их достоинства. Но именно этот принцип был грубо нарушен в истории с депортацией некоторых северокавказских народов в 1940-х годах. Оскорбив эти народы в целом, государство оскорбило тем самым и каждого их представителя в отдельности, причем на долгие годы.