Ты просто обнаруживаешь, что твое сердце чувствует себя дома, легко, что твое сердце обрело сокровище и испытывает огромное благословение.
И когда ты приближаешься к учителю — с любовью, с доверием, — твой покой углубляется, твое безмолвие становится не чем-то мертвым, не безмолвием кладбища, а чем-то поющим и танцующим, живым.
Чем больше ты продвигаешься к исполнению твоей жизни, тем больше твоя жизнь становится ликованием, глубокой беспричинной радостью, блаженством, настолько глубоким и настолько изобильным, что ты начинаешь делиться им с другими. Фактически, ты не можешь не делиться им с другими, ибо оно переполняет тебя, ты не можешь сдержать его.
Впервые ты так мал, а твое блаженство бесконечно.
Таковы признаки того, что ты движешься по направлению к дому.
Твои экстазы становятся все глубже и выше.
А если ты удаляешься от дома, ты будешь становиться все более страдающим, все более печальным, все большим святошей, большим христианином, большим индуистом, большим Джайном — все виды болезней. Более сведущим, но внутри все более и более пустым, нищим, живущим призрачной надеждой, что где-то в другой жизни, где-то в другом мире, ты будешь вознагражден за всю твою печаль, за твое постное британское лицо.
Святые не смеются. Они опустились ниже человеческого уровня, ибо только человеческие существа смеются. Буйволы не смеются, ослы не смеются — все они относятся к категориям святых и мудрецов. Возможно, эти ребята — ослы и буйволы - были великими мудрецами в их прошлых жизнях, а сейчас они получают вознаграждение. Кто знает...
Но что касается меня, твое чувство юмора и твой смех будут становиться все глубже, по мере того как ты будешь расти в своем сознании. Ты будешь становиться более игривым в жизни.
Поэтому нет ни приказов, ни указаний, а только смутные намеки, знаки и постоянное усилие заострить твой разум, чтобы ты смог найти свой путь. И чтобы тогда, когда ты найдешь его, тебе хватило отваги разразиться песнями, танцем, ликованием.
Такова функция учителя: сделать тебя более разумным, более отважным, более любящим, более понимающим. Но нет никаких приказов, никакой дисциплины, никаких руководящих указаний.
Приказы, дисциплина, указания — все это используется людьми, которые хотят доминировать, людьми, которые хотят диктовать свои условия, навязывать свои идеи другим людям.
Я называю таких людей величайшими преступниками.
Навязывать кому-то свою идею, какой-то идеал, какой-то шаблон, — это насилие, чистое насилие. Это разрушительно, и учитель не может делать этого.
Учитель всегда является созидателем.
Возлюбленный Бхагаван,
у меня все время возникают вопросы. Я записываю их, а затем перечитываю. Когда я медитирую, я часто получаю ответ, и много раз так случалось, что тот же самый вопрос задается Вам во время беседы или на видео в тот же вечер. Даже если его задает кто-то другой, я чувствую, что это — мой вопрос, и я чувствую, как будто ответ дается мне.
Возлюбленный учитель, не могли бы Вы прокомментировать это?
Это заблуждение, что любой вопрос — твой. Это просто старая привычка собственничества — дом мой, жена моя, ребенок мой, даже вопрос мой.
Все человеческие существа потенциально способны на любой вопрос, который любой из вас может задать, ибо все вопросы исходят из вашего помешанного ума, а вы все в равной степени помешаны.
Есть лишь несколько вещей, в которых вы равны, - помешанность является одной из них. Лишь изредка кто-то оказывается более помешанным, чем другие; тогда его вяжут.
И вся деятельность психологов, психиатров, психотерапевтов направлена не на то, чтобы ликвидировать помешательство, — этого они не могут; у них нет ни малейшего представления о том, что такое здравость. Все, что они могут, сводится к тому, что, когда кто-то поднимается над средним уровнем помешанности человечества, они могут одернуть его: «А ну-ка, будь нормальным!» «Будь нормальным» означает «Будь нормально помешанным, не пытайся быть ненормальным».
Ненормально помешанные люди считаются сумасшедшими.
С нормально же помешанными людьми — поскольку они являются единственными видом людей, который есть, — не возникает никаких вопросов, никаких проблем, хотя они полны тех же проблем, что и сумасшедшие.
Разница только количественная.
Просто сядь в своей комнате, закрой все двери, запри их изнутри и записывай в блокнот все, что происходит в твоем уме. Не производи никакой редакторской работы, просто продолжай записывать все, что приходит тебе в ум. И ты будешь удивлен — через десять минут прочти то, что ты записал, и ты будешь поражен — написано это тобой или каким-то спятившим типом? Что за бред, что за абсурд происходит в твоем уме?
Говорят, что Бог создал этот мир. Есть много людей, которые доказывают, что в этом мире так много ошибок... он не может быть создан Богом. Совершенный Бог не может создать такой несовершенный мир.
Но я нахожу у него одно слабое место: он не сделал в головах у людей маленькие окошки, через которые другие могли бы заглянуть внутрь и увидеть, что там происходит. Тогда бы это был такой совершенный мир — всего лишь маленькие окошки, чтобы, по крайней мере, твои друзья могли посмотреть на то, что происходит у тебя в голове. Они были бы удивлены, что снаружи ничего не проявляется, а внутри этот человек несет такой мусор. И это продолжается изо дня в день. Двадцать четыре часа в сутки.
В моих медитационных лагерях у меня была одна особая медитация: эта медитация заключалась в том, что в течение одного часа каждый должен был сидеть, расслабившись и говорить все, что приходило ему на ум, просто стать рупором своего собственного ума, просто громкоговорителем — и делать все, что захочется, никаких запретов в течение одного часа. И это была такая радость, и люди творили нечто великолепное! Такие хорошие люди... вы бы и представить себе не могли.
Один человек... я бы никогда не подумал, что он устроит такое: сидя передо мной, он непрерывно звонил по телефону. Это был пожилой человек лет шестидесяти, богатый человек, и он непрерывно звонил по телефону: «Алло, алло!» Позже я узнал, что это и было его делом, весь его бизнес был связан с биржей.
И он обычно сидел как раз передо мной, так что время от времени он смотрел на меня и улыбался, так как он видел, что он делает что-то не то, что он несет какую-то чушь. Но что делать? — такова была медитация!
Здесь сидит Джаянтибхаи. Один из его друзей — они старые друзья, они остаются ими и поныне, между ними существует глубокая привязанность — просто встал и начал толкать машину Джаянтибхаи вниз с холма. Это была машина, в которой я приезжал в лагерь, а он собирался столкнуть ее с холма — еще немного и ей пришел бы конец! А он был его большим другом. Мне пришлось сказать людям: «Прекратите вашу медитацию. Остановите этого человека, а то машине придет конец. А ведь он знает, что это — машина его друга, и он знает, что она мне понадобится, что я должен ехать...»
Кое-как его оттащили от машины, но он так разгневался, что в своем гневе взобрался на дерево, которое росло как раз посередине того места, где сидели все медитирующие; он начал сбрасывать с себя одежду и остался голым.
Он такой серьезный, молчаливый человек — никто бы подумать не мог, что он может делать такие вещи. И было так трудно заставить его спуститься: «Медитация закончилась, спускайся вниз!» Но он не слушал, ему было так трудно выйти из медитации.
Эти вещи происходят в уме, не вы делаете их.
В конце концов, я вынужден был отказаться от этой медитации, так как она была опасной. Выбросить весь мусор из головы — это прекрасно, это очищает, но это опасно — люди могут начать бить друг друга.
В одном месте так и случилось. Люди медитировали, а один сардарджи начал наносить удары... не то чтобы кто-то был его врагом или что-либо в этом роде. Он делал такие большие прыжки, чтобы наносить людям удары, что вся площадка опустела; все медитирующие оказались за пределами площадки, и сардарджи остался на ней в одиночестве.
Я сказал: «Сардарджи, теперь сядь. Все разбежались».
Он сказал: «Что на меня нашло? Ведь я не агрессивный человек». И люди из его города подтвердили: «Он очень хороший человек. Что это пришло ему в голову?»
Я сказал: «Должно быть, это приходило ему в голову каждый день; просто не было удобного случая. Сегодня такой случай ему представился. Он один разогнал всех медитирующих!» А там было, по меньшей мере, пятьсот человек.
Позже я спросил у него: «Ты осознал, что ты делал?»
Он сказал: «Я осознал, что я делал что-то не то, ведь эти люди не причинили мне никакого зла. Большинство из них я даже не знаю. Но с самого детства я вижу сны, что я бью людей. Даже днем, когда я закрываю глаза, это находит на меня: я один могу справиться с сотнями людей. Вы сами видели это — пятьсот человек, великие медитаторы, и все они позабыли о своей медитации».
Я сказал: «И ты думаешь, что ты здоров?»
Он ответил: «Именно этот вопрос я все время задаю себе после вашей медитации! Это гвоздем засело у меня в голове... в любое время что-то может произойти, выйти из-под моего контроля, и я окажусь помешанным. Помешанность есть, просто она подавлена».
В мире есть только два вида людей: нормально помешанные люди и ненормально помешанные люди.
Один человек сошел с ума... а сумасшедшие очень изобретательны, так как они никого не боятся; они не заботятся о своей респектабельности, им дела нет до того, что о них подумают другие. Они становятся совсем бесстрашными, и они начинают делать свое дело — то, что они всегда хотели делать, но подавляли.
У этого человека появилась навязчивая идея, что по всему его телу ползают какие-то странные склизкие твари, и весь день напролет он сбрасывал их с себя. Его родные говорили: «Что ты делаешь — ведь мы не видим никаких склизких тварей?»
Он отвечал: «Вы и не можете их видеть. Раньше я сам был в вашем положении; у меня были подозрения на этот счет, но я никогда не видел их. Теперь, кажется, у меня открылся третий глаз. Я могу видеть их!» И он продолжал сбрасывать их с себя.