И еще, почти постоянно наш человечек слышит, как мы любовно и ласково оглаживаем все, связанное с выпивкой, вспомните, как обычно мы говорим: был или была в гостях, рюмочку (стопрчку, стаканчик) водочки (винца, пивка, самогоночки, наливочки) выпил (выпила), закусил или закусила рыбой, мясом, маслом, хлебом. Чувствуете? Хлеб назван хлебом, а не хлебушком, рыба - рыбой, а не рыбкой, зато - водочка, стопочка, бутылочка, вроде того, что это главное, а остальное, так сказать, фон, не стоящий внимания.
Вот все это сказанное мною и м'ногое еще другое с первых шагов внедряется в сознание человечна, укрепляется, становится убеждением, то есть той самой программой, согласно которой живет человек. То есть поступаем так или иначе в соответствии со своими убеждениями.
- Эк ты развернул!-хозяин дома шумно вздохнул, подвинул мне свежее земляничное варенье, - пей, пей, а то остынет.
Я благодарно кивнул головой.
А за столом заспорили, заговорили. И суть спора состояла в том, что каждый почти вдруг как бы «прозрел» на мгновение, осознал, что выпивая или закуривая, он выполняет недобрую чужую волю.
- Ты, мил-человек, скажи: а пошто так вот пишут в книгах, в кино показывают? - спросил чернявый мужик.
- Это что - идеологические диверсанты?
Я рассмеялся.
- Вы правильно упомянули об идеологии. Ибо пьянство, алкоголизм, как видно из нашей беседы, прежде всего идеологическая проблема, то есть проблема взглядов и убеждений, и решать ее надо в первую очередь с идеологических
позиций, что, кстати, и делает наше объединение, и что, это тоже немаловажно, одобрено и поддержано в Центральном Комитете партии, Центральным советом Всесоюзного общества борьбы за трезвость, Министерством здравоохранения СССР...
Так вот, о тех, кто создает такие произведения. Это не вина авторов в невольной пропаганде винопития и курения, а их беда.Они тоже'запрограммированы, они тоже считают, что вино и табак чуть ли не благо человека, если потреблять их в разумных размерах. Только это неверно по всем медико-биологическим показаниям. «Помните, утверждает член нашего клуба, лауреат Ленинской премии академик Федор Григорьевич Углов, - безвредных доз не бывает!» это относится как к алкоголю, так и к табаку.
- Так ведь надо вот так ясно разъяснять всем про это, задумчиво пощипывая подбородок, заросший щетиной, сказал лысоватый мужик, - никакого «сухого закона» не надо.
Народ сам откажется от этого занятия.
- Именно к этому стремятся оптималисты, число которых с каждым днем растет, ибо более пятидесяти клубов в стране проводят огромную работу по избавлению людей от питейной и курительной зависимости, занимаются воспитанием подрастающего поколения в духе трезвости. А на что способен трезвый человек, не мне вам говорить! Все социальные преобразования в нашей стране совершали трезвые люди, подчеркиваю, только трезво мыслящие люди!
- А вот мы поспорили промеж себя и пришли к выводу: почитай, все тут алкоголики, хоть мы себя и пьяницами-то не считали никогда, - чернявый мужик с заскорузлыми руками растерянно улыбался.--Скажи нам уж и про пьяниц.
Кто же они такие?
- Я опять сошлюсь на определение создателя нашего «Оптималиста» Г.А.Шичко. «Пьяница - это питейно запрограммированный человек, имеющий привычку к употреблению алкоголя и потребляющий его». Понятно?
- То есть, кто не испытывает потребности, но иногда по привычке выпивает, так? - молодой мужик подошел к окну, распахнул его широко.
- Верно. Скажем, выпивает в силу традиции человек по праздникам рюмку-другую, в дни получек, при встрече с друзьями... Это как раз и есть пьяница.
- Эка, а мы-то считали такого вообще непьющим, - рассмеялся лысоватый мужик и он назвал имя односельчанина, уважительно назвал.
- Так что те, кто кичится: мол, выпиваю рюмку-другую и другим советую, они-то и являются самыми вредоносными носителями сивушной теории. От них исходит все зло. Ибо алкоголиками не рождаются, ими становятся. И взрастают они, алкоголики, как раз на почве таких вот «умеренников». Ведь конституция человеческого организма у каждого разная, имунная, то есть защитная, система у каждого человека тоже разная. Один может довольствоваться однойдвумя рюмками по праздникам до скончания (правда, эти рюмки отразятся на его здоровье), другой, с ослабленной системой защиты, быстро спивается, становится алкоголиком и кончает свою жизнь очень рано - в 45-55 лет в среднем. Дольше алкоголики, как правило, не живут. Ну, а те, кто кичится, мол, вот пью, уже и за шестьдесят перевалило, и ничего, мол: таким хочу сказать - пока ничего, а жизнь-то вы все равно себе укоротили на 15-20 лет как минимум. Так что, указывая на дядю Васю, прожившего до семидесяти и до конца потреблявшего «свои 100 граммов», надо помнить: этот дядя Вася мог бы прожить и до ста лет, и больше, если бы не прикладывался к рюмке.
Совсем стемнело. Мы вышли на улицу. Дышалось легко и вкусно - это после такого приятного, ароматного чая.
Мужики зашебуршили было сигаретами, но почему-то закурить никто не решился. Попрощались. Я остался у крыльца и мне все казалось, что я слышу, как поворачиваются жернова мыслей в головах моих добрых, моих жестоко обманутых земляков.
УМИРАЛ ЧЕЛОВЕК
Умирал человек -
не от старости, кстати,
не в санбате,
а просто в домашней кровати.
Не от злого луча,
не от грозного вируса,
что случайно из плена
стеклянного вырвался.
Умирал человек,
за здоровье которого
по традиции пили
умело и здорово.
И не пить бы йму -
что поделаешь- мода!
Пил старательно он
в счет грядущего года.
Удивлялись друзья.
"Вот здоровье воловье!"
Умирал он, пропив,
как зарплату, здоровье
А за окнами гомон скворцов
восхищенных.
Нет, не будет муаровых лент
на знаменах.
Лил перцовку закат
на панель подоконника.
Шли за гробом друзья,
осуждая покойника.
Человека, мол, жалко,
но пил он не в меру.
А ему бы по праздникам
только, к примеру.
Шли за гробом коллеги
со скорбными лицами.
А в коллегах тех не было
сходства с убийцами!..
Иван Радченко
Л. Ю. Захарова,
член совета клуба «Оптималист»,
руководитель, курса
ОБ АЛКОГОЛЕ, НИКОТИНЕ, О СЕБЕ
(В эпистолярном жанре)
Каждый день в адрес клуба «Оптималист» поступают десятки и сотни писем. В одних (их очень много) содержатся просьбы, крики о помощи. В других - обстоятельные рассказы вчерашних алкоголиков, курильщиков о своей трезвой и некурящей жизни. Третьи письма - размышления о страшнейшем зле, кошмарном пороке, поразившем наше общество. Эти письма - живые свидетельства, кричащие документы, сами за себя говорящие об установлении в стране трезвости.
Ни одно из этих писем не подвергалось редакторской правке, просто кое-где исправлена терминология, да расставлены знаки препинания.
***
«... Пишет Вам престарелая мать, у которой на руках погибает сын - 24 года. Рос добрым, ласковым, все по дому делал (мы вдвоем жили, с мужем из-за его пьянства я разошлась). Не курил до самой армии. И выпил-то в первый раз, когда школу закончил. На вечере они том ви'но, шампанское выпивали.
Потом проводили его в армию. Служил далеко очень - на юге. И вот пришел обратно, будто подменили Володю: пьет, курит, работать уже не хочет, да и не берут его, потому что за три года поменял он семь мест. А город наш небольшой, теперь-то все его знают, пальцем показывают. Да разве один о'н такой - каждый день компании «синеньких», так у нас пропойц называют, шатаются то у склада продуктового, то у магазина, то у ветродуя - пиво в киоске -бывает. Домой приходит еле жив, а иногда приводят «синенькие». Милиция так уж и не забирает: штрафов накопилось - не один месяц отрабатывать надо.
К норкологам я его водила, что-то ему туда вшивали. А он все равно пил уже на следующий день. Все ведь пьет: одеколон, бурду какую-то, еще что-то - я уж не помню, голова совсем худая стала. А дома, когда он пьяный, ад кромешный. Ничего путного в доме не осталось. Телевизор вот «Рекорд» был - нет его. Пододеяльники пропали, простыни ...
Господи, да что же это я! Умоляю, спасите сына! Я ведь умру скоро. А без меня он погибнет.
Вон в доме напротив Серега - он постарше моего будет, был у Вас. Так его теперь не узнать - не курит, не пьет, мотоцикл купил, теперь вот лодку с мотором ладит. А ведь шил-то похлеще моего, три раза отправляли в ЛТП. Серега рэтот предлагает сам лечить, да какой из него доктор. Уж вся надежда на Вас!..
Анна Ивановна Л. г. Елец».
«...Скажу за сына теперь. Ведь последние 15 лет я и вся наша семья жила, как на пороховой бочке. Мой единственный сын пропадал на наших глазах. Я металась в поисках спасения, но его не находила. Обращение к наркологу было бесполезным. В милицию - тоже. Милиция занята не ограждением людей от алкоголя, а добиванием этих несчастных, которые на пьяной почве совершают нарушения И преступления. Лучший исход - направление в ЛТП, который не соответствует своему названию, а является по сути той же тюрьмой.
Несколько раз я была на грани самоубийства. И только сердце материа подсказывало: если меня не будет, погибнет и он.
Узнав в газете про клуб «Оптималист», я схватилась за него, как утопающий за соломинку.
Сегодня я счастлива. Мой сын не пьет. На занятиях была я и сама и видела, как поднимались эти забитые, опущенные, потерянные люди. Буквально на глазах они преображались: светлели их лица, появлялся здоровый смех. Эти люди забыли о пьянке, о куреве!
Теперь до конца дней своих и я, и сын понесем, как эстафету, этот факел трез'вой жизни, который зажегся от правды, открывающей людям глаза. Правды об алкоголе и табаке, которую отч нас скрывали и от которой вчерашние алкоголики и курильщики преобразились, почувствовали себя настоящими людьми, ярыми сторонниками и борцами за установление трезвости в стране.