Сложности адаптационного периода
Примерно половина участников интервьюирования отметили, что серьезных проблем адаптации к российским реалиям после возвращения из-за границы у них не было, но другая половина испытали сложный, иногда весьма болезненный процесс адаптации. На него влияли, в том числе, и психологические особенности вернувшихся: большая или меньшая гибкость психики и приспособляемости к разным условиям жизни и работы.
Успешная и быстрая адаптации часто имела место среди экспертов-представителей высокооплачиваемых профессий и была обусловлена отсутствием материальных проблем и некоторой преемственностью со средой пребывания за границей: продолжением учебы в аспирантурах престижных вузов, получением в России высокооплачиваемой работы, т.е. работы, в условиях которой ощущалась преемственность с Западом. Так, например, некоторые респонденты продолжили работу в международных компаниях, даже общаясь в основном на иностранном языке. Успешность адаптации также обуславливалась и большими возможностями столичного мегаполиса. Опрошенными были неоднократно подчеркнуты различия в сложности процесса адаптации в столице и провинции, особенно в небольших городах (естественно, не в пользу провинции).
Среди академических работников лишь несколько человек отметили легкость процесса адаптации. При этом они зачастую связывали облегчение этого процесса с наличием возможности получения грантов и выезда за границу; частыми приездами в Россию их коллег, сохранением профессиональных и личных контактов и возможностей найти работу, а также отсутствием иллюзий по поводу ситуации в России.
Процесс адаптации «возвращенцев» имеет несколько аспектов и, в целом, может быть сведен к бытовой, социально-культурной и профессиональной адаптации.
Для части участников после возвращения проблемами предстали бытовая неустроенность, необходимость поиска жилья и места работы, отсутствие ставшего привычным уровня сферы услуг, инфраструктуры и комфорта в бытовом плане, менее (с их точки зрения) цивилизованные нормы повседневного поведения. Однако многие отмечали сравнительно меньшую значимость для них бытовых аспектов и довольно быструю адаптацию к новым условиям быта, в отличие от более серьезных проблем профессиональной адаптации.
Неоднократно отмечалось, как большая сложность адаптации переход от стабильности и предсказуемости ситуации на Западе, наличия четких процедур, возможности планировать к хаотичности и непредсказуемости ситуации в России. Специалист в сфере экономического консалтинга, Москва: «Вы попадаете из страны с очень хорошо отлаженными механизмами, и социальными, и профессиональными, и бытовыми, в страну, (в которой) все эти механизмы только зарождаются, и работают плохо или вообще не работают, в страну, находящуюся еще в хаотическом состоянии».
Относительно немногие возвратившиеся отметили трудности культурной адаптации, связанные как с выпадением из культурного контекста («не понимала шуток друзей, отсылки к событиям, вещам, словам; включалась долго, это была пытка просмотром КВНов, телевизора, рекламы» (социолог, Новосибирск), так и с происшедшими за время пребывания за рубежом» изменениями менталитета в самих «возвращенцах»: «…в России я немножечко переставал чувствовать себя русским. В общении со своими соотечественниками, с друзьями из привычного круга общения я абсолютно чувствовал себя чужим, …меня конкретно травмировало, что близкие мне люди – родители, старые друзья – не принимали меня и считали, что я изображаю из себя иностранца в другой идеологии, а на самом деле мне не надо было его изображать, я просто таким и был; …очень многие мои связи дружеские, и личные, оказались по-настоящему нарушенными, и некоторые до сих пор не восстановлены» (юрист, Москва). Маркетолог, Москва: «я привез сюда (в Россию) некое чуждое бизнес-мышление, а здесь на тот момент еще все делалось очень «по-совковому». Я попал в такую ситуацию, которую вкратце можно описать так: приезжает человек, скажем, из London Business School на постсоветское предприятие, и вроде он директор, но за соседней стенкой – парни, которые не знают, где Лондон, что такое бизнес и как эта «скул» заканчивается. И с этого начинаются сбои в общении, потому что изменить мышление этих людей невозможно,…они из другой культуры».
Вместе с тем, многие эксперты отметили, наоборот, возникновение более комфортной, по сравнению с Западом, где им не хватало российской культуры, среды в культурном и социальном контексте («в культурном плане наоборот – наконец-то я начал общаться с понятными людьми, потому что немцы – это все-таки своя категория»; «я вернулась домой, в свою страну, где люди думают так же, как я, где понимают взгляд так же, как я…, они понимают улыбку также, как я ее понимаю», говорили участники фокус группы из Новосибирска.
Многие из респондентов столкнулись с серьезными трудностями в плане профессиональной адаптации, и отметили ее в качестве ключевой проблемы. Наибольшую сложность профессиональная адаптация составила для академических работников в связи с тяжелой ситуацией в этой сфере в России, главным фактором которой является очень низкая оплата труда. Некоторые из них столкнулись с необходимостью сменить сферу деятельности (уйти из науки в рыночную сферу), другие стали находить какие-то способы выживания и поддержания профессионального уровня. Участники отмечали большие трудности, испытываемые ими в связи с негативными моментами в материальной и организационной сторонах академического процесса в России. Социолог, Новосибирск: «разница в восприятии PhD студентов там и аспирантов здесь очень большая. Там было выделено место с компьютером, принтером, оказался простым и удобным доступ к любым людям, конференциям, визитам... И, когда возвращаешься, и ничего нет, то это, конечно, шок… Там можно заниматься тем, что тебе интересно, ...там можно заниматься наукой не вопреки, а благодаря, а здесь ты занимаешься тем, чем занимаешься, плюс еще надо деньги зарабатывать. А там одно другому не противоречит, а помогает даже, это та самая разница, которая здесь (в России) сильно раздражает».
Отмечались косность академических структур и имитация деятельности людьми, занимающими ключевые позиции в социальных и гуманитарных науках в России. Часть экспертов, вернувшихся в российскую науку и университетскую среду, указали, что до сих пор они говорят «на разных научных языках» с российскими коллегами и студентами. Небольшая часть опрошенных заявили, что живут по сути во «внутренней эмиграции» и некоторой интеллектуальной изоляции. Это происходит из-за низкой зарплаты и необходимости работы в нескольких местах, из-за отсутствия адекватных каналов доступа к научной литературе и недостаточности средств, выделяемых на поездки на конференции и стажировки. Все это, по мнению респондентов, может привести в конечном итоге к их профессиональной деградации.
Ряд участников опроса столкнулись с изменением в худшую сторону условий организации труда. Несколько опрошенных отметили карьерную и профессиональную дискриминацию женщин в России.
Однако «возвращенцы» указывали и на позитивные стороны ситуации, связанной с профессиональной адаптацией в России, благоприятные изменения, в том числе и в способах обеспечения приемлемого уровня существования. В их числе – прежде всего, получение грантов и зарубежные поездки. Экономист, Новосибирск: «это нормально – жить в своей стране и периодически выезжать куда-то…, повышать свой профессиональный уровень, и просто с интересом смотреть мир». Многие эксперты отмечали прогресс в социально-политических науках и улучшение финансирования в естественных науках в последние годы, а также, в условиях дисфункциональности официальных структур, ответственных за науку и высшее образование в России, создание параллельных им неофициальных, прежде всего, сетевых структур: «приходится создавать некоторые «подпольные» научные структуры и связи…,это неправильно, но так мы приспособились» (экономист, Новосибирск).
При всех проблемах адаптации к российским реалиям лишь очень незначительное число вернувшихся выразили сожаление по поводу своего возвращения. Подавляющее большинство опрошенных, в том числе, и испытывающих наибольшие трудности работников академической сферы, не жалеют об этом решении и, более того, выразили твердое убеждение в том, что это решение было правильным. Поскольку по совокупности всех факторов – личностного, профессионального, ценностного и культурного плана, жизнь в России, для них, все-таки лучше, чем возможная альтернатива остаться на Западе. Разумно предположить, что если такова ситуация сейчас, когда процессы возвращения развиваются стихийно, осуществление комплекса мер по стимулированию возвращения и облегчения процесса адаптации возвращающихся в Россию интеллектуалов будут способны значительно повлиять на ситуацию в сторону ее улучшения.
На основании вышеизложенного можно прийти к следующим заключениям:
1) Имеется значительный потенциал возвращения интеллектуалов в Россию. К принятию такого решения уже сейчас готовы многие из них. Есть серьезные основания полагать, что после принятия ряда стимулирующих мер число «возвращенцев» может существенно увеличиться. Кроме того, для части «невозвращенцев» приемлемым может стать временное пребывание в России, связанное с осуществлением каких-либо ограниченных во времени проектов.
2) Мотивация потенциального и реального возвращения в Россию имеет комплексный и очень индивидуальный характер. У разных людей на первый план выступают различные факторы профессионального, социокультурного, смысложизненного, ценностного и личностного плана.