Предложение высказывается слово за словом. Значит ли это, что предложения образуют простую цепь слов? Иначе говоря, подбирается ли каждое последующее слово предложения только на основе предшествующих слов? Или же оно подбирается на основе тех слов, которые будут следовать друг за другом, так же как слова, которые предшествовали ему? Конечно, самонаблюдение показывает, что у нас есть очень отчетливое предвосхищение того, что мы собираемся сказать, и наш выбор нужных слов зависит от чего-то гораздо большего, чем предшествующие элементы нашего высказывания. У нас есть План предложения, и, когда мы формулируем его, мы имеем относительно ясное представление о том, что мы собираемся сказать. Уильям Джемс описал это значительно лучше, чем мы это могли бы сделать:
«Разве читатель никогда не задавался вопросом о том, какое душевное состояние переживается, когда возникает намерение что-нибудь сказать, но само высказывание еще не осуществлено? Это совершенно определенное намерение, отличное от всех прочих намерений, и, следовательно, здесь переживается вполне отчетливое состояние сознания, а между тем много ли в состав его входит определенных чувственных образов, слов или предметов? Да почти никаких, но подождите немножко: слова и предметы вып-
'Noam Chomsky, Syntactic Structures, The Hague: Mouton, 1957.
145
лывут в сознании, а предварительное намерение, смутное гадание скроются в тень. По мере того как на смену намерению выплывают слова, намерение производит им смотр: подходящие слова отбираются, а неподходящие отметаются в сторону. Это значит, что намерение имеет свои особые, очень важные свойства, и все же, что мы можем сказать о нем, не прибегая к словам, которые относятся к более поздним душевным состояниям, заменяющим его? Весь процесс, предваряющий воплощение помысла в слово, нельзя назвать иначе, как только «намерением сказать то-то». Можно допустить, что по крайней мере добрая треть нашей психической жизни состоит из этих быстро сменяющихся, еще не высказанных намерений или неоформившихся мыслей» '.
Джемс описывает состояния сознания, связанные с намерением осуществить некий План. План предложения, по-видимому, должен в общем определиться, до того как можно выделить слова, которые мы собираемся высказать.
Самонаблюдение — неверный прием, как это слишком хорошо известно психологам. Прежде чем попытаться найти какой-нибудь сложный способ, позволяющий представить себе все в целом одновременно, надо сначала исследовать более простые возможности. Попытаемся же, не прибегая к самонаблюдению, забыть наш анализ Плана и предположить, что каждое последующее слово нашего высказывания зависит только от тех слов, которые ему предшествуют, но не от Плана последующих слов. Та грамматика, которая строится без таких предвосхищающих схем, была бы очень простой, и, поскольку математическое выражение этих систем было тщательно изучено в разделе так называемых «марковских процессов», мы сразу же могли бы узнать многое об уровне сложности того механизма, который формирует предложение2. Более того, такая грамматика могла бы обеспечить наиболее простое соответствие между тем, что формулируется говорящим, и тем, что воспринимается слушающим. Слушатель может знать только высказанные слова предложения, он должен делать осно-
1 См. Уильям Джемс, Научные основы психологии, СПб. 1902, стр. 125.
2 Использование марковских процессов для описания источников сообщения взято из книги: С. Е. Shannon, A Mathematical
146
ванные на теории вероятностей выводы о дальнейшем развитии речи. Можно возразить, что, так как слушающий, по-видимому, нуждается в такой переработке получаемого материала, с точки зрения теории вероятностей («марковские процессы») было бы экономным дать ему возможность воспользоваться этими процессами, когда он перестает слушать и начинает говорить. Однако жизнь, к несчастью, не всегда так проста, какой она, по нашему мнению, должна быть. Оказывается, что интроспекция верна, что чисто исторические модели источника предложений слишком просты, чтобы соответствовать фактам. Эти трудности поучительны для каждого, кто захотел бы попытаться использовать простые стохастические цепи в явлениях поведения как всеобщий принцип человеческого поведения '.
Имеется два рода аргументов, рассчитанных на то, чтобы доказать невозможность использования таких моделей, построенных по линейному принципу «слева направо», в планировании предложений. Одна линия рассуждения состоит в том, чтобы показать, что было бы невозможно изучить язык подобным образом. Другая иллюстрирует грамматические конструкции, которые не могут быть созданы подобным источником сообщения.
Предположим, что мы хотели бы научиться тому, как производятся и узнаются все грамматически правильные предложения определенной длины, скажем состоящие из 20 слов. Теоретики в области теории информации сообщают нам, что английские предложения содержат приблизительно пять единиц информации на слово в сред-Theory of Communication, «Bell System Technical Journal», 1948, № 27, p. 379—423. Эти понятия сформировались па базе грамматической теории, изложенной в работе: Charles F. Hockett, A Manual of Phonology, «Indiana University Publications in Anthropology and Linguistics», Memoir 11, 1955. Некоторые структурные или нестохастические стороны этих источников сообщения были описаны в книге: Noam Chomsky and George A. Miller, Finite State Language, «Information and Control», 1958, № 1, p. 91 — 112.
1 Cm. Eugene Galanter and George A. Miller, Some Comments on Stochostie Models and Psychological Theories, в: К. J. Ar row, S. Karlin and P. Suppes (eds.), Proceedings of the First Stanford Symposium on Mathematical Methods in the Social Sciences, Stanford: Stanford University Press, 1960.
147
нем ', так что мы можем предположить, что должно быть приблизительно 21СЮ различных рядов длиною в 20 слов, которыми мы должны научиться управлять. По-видимому, целесообразно принять, что каждое из этих 2100 различных предложений будет всякий раз изменять внутреннюю структуру всей системы. Для того чтобы объединить в одно целое способность воспроизводить по отдельности каждый из этих рядов слов с нашей способностью планировать, то есть создавать одно из 2100 различных внутренних состояний, которое требуется в данном случае, планирующий должен был бы выслушать ряд по крайней мере однажды. Иначе говоря, наш генератор предложений, построенный по принципу «слева направо», не имеет других грамматических правил, кроме тех, которые гласят: «Произнеся все нужные слова X из данного набора, вы должны выбирать слово для продолжения из набора Y». Для того чтобы ребенок обучился всем правилам этой последовательности, построенной по принципу «слева направо», которые необходимы для создания совершенно приемлемых предложений из двадцати слов или меньше, он должен был бы прослушать правило или пример на него, из которого это правило могло бы быть выведено. Таким образом, по-видимому, не остается ничего, кроме как утверждать, что ребенок должен выслушать 2100 предложений, прежде чем он сможет говорить и понимать по-английски. Это приблизительно 1030 предложений. Чтобы оценить по достоинству, насколько это условие нелепо, вспомним тот факт, что в столетии только 3,15X109 секунд. Короче говоря, ребенок должен был бы выслушивать приблизительно 3X1020 предложений в секунду, для того чтобы воспринять всю информацию, необходимую планирующему для формирования предложения соответственно этому правилу грамматики, по которому слова в предложении выбираются только на основании предыдущих слов (по принципу «слева направо»); и это только
1 Это установленная оценка, основанная па данных, полученных Шенноном па буквах. См.: С. Е. Shannon, Prediction and Entropy of Printed English, <Bell System Technical Journal», 1951, № 30, p. 50—64. Воспроизведено в работе: N. G. Burton and J. С R. Licklider, Longrange Constraints in the Statistical Structure of Printed English, «American Journal of Psychology», 1955, № 68, p. 650-653.
148
если допустить, что детство длится 100 лет без перерывов на сон, еду и т. д. и что происходит полное усвоение каждого ряда из двадцати слов после одного предъявления! Даже короткий подсчет убедит каждого, что количество внутренних состояний, необходимых в подобных системах, построенных по принципу «слева направо», оказывается несостоятельным, прежде чем вся система будет способна иметь дело с чем-нибудь сходным по сложности с естественным языком, и что нужно для этого использовать некоторые другие виды генераторов предложений.
Даже если бы было время выучить все сочетания, система, которую мы должны себе представить, не производила бы таких предложений, которые прирожденный англичанин признавал бы как грамматически правильные. Мы берем за верхний лимит предложения длиной в 20 слов; мы должны поставить где-то этот предел, но имеется много грамматически правильных предложений, состоящих более чем из 20 слов, которые не могут быть созданы согласно «марковским процессам», и обратно: согласно «марковским процессам» могли бы быть созданы многие ряды длиннее чем в 20 слов, которые не были бы грамматически правильными предложениями. Моделью может служить следующее: запомните дословно все грамматические предложения и части предложений в 20 слов или меньше, а затем составьте более длинные высказывания путем соединения различным образом всех этих рядов из 20 слов.
Если бы в чьем-либо мозгу были представлены в такой форме правила образования предложений, то и тогда существовали бы грамматически правильные предложения более чем в 20 слов, которые он не смог бы узнать. Если увеличить предложение, скажем, до 30 или 40 слов, задача обучения языку становится все более недоступной, и в конечном счете, если мы требуем, чтобы ребенок запоминал все предложения любой длины, эта задача будет абсурдной—точно так же, как если бы мы изучали числовые системы посредством запоминания всех возможных последовательностей комбинаций цифр. Запоминать бесконечное число грамматически правильных предложений — значит идти мимо проблемы грамматики вообще.