Я говорил вам: в случае лихорадочного жара, повышения температуры, пульс ускоряется. Человек становится горячим, в его головном мозгу возникает жар. У него начинается жар. И тогда он бредит. — Если же он мучает себя такими фразами, таким тезисами, причем ему совершенно не хочется думать, его кровь не становится подвижнее, застаивается в затылке эта кровь. Вследствие застоя крови сзади скапливаются соли. Соли накапливаются. Внешне проявление этих солей носит двоякий характер. У большинства людей от этого начинает болеть живот. Поскольку они очень быстро замечают эту боль в голове, — дискомфорт в животе возникает у них, когда им приходится обдумывать указанные тезисы, — то они очень скоро прекращают делать это. Когда же человек, несмотря ни на что, продолжает обдумывать такие тезисы, как это делал Ницше40, один из очень значительных людей конца XIX века, который в юности постоянно буквально мучил себя такими тезисами, от этого в его голове происходило сильное отложение солей; Ницше постоянно страдал от мигрени. Видите ли, надо дело поставить так, чтобы ночь обдумывать такие тезисы, не получая при этом мигрени, вызывать отложение солей, не вызывая при этом болей в животе. Необходимо оставаться полностью здоровым человеком, но при этом уметь искусственным образом создавать в себе скуку. Итак, тот, кто честно говорит вам, как вступают в духовный мир, должен сказать вам, сначала вы должны суметь искусственно создавать в себе скуку, в ином случае вам не удастся войти в духовный мир.
Присмотритесь к современности. Что хочет современность? В настоящее время скучное хотят изгнать. Куда только не побегут люди, чтобы не было скучно! Они хотят развлекаться постоянно. Но что означает это постоянное желание развлекаться? Оно представляет сбой бегство от духа. Ничего иного оно не означает. Наше время постоянно хочет развлечений. Оттуда, где может появится нечто духовное, наше время стремится тут же убежать прочь. Об этом не знают, это происходит бессознательно. Однако такое желание развлекать себя — есть бегство от духа. Это именно так. Только те могут приобщиться к духу, кто не отвращается от него, оставляет развлечения и искусственным образом вживается в указанные положения, тезисы. Если человек углубляется в это настолько, что может вживаться в такие фразы, не получая при этом мигрени или болей в животе, если он действительно может выдерживать многочасовое вживание в такие фразы, тогда у него есть возможность постепенно придти к духовному созерцанию.
Но здесь должно еще произойти одно изменение. А именно, начиная с определенного момента, человек замечает: при вживании в указанные тезисы они начинают преобразовываться, трансформироваться. — Пусть я долго размышлял: «Большой треугольник больше, чем его части». Если я размышляют об этом долго, то фраза для меня трансформируется. Теперь она заинтересовывает, ведь я получаю воззрение такого вида; если здесь у меня находится треугольник, я беру от него одну четвертую часть и хочу выделить ее, она начинает расти (изображается на рисунке) так, что становится неверно, что «целое больше, чем его часть». Четвертая часть внезапно оказывается больше. — Я вижу, что четвертая часть больше, и теперь я вынужден сказать: «Целое меньше, чем его часть». (Это предложение записывается на доске.)
Вот теперь я проработал себя до того, как это выглядит в духовном мире. Оно выглядит противоположно по отношению к физическому миру. В физическом мире целое всегда больше своей части; в духовном мире часть больше целого. Вы не сможете, например, познать человека, если вы не знаете, что часть больше целого. Современная наука всегда стремится разглядеть мельчайшее. Но если бы вы захотели изучить печень человека, то при рассмотрении ее здесь, в физическом мире, она выглядит меньше чем человек. Если же вы хотите созерцать ее духовно, она растет и разрастается в нечто огромное, при этом печень становится целым мирозданием, целой Вселенной. Не учитывая этого, нельзя изучать печень духовным образом.
Следовательно, вы должны в первую очередь добросовестно отнестись к тезису: «Целое меньше чем его часть», и «Часть больше целого». Точно так же, если вы долго обдумывали тезис: «Все тела имею протяженность», настолько долго, что даже оказались под угрозой заморозить задний отдел вашего головного мозга, то тогда все тела сворачиваются, сжимаются, теряют свою протяженность, так что в конце концов вы получаете суждение: «Ни одно тело не обладает протяженностью». (Предложение записывается на доске.)
А теперь нечто забавное, — впрочем забавно это лишь в физическом мире, в духовном мире это в высшей степени серьезно. Видите ли, вы, возможно, сочтете, что нет большей глупости, чем то, что я скажу: в местечке А, допустим Букстехубе — состоялось судебное заседание, где был вынесен приговор, высказаны суждения, которые не окрашены в какой-либо цвет, бесцветны. В местечке Б под названием Триппштриль тоже было вынесено суждение, оно тоже бесцветно, не окрашено. — Однако, если вы будете долго обдумывать это предложение, то суждения получают окраску, становятся цветными. И точно так же как вы можете сказать: «Роза красная», вы можете сказать: «Суждение (приговор) в Букстехубе грязно-желтый, а суждение в Триппштриле — красное. Могут быть суждения, окрашенные в красивый красный цвет, но такое происходит редко. Видите ли, так вы врастаете в предложение: «Все суждения, вынесенные людьми, имеют цвет». — Только теперь человек обретает ту точку зрения, с которой он способен мыслить о духовном мире, ибо этот последний имеет свойства противоположные свойствам физического мира: суждения имеют цвет. (Предложение записывается на доске.)
Прямая является кратчайшим путем между двумя точками — это верно и дается в качестве одной из первых теорем геометрии. Для физического мира это верно, насколько что-либо вообще может быть верным. Но если подолгу обдумывают следующее: если некто, находящийся не в физическом, а в духовном мире, хочет придти от деревни А в деревню Б, то самой короткой дорогой для него окажется, если он побежит по полуокружности (изображается на рисунке); отсюда вы получаете суждение:
Прямая есть длиннейший путь между двумя точками. (Предложение записывается на доске.)
Целое меньше своей части.
Ни одно тело не имеет протяженности.
Суждения имеют цвет.
Прямая есть длиннейший путь между двумя точками.
Это нечто такое, от чего можно слегка разинуть рот! Во всяком случае миру такие вещи непонятны. Там скажут: «Ну, если кто-то начал говорить, что суждения имеют цвет, то или у него жар, или он спятил». — Однако речь тут идет о том, к чему человек приходит без посредства своего тела, приходит, будучи в полном рассудке, ибо свойства духовного мира противоположны свойствам мира физического. К этому приходят благодаря самым простейшим фразам, так как эти простейшие фразы представляют собой нечто совершенно невероятное. Не так ли, ведь если кто-либо начнет говорить о духовном мире интересно, люди, конечно, прислушаются к нему как если бы им рассказывали историю о привидениях. Но вы едва ли станете прислушиваться, если кто-то скажет вам: ты должен прежде всего приучиться к тому, чтобы искусственным образом создавать в себе скуку. Это надо сделать искусственным образом. Если человеку приходится испытывать скуку из-за внешней науки, то из этого ничего не выйдет. Надо быть в состоянии создавать эту скуку искусственно, посредством внутренних усилий, не получая при этом ни мигрени, ни болей в животе, то есть без участия тела. Если тут принимает участие тело, то у человека возникает или боли в животе, или мигрень. Вы только прислушайтесь, что говорят люди, когда вы слышите: «Не из-за профессора вам должно становиться скучно, это вам не поможет, никакого духовного видения у вас не возникнет, но вы должны постепенно преодолевать мигрени и боли в животе. — Представьте, студент сидит тут, а профессор нагоняет на него страшную скуку; у студента должны были бы возникнуть и мигрень и боли в животе, но они у него не возникают. Это бьет по другим органам, которые менее болезненны. В любом случае, если тут оказывается задействованным физическое тело, люди заболевают. Если человек создает скуку так, как это происходит в современной науке, человек только заболевает. Когда же людям дают указание самому, посредством собственной силы и вполне свободно создавать себе скуку, скучную обстановку, и они переносят эту скуку, проходят через переживание скуки, они постепенно входят в духовный мир. Но надо еще понять его, понять, что первоначальные суждения в духовном мире трансформируются в противоположные. Есть исключительно хорошее средство, с помощью которого можно прилежно, усердно работать над самим собой. Оно состоит в том, что, испытав в мире нечто поистине скучное, а затем убегая от этой нежеланной и безрадостной скуки, начинают затем совсем, совсем медленно размышлять об этом.
Видите ли, я могу признаться вам, что и сам страшно многому научился таким образом. В моей жизни, в пору юности мне приходилось слышать страшно скучные лекции. Должен сказать, что перед началом такой лекции, я даже испытывал радость, от того, что лекция будет скучна, поскольку она вызывала то же самое, что в ином случае возникало в сновидении. Итак, я по-настоящему радовался: «Сейчас ты снова пару часов подряд будешь слушать скучную лекцию!» Однако, когда лекция начиналась и профессор говорил, у меня постоянно складывалось впечатление: кто говорит беспрерывно, тем самым даже мешает скучать! — Однако потом я тщательно обдумывал все подробности сказанного им. Само по себе это меня ни в маленьшей степени не интересовало, однако каждый урок я с самого начала переживал заново, самым регулярным образом дублировал его слова, причем иногда я дублировал один урок так, что это длилось два часа: итак, ту естественную скуку я воссоздавал искусственно. Господа, тут вы делаете особое открытие. Именно в конце XIX века вы могли бы сделать это совсем особое открытие. Представьте себе, вы имеете дело с лекцией какого-нибудь «огромного носорога», — есть ведь такие, — и вам страшно скучно. Теперь у вас есть возможность, — речь идет именно о конце XIX века, — теперь у вас есть возможность, как говорят, медитировать над этой скучной лекцией. Итак все, что было для вас страшно скучно, вы снова вызываете перед своей душой. И вдруг тогда за человеком, который как носорог читал вам очень скучную лекцию, является нечто подобно совершенно духовному человеку. Аудитория преобразуется для вас: причем все это вы можете воспринимать в полном рассудке. Я знаю многих профессоров конца XIX века, в случае которых это происходило, — но мне бы не хотелось, чтобы это стало предметом личных разговоров, иначе люди будут думать: «Это что-то ужасное, — за кем-то всегда появляется исполненные духом, духовные люди. Что это было?»