Изнасилованные испанские женщины, расстрелянные испанские священники... Подумаешь, нашли, чем разжалобить! А наших русских женщин кто-нибудь жалел? А тысячи замученных русских священнослужителей нашли разве отклик в чьих-либо сердцах -французских, немецких, испанских? Это, небось, не было тогда «общим делом».
Что за негодование: разрушен Алькасар! А когда Иверскую сносили, кто из них возмущался? А когда разрушали Десятинную церковь, воздвигнутую еще Владимиром Красным Солнышком, кто из испанцев тогда возвысил негодующий голос? Укажите мне испанца, протестовавшего против уничтожения храма Христа Спасителя! Не знаете? А я зато укажу вам русского офицера, туберкулезного, без права на труд, с отобранным паспортом, которым не так давно испанцы и французы перебрасывались, словно мячиком, через Пиренеи! Этот наш искалеченный и гонимый русский штабс-капитан заслуживает в тысячу раз более нашего внимания и сострадания, чем все испанские патеры, взятые вместе.
Когда наконец мы поймем, что иностранные националисты - будь то испанские белогвардейцы, французские «огненные кресты», немецкие наци и итальянские фашисты - такие же враги нас, русских эмигрантов, и нашей Родины, как и преследуемые ими коммунисты? Не спасать их надо, а повторить мудрые слова Тараса Бульбы: «Чтоб они подохли все, собаки!»
Приложение 2.
О гибели русских офицеров франкистской армии.
(Из статьи К.Котюкова «Разделение»)
Большая часть белых добровольцев была направлена испанским командованием в местечко Молина де Арагон, расположенном в 10 километрах от реки Тахо в провинции Гвадалахара. В апреле 1937 г. штабом Франко было издано распоряжение о формировании отдельной русской добровольческой части с русским уставом и русским командованием, но ввиду малочисленности белогвардейцев среди франкистов, был создан лишь национальный русский отряд в составе терсио (батальона) Донна Мария де Молина, который был сформирован из монархистов-карлистов. Русские добровольцы были распределены по всем четырем ротам. Каждая рота имела свое собственное наименование: 1-я Донна Мария де Молина, 2-я и 3-я Марко де Бельо, 4-я Кумансия. Командиром 2-й роты был назначен штабс-капитан Я.Т. Полухин, оставивший интересный дневник о боевых действиях батальона.
В августе 1937 года батальон Донна Мария сражался в районе Кинто де Эбро против красной интернациональной бригады, участвуя в наступлении франкистов на позиции республиканцев на реке Эбро.
Сентябрь 1937 г. оказался самым неудачным и кровавым для русских белоэмигрантов добровольцев. Под Сарагосой, в одной из атак, под кинжальный пулеметный огонь попал взвод, полностью состоявший из русских, двенадцать человек было убито.
В бою в деревне Кинто (на Арагонском направлении) республиканцы окружили две роты батальона, в том числе роту капитана Полухина. После ожесточенного сражения остатки роты Полухина отступили в часовню, где и были уничтожены, буквально до последнего человека. Капитан Полухин геройски погиб, погиб в том бою и А.В.Фок. Вот, что писал о его смерти журнал «Часовой»: «Во главе списка убитых стоит генерал – майор Анатолий Владимирович Фок (здесь лейтенант нашего терсио Донья Мария де Молина). Теперь можно сказать правду о его геройской смерти. Когда вторая рота нашего терсио была окружена громадными силами красных в районе Кинто-де-Эбро и почти вся погибла, тениенте А. В. Фок с группой из нескольких рэкете (солдат – К.К.) продолжал защищаться, бросив свою последнюю ручную гранату и расстреляв патроны своего неразлучного спутника, еще со времен Великой войны (Первой Мировой – К.К), нагана. Когда красные ворвались на парапет, он последней пулей покончил с собой выстрелом в висок…».
А.В. Фок и Я.Т. Полухин посмертно были награждены высшей испанской боевой наградой – коллективной Лауреадой.
Приложение 3.
Письмо русского офицера-добровольца. (Опубликовано в эмигрантском журнале «Часовой», 1937 год)
«Вот уже четырнадцатый день, как я сражаюсь за наше общее дело на стороне испанской белой гвардии. Спешу поделиться с вами и читателями «Часового» моими впечатлениями.
Я уже писал вам перед отъездом из Р., что при первых же известиях о восстании испанского офицерства против агентов III Интернационала, я твердо решил вместе с моими товарищами бросить здесь все и идти драться. Хотя это грозило мне очень многими неприятностями, я это выполнил...
Перешло нас четыре человека границу испанского Марокко. С первого же момента – то же, что было в Добровольческой армии, когда к нам переходили с красной стороны... При первом же разговоре с пограничной охраной, когда выяснилось, что мы – русские, к нам отнеслись весьма недружелюбно и, надо вам сказать, что мы едва избежали больших неприятностей... Однако же, пройдя неизбежные опросы сержанта и лейтенанта из нижних чинов, мы добрались до командовавшего постом капитана, который оказался исключительно в курсе событий в России, знал о существовании русской эмиграции и очень сердечно отнесся к нам. Я никогда не забуду этот вечер на пограничном посту, где мы – гости испанского офицера – впервые увидели со стороны иностранца понимание опасности большевизма и необходимости борьбы с ним до конца. Мы, как могли, в первый же день нашего пребывания в белой Испании выполнили свой долг и поведали ему, как горек опыт нашей гражданской войны, той же, что они ведут сейчас, той, что мы начали много лет тому назад...
Затем нас отправили в штаб района, где мы встретили уже прямо дружеское отношение. Мы изъявили – все четверо – желание отправиться немедленно на фронт. Жили два дня в казармах. К счастью, все наши документы оказались в полном порядке и вполне удовлетворили штаб. На третий день мы были зачислены в Н-скую офицерскую резервную роту и отправлены в порт З., откуда на пассажирских аэропланах нас перевезли на полуостров...
Вдумайтесь в это понятие: «офицерская рота», в которой я нахожусь четырнадцатый день. Это то же самое, до странного то же самое, что было у нас в первые месяцы Добровольческой армии. Под знамена сейчас стеклись все, и стар, и млад. Рядом со мной в строю отставные штаб-офицеры, в то время как ротой командует капитан. Мы «числимся» в резерве, но уже участвовали в одном бою и трех стычках. Люди сейчас очень нужны. И хотя нет названия «ударный» полк, наша часть с честью его заслужила.
Здесь, на испанском юге, все население против большевиков. Надо только видеть, как встречают белых. Красные зверствуют, как и у нас. Мы вот, прошли уже десятка два селений, и я лично видел разрушенные, сожженные и загаженные храмы, трупы священников, трупы детей и женщин. Я лично видел и присутствовал при составлении протокола: жену ушедшего к белым жандарма, мать четырех детей, изнасиловала при детях банда красногвардейцев, потом при ней же убили двух ее мальчиков... Страшные сцены, которые, естественно, ожесточают и белых. «Белые» – так они и называют себя.
Как солдат, я не могу писать многого, но скажу, что в испанской белой армии я почувствовал себя, как и мои товарищи, наконец исполняющим свой долг. Наш поступок, то, что мы отказались от положенного нам маленького содержания, имея свои деньги, произвел огромное впечатление в нашей роте, где, кстати сказать, все довольствие и содержание идет на счет (личный) организатора роты нашего капитана – когда-то богатого человека (теперь его имения конфискованы правительством, и он сам приговорен к расстрелу). Я, бывший русский офицер, горд и счастлив тем, что выполняю свой долг. Здесь борьба с большевиками не словами, а оружием. А что это большевики, и никто иной, надо посмотреть образцы пропаганды красных, действительно, талантливой. В городке С-о мы с налета захватили весь их пропагандный запас.
Там мы захватили саженные портреты Сталина и Ленина, образцовые красные уголки, воззвания против религии, отвратительные антирелигиозные плакаты и пр. Испанские офицеры определенно говорят, что все это делается по приказанию резидента Сталина, живущего в Мадриде... В трагическое положение попали те офицеры (и даже генералы), которые пошли служить красным. Их держат, как спецов, при них комиссары и их расстреливают при первой боевой неудаче. Мы же здесь, в белом лагере – все, от генерала и до последнего солдата – испанцы и немногие иностранцы – выполняем свой долг – защиты веры, культуры и всей Европы от нового натиска красного зверя.
Передайте через ваш журнал привет всем русским офицерам, не только от нас четырех, но и от испанских офицеров в лице нашего доблестного командира – капитана Х., которому мы прочли наше письмо и который знает, что он борется не только за Испанию, но и за наше общее, в том числе и русское дело.
Если останемся живы, напишем. Если нет, запишите где-нибудь наши имена, чтобы их помянула будущая Россия.
Искренне ваш, преданный
б. поручик артиллерии Н.»