Программы и структура поведения. Методические рекомендации для слушателей курса "нлп в бизнесе". Москва, 2000 228 стр. Isbn 5-7856-0196-6 (стр. 6 из 47)

Многим психологам с их заимствованными терминами, поставленным перед необходимостью сделать вы-

¹ Цитируется по обзору Хомского работы: В. F. Skinner, Verbal Behavior в: «Language», 1959, № 35, p. 26—58.

бор между неясностью и неприменимостью этих понятий, было явно не по себе. В чем же тут дело? Как первоначально представляли себе рефлекторную дугу и для чего было выдвинуто это понятие? Можем ли мы заменить рефлекторную дугу какой-нибудь теорией рефлекса, которая будет более соответствовать современному уровню знаний и интересов?

Сэр Чарлз Шеррингтон и Иван Петрович Павлов — это два человека, которые несут, вероятно, наибольшую ответственность за подтверждение созданного психологами Образа человека как комплекса рефлексов, построенных по схеме стимул-реакция. Однако можно допустить, что ни один из них не одобрил бы того, как психологи расширили их концепции. В своем труде «Интегрирующая деятельность нервной системы» (1906) Шеррингтон особенно ясно излагает свои определения и предостережения относительно рефлекса. Вновь и вновь он утверждает, что «простой рефлекс — это полезная фикция», полезная для изучения спинального животного. Он выразил серьезные сомнения в том, что рефлекс на растяжение, наиболее часто упоминающимся примером которого является коленный рефлекс, иллюстрирует его представление о простом рефлексе, и поставил вопрос, следует ли вообще считать это рефлексом. Чтобы объяснить различие между наблюдаемыми свойствами нервных стволов и свойствами, которые необходимо привлечь для описания нервной ткани, Шеррингтон ввел понятие синапса, находящегося между рецептором и эф-фекторной реакцией. Нервные стволы передают сигналы в обоих направлениях. Характерно то, что эти сигналы действуют по типу «все или ничего». Рефлекторное же действие, с другой стороны, имеет одно направление, и реакции имеют градуальные характеристики в зависимости от интенсивности стимула, Как же можно примирить между собой эти противоречия? Шеррингтон предложил решение этого вопроса, указав на доктрину о нейронах: нервная система состоит из отдельных нервных единиц, между ними вкраплены интервалы, которые он окрестил «синапсами», причем последние обладают свойствами, характерными исключительно для рефлексов.

В последние годы выяснилось, что градуальные реакции являются основной характерной чертой не только

синапсов, но также и всей возбудимой ткани, например тонких ответвлений нервных клеток. Кора мозга, дающая человеку право на филогенетическое превосходство, «все еще в большой степени функционирует посредством связей, характерных для примитивного нейропиля," что является самым подходящим механизмом для поддержания непрерывного или устойчивого состояния, в отличие от передачи информации относительно таких состояний» '.

Кроме того, были обнаружены и дополнительные данные. Теперь нам известно, что нервные и рецептор-ные ткани обладают спонтанной активностью независимо от возбуждения, приходящего извне. Конечно, эта спонтанная активность нерва изменяется в зависимости от событий в окружающей среде, но изменения спонтанной активности могут превосходить по длительности прямое возбуждение на целые часы и даже дни. Далее, теперь мы знаем, что активность рецепторов регулируется эфферёнтами, идущими к ним от центральной нервной системы. В качестве примера рассмотрим явления, которые контролируют сокращение мышц. (Подобные, хотя и не идентичные, механизмы были также описаны для различных сенсорных систем.) Одна треть «моторных» нервных волокон, которые идут к мышце, фактически оканчивается в веретенах, представляющих собой чувствительные к растяжению рецепторы. Электрическое раздражение этих нервных волокон не вызывает сокращения мышцы, но число сигналов за единицу времени, регистрируемых с «сенсорных» нервов, идущих от веретен, резко изменяется. Поэтому считается, что центральная нервная система должна сличать рисунок приходящих сигналов с рисунком сигналов центрального происхождения, регулирующих состояние мышечных веретен, чтобы установить, какие изменения внесло сокращение мышцы в характер активности сенсорных мышечных веретен. Результат этого сличения, или пробы, представляет собой раздражитель («проксимальный» стимул, по терминологии психофизиков), в отношении которого организм является чувствительным. Проба пред-

' George Bishop, The Natural History of the Nerve Impulse. «Physiological Reviews», 1956, .№ 36, p. 376-399.

ставляет собой то условие, которое должно осуществиться прежде, чем произойдет реакция. Сличение может происходить в самом рецепторе (например, в ретине) или в более центрально расположенных группах нейронов (как это, возможно, происходит при растяжении мышцы).

Из примеров, подобных этому, видно, что нервный механизм, участвующий в рефлекторном акте, не может быть изображен как простая рефлекторная дуга или даже как цепь связей между стимулом и реакцией. В рефлекторном акте участвует значительно более сложная форма регуляции, чем та, которую предполагает классическая теория рефлекторной дуги. Единственное требование, предъявляемое к стимулу в классической цепи элементов, выражается в критерии пороговых интенсивно-стей для каждого из элементов. Если внешний раздражитель достаточно силен, чтобы быть выше порога на всем протяжении рефлекторной дуги, он сможет вызвать реакцию. В каком-то смысле порог также является видом описанного сличения, условием, которое должно быть удовлетворено, но это только сличение интенсивности раздражителя. Этот факт должен был заставить психологов поверить в то, что единственной существенной мерой рефлекторного акта является его сила (вероятность, величина или латентный период).

Однако порог является лишь одной из многих различных сторон, в отношении которых может быть опробовано воздействие. Более того, ответ эффекторных аппаратов зависит от результатов такого опробования, и его наиболее правильно рассматривать как попытку изменить получаемые результаты. Действие возбуждается «несоответствием» между состоянием организма и состоянием, которое опробуется. Действие сохраняется до тех пор, пока несоответствие (то есть проксимальный стимул) не устраняется. Общий характер рефлекторного акта, таким образом, заключается в опробовании воздействующей энергии определенными критериями, установленными в организме, в возникновении реакции, если результат пробы показывает наличие несоответствия (рассогласования), и в продолжении реакции до тех пор, пока это несоответствие не исчезает. Когда это состояние наступает, рефлекс аннулируется. Следовательно, существует «обратная связь», идущая от результата дей-

ствия к фазе опробования; мы обнаруживаем здесь возвратную петлю. Простейший вид схемы, представляющей эту концепцию рефлекторного действия в противоположность классической рефлекторной дуге, будет выглядеть примерно следующим образом (рис. 1):

Рис. 1. Единица Т-О-Т-Е (Test-Operate-Test-Exit).

Это рассуждение подводит нас к тому, что можно назвать «кибернетической гипотезой». Согласно этой гипотезе, основным элементом построения нервной системы является петля обратной связи '. Развитие математической теории сервомеханизмов, соединенное с психологическими представлениями о гомеостатических механизмах, вызвало широкое обсуждение тех приспо-

¹ Норберт Випер, Кибернетика, Связьиздат, 1958. Краткий обзор начального периода развития этой идеи см. в работе: J. О. Wisdom, The Hypothesis of Cybernetic, «British Journal For the Philosophy of Science», 1951, № 2, p. 1—24. Более полное обсуждение см. в работе: W. Sluckin, Minds and Machines, London, Penguin, 1954. Часть истории кибернетики рассматривается в следующей главе.

соблений, которые близко напоминают рис. 1. Этот ход мыслей, таким образом, имеет в своей основе широко известные положения.

Однако что ценного дает это измененное понимание рефлекса? Психолог интересовался рефлексами потому, что, как он думал, они могут представлять собой элементы, необходимые для описания поведения. Но использование схемы простых рефлексов оказалось неадекватным. Если же рефлексы, основанные па принципе афферентно-эфферентной дуги, не выполняют своей роли, почему мы можем надеяться на лучшее при использовании схемы рефлексов, основанных на принципе обратной связи? Ведь речь идет о понятии самого рефлекса, а не только о понятии рефлекторной дуги, и поправка неврологической теории, лежащей в его основе, вряд ли спасет нас. Что мы надеемся извлечь из нашего преобразования рефлекторного принципа?

Несомненно, не рефлекс является тем элементом, которым мы должны пользоваться как элементом поведения: таким элементом должна быть сама обратная связь. Если мы будем думать о системе проба-операция-проба-результат (для удобства мы будем называть ее системой Т-О-Т-Е) как о рефлекторной дуге, в чисто анатомических терминах, это может помочь описанию рефлексов, но не более того. Иначе говоря, рефлекс будет рассматриваться только как одно из многих возможных воплощений этой схемы. Следующая задача заключается в том, чтобы придать Т-О-Т-Е более общее значение, с тем чтобы ее можно было использовать «в большинстве, а возможно, и во всех описаниях поведения, которые нам нужно сделать.

Рассмотрим, что могут обозначать стрелки на рис. 1. Что может переходить по ним из одного прямоугольника в другой? Мы обсудим здесь три возможности: энергия, информация и регуляция. Если мы будем думать об энергии— например, энергии нервных импульсов,—текущей из одного места в другое по направлению стрелок, тогда стрелки должны соответствовать определенным физическим структурам, в данном примере нейронам. В этом случае, как схема передачи энергии по дискретным путям, схема Т-О-Т-Е, показанная на рис. 1, может пред-