' Е. R. Gu hrie. The Psychology of Learning, New York: Harper, 1935, p. 172.
12
что такое, с помощью чего можно перекинуть мост через пропасть между знанием и действием.
Было бы несправедливо особо выделять Толмэна и критиковать его за то, что он оставил «познавательную» теорию парализованной. Можно было бы процитировать и других сторонников этой теории. Например, Вольфганг Кёлер подвергался такой же атаке. Сообщая относительно своего чрезвычайно перспективного изучения поведения шимпанзе на острове Тенериф во время первой мировой войны, Кёлер писал:
«Мы умеем и у самих себя резко различать между поведением, которое с самого начала возникает из учета свойств ситуации, и другим, лишённым этого признака. Только в первом случае мы говорим о понимании, и только такое поведение животных необходимо кажется нам разумным, которое с самого начала в замкнутом гладком течении отвечает строению ситуации и общей структуре поля. Поэтому этот признак—возникновение всего решения в целом в соответствии со структурой поля— должен быть принят как критерий разумного поведения»1.
Другие психологи были менее уверены в том, что они могут установить различие между поведением, основывающимся на понимании обстановки в целом, и поведением, основывающимся на познавательных процессах более низкого уровня; поэтому имела место длительная и довольно бесплодная дискуссия по поводу относительных достоинств «проб и ошибок» и «понимания» как методов обучения. Однако здесь мы хотим подчеркнуть, что Кёлер делает обычное для «познавательных» теорий допущение: как только животное поняло обстановку в целом, оно будет вести себя надлежащим образом. По-видимому, Кёлер игнорирует тот факт, что понимание обстановки в целом может оказаться необходимым, но его, .конечно, недостаточно для того, чтобы объяснить разумное поведение. Много лет спустя Карл Лешли сказал ему следующее:
«Я присутствовал три недели тому назад на открытии моста в Дайе на Аляске. На протяжении девяти миль
1 В. Кёлер, Исследование интеллекта человекоподобных обезьян, М., Изд. Комакадемии, 1930, стр. 148.
13
дорога, ведущая к мосту, была проложена среди утесов с помощью взрывов. Она вела к великолепному стальному мосту, построенному, чтобы стоять нерушимо целую вечность. По окончании церемонии открытия я перешел через мост и предо мной возникла непроходимая чаща кустарника, через которую были проложены лишь две звериные тропы, ведущие в неведомые дали. Мне кажется, что позиция, занимаемая профессором Кёлером, некоторым образом напоминает положение этого моста. Неврологические проблемы в большей своей части, если не полностью, сводятся к переводу системы афферентных импульсов в эфферентные системы. Теория «поля» в ее настоящем виде не включает ни намека на то, каким образом силы поля индуцируют и контролируют систему эфферентной деятельности. Эта теория применима к восприятию, но, по-видимому, им она и ограничивается»1.
К этому высказыванию можно добавить много других. Можно произвести очень детальный анализ различных психологических теорий, чтобы показать, почему сторонники «познавательной» теории считают, что они ответили на критику, а их критики продолжают утверждать, что они не дали ответа. Но не это является пашей целью. Мы хотим показать, что многих психологов, включая авторов настоящего труда, волновал вакуум между познанием и действием. Настоящая книга является в большой степени изложением продолжительных и зачастую резких бесед о том, как может быть заполнен этот вакуум.
Без сомнения, читателю ясно, что здесь мы встречаемся с современным вариантом древней загадки. Ранее мы могли бы прямо подвести читателя к нашей теме, объявив, что мы намереваемся обсуждать проблему воли. Но в наши дни категория воли, кажется, исчезла из психологической теории, слившись с более широкой темой мотивации. Последней серьезной попыткой внести ясность в проблему воли был ранний труд Курта Левина и его учеников. Вклад Левина настолько важен, что мы будем детально говорить о нем в главе четвертой, так как нельзя ограничиться упоминанием о нем в этой вводной части.
1 Lloyd A. Jeffress, ed., Cerebral Mechanisms in Behavior, New York: Wiley, 1951, p. 230.
14
Следовательно, для того чтобы показать, какой должна быть психология воли, необходимо обратиться к старшему и более философскому поколению психологов. Уильям Джеме дает тот анализ, который некогда был необходимой частью каждого психологического труда; рассмотрим кратко, как он трактовал эту тему.
Второй том «Основ психологии» содержит длинную главу (106 страниц), озаглавленную «Воля». В первой трети этой главы Джеме борется против теорий, основанных на «восприятии иннервации», то есть на том положении, что иннервация, требующаяся для осуществления соответствующего действия, сама является частью познания. Вместо этого Джемс утверждает, что в сознании представлено предвидение кинестетических эффектов движения. Затем он обращается к вопросу об «иде-омоторном акте», который дает ему основание для объяснений всех феноменов воли. Если человек создает ясный образ определенного действия, это действие имеет тенденцию осуществляться. Это осуществление может быть заторможено, оно может ограничиться скрытым напряжением мышц, но во многих случаях для совершения действия достаточно представить его себе. Если между познавательным представлением и явным действием что-то есть, то оно не представлено в сознании. Поэтому с интроспективной точки зрения кажется, что вакуума, который следует заполнить, не существует, и Уильям Джемс, если бы он слышал критиков, подобных Газри и Лешли, счел бы эту критику несправедливой.
Что же можно сказать относительно более сложных случаев проявления воли? Что происходит, когда мы заставляем себя выполнить какое-нибудь неприятное действие при помощи «медленного, неуклонного напряжения воли»? По мнению Джемса, чувство усилия возникает из нашей попытки сосредоточить внимание на неприятной мысли. Он говорит: «Существенное положение воли, то есть положение, когда она наиболее «произвольна», мы имеем тогда, когда она обращает внимание на предмет, на которой обратить внимание затруднительно, и удерживает его перед сознанием» '. Если
' Вильям Джемс, Научные основы психологии, СПб., 1902, стр. 356.
15
возможно сосредоточить внимание на какой-то идее, то действие, воплощенное в этой идее, происходит автоматически — прямым примером этого является идео-мо-торный акт. Но все это совершенно не помогает нам в чем-либо разобраться. Мост, который Уильям Джемс строит для нас между «идео» и «моторный», есть всего-навсего простой дефис. И нам, по-видимому, не остается ничего иного, как самим отважиться исследовать этот вакуум.
Задача заключается в том, чтобы дать описание того, как внутреннее представление организма о его Вселенной контролирует его деятельность. Если мы рассмотрим, какова эта деятельность у нормального животного, то мы будем поражены тем, в какой степени она организуется в определенные системы. Большинство психологов утверждает, что эти системы деятельности определяются иерархией целей, но в настоящее время не это нас интересует. Мы хотим привлечь внимание к тому факту, что такая организованность действительно существует. Структура является таким же важным свойством поведения, как и восприятия. Однако структуры поведения имеют тенденцию быть главным образом развертывающимися во времени; именно последовательность движения плавно развивается в то время, как живое существо бегает, плавает, летает, разговаривает или занимается чем-либо еще. Поэтому мы должны обеспечить способ, при помощи которого мы сможем зафиксировать познавательное представление в виде соответствующей схемы деятельности. Но как же нам расчленить эту находящуюся в движении схему деятельности на поддающиеся анализу части?
Трудности при анализе деятельности животного возникают не от недостатка методов, а от их чрезмерного изобилия. Мы можем описать действие как последовательность сокращений мышц или как последовательность движений конечностей и других частей тела, как последовательность целенаправленных действий или даже более крупных комплексов. В соответствии с теорией Толмэна большинство психологов отличает мелкие единицы поведения от крупных, называя мелкие «молекулярными», а крупные «молярными». Всякому, кто спрашивает, какая из этих единиц имеет надлежащий объем
16
для использования при описании поведения, говорят, что законы поведения кажутся более очевидными при использовании молярных единиц, но добавляют, что ему придется установить на основании собственного опыта и наблюдений, насколько «молярными» должны быть используемые единицы.
Однако довольно ясно следующее: сложность заключается в том, что молярные единицы должны состоять из молекулярных единиц, а это означает, что надлежащее описание поведения должно делаться одновременно на всех уровнях. Иначе говоря, мы пытаемся описать процесс, который организуется на нескольких различных уровнях, и сочетание элементов на одном уровне может быть указано только в том случае, если мы укажем элементы следующего, высшего, или более молярного, уровня описания. Например, молярная схема поведения X состоит из двух частей, An В. Таким образом, Х=АВ. Но Л в свою очередь состоит из двух частей—а и b, a В состоит из трех—с, due. Следовательно, X=AB=abcde и мы можем описать этот сегмент поведения на любом из указанных трех уровней. Дело, однако, в том, что мы не хотим избрать один уровень и доказывать, что он почемухто лучше других: полное описание должно включать все уровни. Иными словами, структурные свойства поведения будут потеряны, если мы установим только, например, abode: тогда (ab) (cde) можно спутать с (abc) (de), которые могут представлять собой совершенно различные вещи.