Конец страницы 191
¯ Начало страницы 192 ¯
медведь спокойно ложится и позволяет нам пройти. Затем небесная женщина исчезает*.
Здесь мы сталкиваемся с материнским покровительством богини, связанной с медведями, подобно Диане или галло-римской Артио. Небесная женщина - позитивный, а медведь -негативный аспекты «супраординатнои личности», раздвигающей сознание человеческого существа вверх - в небесную, и вниз - в животную сферы.
2. «Mы проходим через дверь в башнеподобиую комнату, где взбираемся по длинному пролету ступеней. На одной из верхних ступеней я читаю надпись: „Vis ut sis". Ступени заканчиваются входом в храм, находящийся на гребне поросшей лесом' горы, другого подхода нет. Это часовня Урсанны -богини-медведицы и Божьей Матери. Храм сделан из красного камня. Здесь совершаются кровавые жертвоприношения. У алтаря стоят животные. Для того, чтобы вступить в пределы храма, необходимо превратиться в животное - лесного зверя. Храм сооружен в виде креста с равными плечами и некоторым, незащищенным кровлей круглым пространством посередине, так что можно глядеть прямо вверх в небо - на созвездие Медведицы. На алтаре посредине круглого пространства стоит луноподобная чаша, из которой все время подымается дым или пар. Виднеется также и образ богини, но он виден нечетко. Поклоняющиеся, которые превратились в животных и к числу которых принадлежу и я, должны коснуться ногой ноги богини, после чего она делает им знак рукой или пророчески изрекает нечто, похожее на „Vis ut sis"».
В этом сновидении богиня-медведица появляется совершенно недвусмысленно, хотя ее статуя и «видна нечетко». Отношение к самости, к супраординатнои личности, обозначено не только пророческим «Vis ut sis», но и круглым центральным пределом храма и тем, что храм состоит из четырех частей. С древних времен любое отношение к звездам символизировало вечность. Душа спускается «со звезд» и возвращается в звездные сферы. Связь «Урсанны» с луной обозначена «луноподобной чашей».
Конец страницы 192
¯ Начало страницы 193 ¯
«Лунная богиня» появляется также и в детских сновидениях. Девочка, выросшая в чрезвычайно неблагоприятных для психики условиях, в возрасте между семью и десятью годами видела повторяющееся сновидение: «Лунная богиня всегда ждала меня у воды на пристани, чтобы взять к себе на остров». К несчастью, она не помнила, что случилось потом, но это было так. прекрасно, что она часто молилась о том, чтобы вновь увидеть этот сон. Хотя очевидно, что эти сновидения неидентичны, мотив острова имеет место и в предыдущем сновидении в виде недосягаемого гребня горы.
Тридцать лет спустя женщина, видевшая в детских снах лунную богиню, пережила драматичную фантазию:
«Я взбираюсь на крутую темную гору, на вершине которой стоит крепость, увенчанная куполом. Я вхожу в те и подымаюсь по винтовой лестнице влево. Войдя в купол, я вижу, что нахожусь в присутствии женщины, с головным убором в виде коровьих рогов. Я тотчас же узнаю ее, это та лунная богиня из моих детских снов. По ее знаку я гляжу вправо и вижу вращающееся яркое солнце, которое освещает другую сторону глубокой расщелины. Над пропастью тянется узкий прозрачный мост, по которому я ступаю, чувствуя, что ни в коем случае не должна смотреть вниз. Жуткий страх охватывает меня, и я колеблюсь. В воздухе чуется предательство, но наконец, я перехожу мост и останавливаюсь перед солнцем. Солнце говорит: „Если ты сумеешь приблизиться ко мне девять раз и при этом ни разу не обжечься, то все будет хорошо". Но меня все больше охватывает страх, в конце концов я таки гляжу вниз и вижу черное щупальце, как у спрута, тянущееся ко мне из-под солнца. Я в ужасе отшатываюсь назад и срываюсь в пропасть. Но вместо того, чтобы робиться, я лежу в руках Матери-Земли. Когда я пытаюсь заглянуть ей в лицо, она превращается в глину, и я обнаруживаю, что лежу на земле».
Примечательно то, насколько начало этой фантазии согласовывается со сновидением. Лунная богиня вверху явно отличается от Матери-Земли внизу. Первая толкает сновидицу на ее несколько рискованное приключение с солнцем; послед-
Конец страницы 193
¯ Начало страницы 194 ¯
няя, покровительствуя ей, подхватывает ее в материнские руки. Спящая, поскольку она пребывает в опасности, похоже, играет роль Коры.
Теперь давайте вернемся к нашему ряду сновидений.
3. Y видит во сне две картины, написанные скандинавским художником Германом Кристианом Лундом.
а) «На первой картине - комната скандинавского крестьянина. Крестьянские девушки в веселых костюмах прохаживаются, держась за руки (то есть в ряд). Та, которая посредине, меньше других ростом, кроме того, она горбата и изображена отвернувшейся. Это вкупе с ее странным взглядом придает ей вид ведьмы».
б) На второй картине изображен дракон, его шея простирается над всем, изображенным на картине, и особенно над фигурой девушки: она вся в его власти и не может двинуться с места, поскольку как только она шевельнется, дракон, который по своему желанию может увеличиться или уменьшиться, движется тоже, и когда девушка хочет уйти, он просто вытягивает свою шею над ней и таким образом вновь ловит ее. Довольно странно то, что лицо девушки отсутствует, по крайней мере я его не вижу».
Художник - вымысел сновидения. Анимус часто является в облике художника или имеет какой-либо проецирующий аппарат, он также может быть кинооператором или владельцем картинной галереи. Все это относится к анимусу, выполняющему функцию посредника между сознательным и бессознательным; бессознательное содержит картины, передаваемые (то есть выражаемые) анимусом то ли в форме фантазии, то ли бессознательно - в собственной жизни или действиях пациента. Проекция анимуса дает толчок к возникновению вымышленных чувств любви или ненависти к «героям» или «демонам». Излюбленными жертвами являются теноры, художники, кинозвезды, чемпионы в соревнованиях по атлетике и т.п. На первой картине девушка охарактеризована как демоничная, с горбом и недобрым взглядом «через плечо». (Поэтому первобытные люди часто носили на затылке у шеи амулеты против
Конец страницы 194
¯ Начало страницы 195 ¯
сглаза, ибо уязвимое место находится на лишенной зрения спине.)
На второй картине «дева» изображена невинной жертвой чудовища. В данном случае между молодой девушкой и драконом присутствует то же отношение идентичности, что и в предыдущем - между небесной женщиной и медведем, и в практической жизни это является чем-то большим, чем просто неудачной шуткой. Здесь это свидетельствует о расширении сознательной личности, передаваемым посредством беспомощности жертвы, с одной стороны, и опасного недоброго глаза горбуньи и могущества дракона - с другой.
4. (Отчасти сновидение, отчасти зрительная фантазия.) «Волшебник демонстрирует свои фокусы перед индийским принцем. Из-под покрывала появляется красивая молодая девушка. Она танцовщица, в ее власти изменять свой облик или, по крайней мере, очаровывать зрителей неотличимой от реальности иллюзией. Танцуя, она вместе с музыкой растворяется в рое пчел. Затем она превращается в леопарда, в кувшин воды, наконец, в спрута, обвивающего молодого ныряльщика за жемчугом. В промежутках в драматический момент она опять принимает человеческий облик. Она является в виде ослицы, несущей две корзины чудесных фруктов. Затем она становится разноцветным павлином. Принц в восторге, он взволнован и зовет ее к себе. Но она продолжает танцевать, теперь уже обнаженная и даже срывает с себя кожу, и в конце концов падает - голым скелетом. Скелет хоронят, но ночью из могилы вырастает лилия, из ее чашечки поднимается белая женщина и медленно возносится к небу».
В этом отрывке описано последовательное превращение иллюзионистки (искусство иллюзии является специфически женским талантом), пока она не становится преображенной личностью. Фантазия не была выдумана, подобно какому-либо типу аллегории; это - отчасти сон, отчасти спонтанные образы,
5. «Я в церкви из серого песчаника. Апсида расположена довольно высоко. Около дарохранительницы на каменном кресте окна висит девушка в красном одеянии. (Самоубийство?)»
Конец страницы 195
¯ Начало страницы 196 ¯
Подобно тому, как в предшествующих случаях имело место принесение в жертву ребенка или овцы, здесь в жертву принесена девушка, висящая на «кресте». Смерть танцовщицы также следует понимать в этом смысле; эти девы всегда обречены на смерть, поскольку их исключительное властвование над женской душой скрывает процесс индивидуации, то есть взросления личности. «Дева» соответствует аниме мужчины и использует ее для достижения своих естественных пределов, в которых иллюзия играет наиболее значительную роль, какую только можно вообразить. Но как только женщина решает довольствоваться лишь своим положением femme a homme*, у нее больше нет женской индивидуальности. Она пуста и лишь блестит - гостеприимный сосуд для мужских проекций. Между тем, женщина как индивидуальность - нечто совершенно отличное: в данном случае иллюзия больше не срабатывает. Таким образом, когда встает вопрос о личности, являющейся, как правило, болезненным фактом второй половины жизни, детская форма самости тоже исчезает.
Теперь мне осталось описать Кору в том виде, в котором она наблюдается у мужчины, т.е. в виде анимы. Так как целостность мужчины, поскольку он органически не гомосексуален, может быть лишь мужской личностью, женский образ анимы невозможно рассматривать как тип супраординатной личности, он требует другой оценки и позиции. В продуктах бессознательной деятельности анима является в равной степени как дева и мать, поэтому персоналистическая интерпретация всегда сводит ее к личной матери или какому-либо другому женскому лицу. При этом естественно теряется истинное значение образа, как это неизбежно случается со всеми редуктивными интерпретациями либо в сфере психологии бессознательного, либо в мифологии. Произведенные в сфере мифологии бесчисленные попытки интерпретации богов и героев в солнечном, лунном, астральном или метеорологическом смысле не привнесли в понимание их ничего значительного; наоборот, все они толкают нас на ложный путь. Поэтому, когда