Важной причиной отъезда по семейным обстоятельствам в 90-е гг. были и надежды найти некую «тихую гавань», переждать трудные времена, с тем, чтобы потом вернуться на Родину. Биохимик, США: «В 1992 году, когда мы…приехали (в США), времена на родине были…плохие. Хотелось как-то одновременно все это переждать и, с другой стороны, продолжить работу, ну и, конечно,– это было интересно, …время было решать какие-то конкретные проблемы, наверное, оно так отчасти и было. В основном, потому что была смута, и в умах дурь стояла одновременно, хотелось уйти оттуда (из России)».
Социально-политическая нестабильность в стране в 90-е гг. порождала общее ощущение опасности для семьи и реального ухудшения качества жизни. Инженер-технолог. Израиль: «мне не нравилась ситуация в 1994 году в России, и в плане безопасности, и в целом уровня и качества жизни». Инженер-строитель. Израиль: «уехал из желания получить ощущение безопасности для своей семьи – это главная причина». Социальная незащищенность и ощущение отсутствия безопасности зачастую переплетались. Юрист, Германия, «возвращенец», указывал среди мотивов отъезда желание быть «подальше от перестроечной России, (жить) в нормально функционирующей социально ориентированной стране».
Образование, лучшие условия для научной работы, связанные с повышением квалификации, стали преобладающим мотивом для отъезда после окончания кризиса
90-х гг. Это – чрезвычайно позитивная тенденция, свидетельствующая о том, что глубинные истоки «исхода» ученых из России, хоть и медленно, но начали исчезать с того времени. Мотив получения образования и повышения квалификации больше характерен для «возвращенцев» и относится, в основном, к периоду после 2000 года. Желание получить образование, повысить свой профессиональный уровень с тем, чтобы получить лучшую позицию на российском рынке труда вполне согласуется с мотивом возвращения. Именно на эту категорию мигрантов-интеллектуалов и должна быть главным образом нацелена государственная политика возвращения высококвалифицированных кадров.
Особенно важен этот фактор для специалистов, которые связаны с новыми отраслями рыночной экономики, как, например, экономисты. Вот что пишет по этому поводу обучающийся в настоящее время в США экономист О. Басов, являющийся одновременно публицистом, постоянным автором специализированных российских журналах. «В отличие от других, экономисты имеют в России рынок с довольно хорошо развивающейся вертикальной иерархией. И даже если речь идет о чисто исследовательской и академической работе, на верхи этой иерархии попадают, как правило, люди из Гарварда и MIT либо те, кто очень-очень хочет и прилагает к этому все силы. Сейчас есть уникальный шанс, занимаясь проблемами российской экономики, стать одним из ведущих экспертов по ней в течение считанных лет. Например, нынешний замминистра экономического развития (на 2001 г.) Аркадий Дворкович пришел в свое время в Экспертную группу при Минфине со своей PhD программы в Дьюке»[47].
Аналогичного мнения придерживаются и некоторые участники интервьюирования. Так, например, экономист, Москва, «возвращенка»: «привлекала меня (главным образом) возможность получения престижной работы в России после получения английского диплома, т.е. у меня, скорее всего, был фактор, притягивающий и за границу, и обратно в Россию».
Сходные мотивы характерны и для юристов. Вот что указал юрист, ведущий научную работу в Германии: «…у меня мотивация главная всегда все-таки образование, повышение квалификации…, лучшие условия для научно-исследовательской работы, мотивация скорее в сфере образования…, то, чем я занимаюсь, международное европейское право и публичное право России (за рубежом) к этому все условия: библиотеки, ресурсы, наличие ну просто больших возможностей для исследований, чем в России».
Некоторые опрошенные отметили, что мотив повышения образования в специфической области неотделим от общего контекста повышения культуры и кругозора. Экономист, Москва, «возвращенец»: «главный мотив – продолжение образования, расширение кругозора, общение на международном уровне, в любом случае, пребывание за границей это нужно, это интересно и полезно как в образовательном и культурном смысле, так и человеческом и профессиональном». Дополнительным моментом к получению знаний может также стать получение практического опыта, например, экономист, Москва, «возвращенка»: «хотелось в принципе получить какой-то опыт за границей, и я уезжала, потому что хотела получить опыт и потом вернуться на Родину».
Зачастую отмечается также, что в определенных отраслях знаний существует необходимость временного отъезда в образовательных целях, особенно, это относится к изучению языков, так как для этого желательно пожить среди носителей языка «образования такого мне в России не могли дать…» (лингвист, Москва, «возвращенка»).
Однако в целом следует отметить, что отток российских студентов для получения образования за рубеж значительно уступает таким же потокам из стран Европы и развитых индустриальных стран Запада. Причина этого – в традиционно сложившейся изолированности российской системы образования, в частности, в плохом знании иностранных языков, особенно, студентами математической и естественнонаучной направленности. «Важный фактор, ограничивающий мобильность студентов, – это недостаточное знание иностранных языков, в первую очередь английского. Нормально объясняться на английском и понимать лекции уровня хотя первых курсов бакалавриата способны очень немногие российские студенты. С другими языками еще хуже, что, конечно, не позволяет резко увеличить поток россиян в иностранные ВУЗы»[48].
Если обратиться к мнению специалистов по миграции о том, чем отличается процесс отъезда с образовательными целями за рубеж в настоящее время от того, который имел место в 90-е гг., то можно упомянуть, например, специальное исследование Института социологии РАН[49]. В нем отмечается, в частности, что в настоящее время заграничное обучение студенчества приобретает более или менее массовый характер, сохраняя признаки социальной привилегии, но теряя характер исключительности. Для первой половины 90-х годов наиболее характерной была индивидуальная мобильность (стажировки, программы обмена, коммерческое образование за рубежом в трех формах – (1) семестр за рубежом, (2) магистратура, (3) PhD. Подобные программы развивались при поддержке международных фондов и других финансирующих организаций. Доступ к подобному коммерческому образованию за рубежом был основан на личном желании; был распространен и поиск средств самим кандидатом (личные вложения, помощь спонсора и т.п.). С середины 90-х годов начали развиваться международные образовательные программы в определенных образовательных и профессиональных сферах, в том числе, связанные с такими направлениями и квалификациями, которые либо еще не появились, либо были слабо развиты в структуре советского и позднее постсоветского образования (например, такие программы, как МВА, не совпадают с тем классическим делением на дисциплины, которое было характерно для ВУЗов советской эпохи). Эту тенденцию к массовому получению образования за рубежом можно считать положительной, так как она позволяет России получать специалистов мирового уровня, которые в курсе последних тенденций теории и практики, доминирующих в наиболее развитых странах Запада. Однако опасения продолжает вызвать то обстоятельство, что это массовое обучение часто продолжает использоваться как канал «утечки мозгов», отъезда наиболее перспективных групп ученых. Как отмечал в этой связи уже цитировавшийся ранее декан факультета математики Колумбийского университета: «Процесс отъезда лучших ученых продолжается и сейчас. Правда, он имеет другой характер. В значительной степени он представляет собой "утечку" блестящей молодежи, которая едет в аспирантуру, и остается. Это совершенно нормально, когда молодежь едет учиться, поработать некоторое время в другие страны. Важно, чтобы они вернулись»[50].
Заместитель проректора, начальник управления международной академической мобильности госуниверситета – Высшей школы экономики (ГУ-ВШЭ) Борис Железов отметил в этой связи, что для того, чтобы обеспечить условия для массового возвращения талантливой молодежи необходимо обеспечить достойные условия для применения полученных ими знаний: «В последние годы появились намеки на исправление ситуации с утечкой талантов, но чтобы снизить остроту проблемы, наша страна должна быть включена в международную среду интеллектуального общения. Для этого нужно сгладить контраст между образованием, наукой в России и за ее пределами, улучшить социальные условия, а начать можно с введения мер, не требующих особых затрат – грантов, стажировок, упрощения визового режима. Вернувшись в Россию, выпускник Оксфорда не находит ни среды, ни возможностей для применения полученных знаний. А тем временем Австралия, Великобритания и ряд других стран вводят специальные визовые режимы для талантливых выпускников своих магистерских программ и для молодых PhD, чтобы те могли в течение года-двух найти привлекательную работу»[51].
Однако, все-таки, ситуация с отъездом студентов на обучение в зарубежные университеты начала 2000-х гг. принципиально отличается от ситуации 90-х гг. Так, Виктор Садовничий, ректор МГУ, отметил: «…Российские студенты уже не так стремятся за рубеж, миграционные установки выпускников российских вузов меняются…, лишь около 5% выпускников намерены сразу после окончания ВУЗа уехать за границу, причем половина – только для того, чтобы продолжить обучение[52]».
Наряду с работой и образованием к числу основных факторов отъезда можно отнести мотивы, связанные с личной жизнью (брак, лечение, воссоединение семьи, отъезд вместе с родителями или желание родителей отправить ребенка учиться за границу). Перечисленные мотивы чаще всего характерны для «невозвращенцев», так как устроенная за границей личная жизнь выступает фактором сдерживающего характера и препятствует возвращению в Россию.