В отличие от учеников В. О. Ключевского, более самостоятельны в своих взглядах на развитие княжеской власти в Древней Руси были ученики С. Ф. Платонова — Н. П. Павлов-Сильванский и А. Е. Пресняков. Хотя Н. П. Павлов-Сильванский уделял меньшее внимание разработке первого периода русской истории «от доисторической древности до XII в.». Темой его главных работ были последующие века, в которых он усматривал период феодализма на Руси, сходного западноевропейскому и связанного с господством крупного землевладения — «боярщины»[561]. В эпоху же Киевской Руси, считал Н. П. Павлов-Сильванский, существовал общинный строй, «когда пришлые князья, со своими дружинами и с посадниками, являются элементом, наложенным сверху на строй мирского самоуправления, и вече сохраняет свою суверенную власть, призывая князей и изгоняя их»[562]. Посвятивший специальное исследование аристократическому элементу на Руси[563], историк, как и его предшественники в этом вопросе[564], не считал, что боярство до XII века имело самостоятельное значение в сравнении с князем и вечем. В то же время в трудах Е. А. Белова, преподавателя истории в Александровском лицее в Петербурге, была представлена иная точка зрения. Е. А. Белов полагал, что в домосковский период «дружинники всегда и всюду, за исключением Новгорода, становясь между князем и вечем, фактически сохраняли за собою преобладающее влияние на дела»[565].
А. Е. Пресняков своими исследованиями, в сравнении с Н. П. Павловым-Сильванским, наоборот, внес крупный вклад именно в изучение политического устройства домонгольской Руси. Взгляды его по этому предмету нам известны, главным образом, из его диссертации «Княжое право в Древней Руси» и «Лекций по русской истории»[566]. В них он, не соглашаясь с характеристиками княжеского владения Русью X—XII веков, выдвинутыми С. М. Соловьевым (родовая теория) и В. И. Сергеевичем (договорная теория), считал, что князья Рюриковичи осуществляли владение страной в соответствии с принципами большой нераздельной семьи. Право на княжение в каждой волости приобреталось, прежде всего, наследованием по отцу, по семейному, отчинному праву. Поэтому и раздробление Киевского государства он связывал, главным образом, с семейно-отчинным правом, предусматривавшим раздел отцовского имущества между сыновьями[567]. Однако «князь XI—XII столетий не был государем ни сам по себе, ни тем более как член владельческого рода. Ни о единоличной, ни о коллективной государственной верховной власти древнерусских князей говорить не приходится», — писал А. Е. Пресняков[568]. Сфера особого «княжего права» еще не выделилась, «она развивается в сфере общего права», то есть народного, обычного, лишь дополняя его[569].
Вслед за В. И. Сергеевичем А. Е. Пресняков признавал, что князь, опираясь на свое «одиначество» с вечевой общиной, скрепленное взаимным крестоцелованием и рядом, есть «народная власть», так как народ, а не дружина «составлял главную силу князей»[570]. Княжеская же власть была призвана «для удовлетворения насущных общественных потребностей населения — внешней защиты и внутреннего наряда». В то же время А. Е. Пресняков замечал: «Элементарные нити древнерусской волостной администрации сходились в руках князя, а не веча или каких-либо его органов. В этом оригинальная черта древнерусской государственности». «Дуализм князя и веча был своеобразным внутренним противоречием, которого не разрешила жизнь Киевской Руси», — заключал автор[571].
Для того чтобы княжеская власть доросла до высшего государственного властвования, необходимо было создать особые государственно-правовые отношения и «преодолеть замкнутость самоуправляющихся общинных миров», а это протекало медленно и «уже за хронологической гранью рассматриваемого нами периода русской истории»[572]. В то же время «в севернорусских народоправствах» шел обратный процесс, вырабатывались постоянные органы веча, ограничивающие и контролирующие княжескую власть во всех ее сферах. «А на юге, — писал А. Е. Пресняков, — силой, с которой пришлось князьям считаться, которая вступила с ними в конкуренцию, явилось, в конце концов, не вече народное, а земледельческое боярство»[573]. Такова общая картина института княжеской власти в его развитии, как это представлял себе А. Е. Пресняков.
Историко-правовую науку в Санкт-Петербургском университете в конце XIX — начале XX века представлял выдающийся юрист, крупнейший исследователь истории древнерусского права В. И. Сергеевич. Продолжая в это время интенсивно разрабатывать вопросы методологии и истории государства и права России с древнейших времен до XVIII века, издавая капитальные труды, статьи, лекции, он в основном не выходил за рамки своих прежних взглядов[574]. Так, В. И. Сергеевич по-прежнему рассматривал государственную структуру домонгольской Руси как строй независимых одна от другой волостей, верховная власть в которых была разделена между князем и вечем. Сохранял историк и мнение о договорных отношениях, принизывавших все существо древнерусской государственности. Отрицал он и наличие «строго выработанного порядка преемства для такого времени, когда люди действовали не столько по правилам, сколько в меру своей силы»[575].
Среди учеников и преемников В. И. Сергеевича, которые, впрочем, не составляли какой-либо организованной школы, выделяются такие известные историки русского права, как академик М. А. Дьяконов, В. Н. Латкин, В. М. Грибовский, Н. Н. Дебольский. За исключением М. А. Дьяконова, ставшего профессором Юрьевского университета, остальные разделяли основные положения концепции княжеской власти на Руси В. И. Сергеевича[576].
Переходя к изучению взглядов по рассматриваемой проблеме историков Киевского университета конца XIX — начала XX века, необходимо отметить, что русскую историю здесь преподавали профессора В. Б. Антонович и В. С. Иконников, соответственно древний период — первый, а новый период — второй. В. С. Иконников известен своими трудами в области отечественной историографии. В. Б. Антонович изучал историю Правобережной Украины и Великого княжества Литовского. Оба ученых, бывшие в разные годы деканами историко-филологического факультета и председателями созданного при их активном участии «Исторического общества Нестора-летописца», являлись также сотрудниками Киевской археографической комиссии. В. Б. Антоновичу удалось создать собственную историческую школу, которая со временем разрослась до масштабов национальной школы историков Украины[577]. На начальном этапе его учеников объединяло общее направление монографического изучения отдельных древнерусских земель, единая методология и концепция[578]. Проблема власти древнерусских князей в каждом из исследований киевских историков по областной тематике «удельно-вечевой эпохи» стояла весьма остро.
Сам В. Б. Антонович, несмотря на активные занятия археологией и чтение в университете курса лекций по истории домонгольской Руси, не посвятил себя специальному исследованию данного периода, излагая его в соответствии со взглядами Н. И. Костомарова. Восприняв федеративную теорию последнего, В. Б. Антонович исходил из признания Древней Руси федерацией городовых областей, основанных на «племенном распределении народа». Возникнув «в доисторическое время», города, как вечевые центры общин и юридические единицы земель с пригородами, после возвышения княжеской власти становились также местами пребывания князей, центрами военной организации края. Однако развитие удельной системы, считал В. Б. Антонович, не нарушало прежнего быта. Княжеские столы, или уделы, не всегда совпадавшие с делением земель, по мнению историка, все равно подчинялись им как младшие города старейшим и старались к нему присоединиться[579]. Подобный строй городских общин перешел из Древней Руси в Литву, о чем В. Б. Антонович уже писал, основываясь на самостоятельных исследованиях. Причем в другой области его научных интересов — истории казачества, он также высказывался в пользу того, что казаки — это потомки древнерусских общинников. Таким образом, исторически обосновывая точку зрения об особой демократичности украинского народа, В. Б. Антонович стремился привнести ее в свою общественную деятельность, которая отличалась умеренностью взглядов и просветительским характером[580].
Представления В. Б. Антоновича, идущие от Н. И. Костомарова, детально разрабатывались учениками историка. Областная тематика их первых крупных сочинений не представляла собой особой программы учителя, а вытекала из самой практики. Удобная для отражения занятий студентов над древнерусскими источниками и последующего написания медальных или кандидатских (дипломных) работ, она получила дальнейшее развитие в магистерских и даже докторских диссертациях историков школы В. Б. Антоновича. Началом серии исследований по истории древнерусских земель считаются монографии П. В. Голубовского и Д. И. Багалия, посвященные Северской земле до половины XIV века. Однако еще ранее вышли близкие по направленности труды Н. П. Дашкевича о Болоховской земле и И. А. Линниченко о вече в Киевской области. Далее последовали очерки Н. В. Молчановского о Подольской земле, А. М. Андрияшева и П. А. Иванова о Волынской земле, М. С. Грушевского о Киевской земле, М. В. Довнар-Запольского о Белорусских землях, П. В. Голубовского о Смоленской земле, В. Е. Данилевича о Полоцкой земле, В. Г. Ляскоронского о Переяславской земле и, наконец, А. С. Грушевского о Турово-Пинском княжестве[581]. Всех их объединяла, как уже было отмечено, общая концепция.