Антииезуитизм прилагал усилия к тому, чтобы отождествить термин “иезуит” с позором, бесчестием. В то же время католики заметили, что слово “иезуит” - в силу присущей ему краткости, лаконичности и свойственного ему этимологического значения - есть лучшая замена для двух объемных выражений: “сотоварищ Иисуса” и “член Общества Иисуса”.
Укоренение термина “иезуит” в качестве специального термина, обозначающего того, кто принадлежит новому, основанному Игнатием Лойолой, Ордену, произошло чрезвычайно быстро. Создается впечатление, что употребление этого термина было разрешено и поддержано Тридентским
Собором; и хотя он не пользовался им в своих постановления, тем не менее употреблял его в ходе своих работ. Действительно, Деяния Собора свидетельствуют о том, что соборные отцы обычно называли “иезуитами” членов Общества Иисуса. Отца Диего Лаинеса именовали “генералом иезуитов”. В Деяниях также содержится фраза Jesuitae fovendi sunt (следует поощрять, поддерживать иезуитов); Лиджи Фирмано, помощник Магистра соборных церемоний, в своей дневниковой записи, где говорит о распределении мест на соборном заседании 21 августа, употребляет выражения: Generali Jesuitarum Ordinem и Religionem Jesuitarum.
Быстрое и широкое распространение слова “иезуит” в католическом мире не было ни поддержано, ни осуждено Обществом Иисуса. По-прежнему иезуитам давалась рекомендация избегать употребления этого слова, но Общество Иисуса признало, что для католического мира слово “иезуит” есть не что иное, как верное и наиболее лаконичное истолкование выражений “Сотоварищество Иисуса” и “сотоварищ Иисуса” и, следовательно, заслуживает уважения.
В связи с этим небесполезно процитировать принадлежащие отцу Юлию Негроне “Толкования общих правил”, первое издание которых восходит к 1б13 году: “Наименование иезуит происходит не от нас, и поэтому мы никогда не пользуемся им - ни в официальном, ни в частном порядке... Мы принадлежим Сотовариществу Иисуса, мы - сотоварищи Иисуса... Хотя слово иезуит стало обиходным, мы, тем не менее, не принимаем его, так как оно не было нам дано ни Блаженным Игнатием, ни Святейшим Престолом; однако мы не отвергаем его, ибо не в наших силах приостановить или задержать порыв общественного мнения” (Negronius Julius. Regulae Communes. Tomus I, p. 338-341. Cracoviae, 1913). Однако постепенно слово “иезуит” вошло в быт и широко распространилось во всех католических кругах - мирских и церковных. Это принудило Общество примениться к духу времени. Таким образом, термин “иезуит” стал применяться внутри Ордена, но исключительно в частном порядке. Оно появилось в официальных документах лишь несколько лет назад, когда священники и монашествующие испытали необходимость вновь обрести и углубить свою духовную самобытность.
Первое официальное употребление слова “иезуит” восходит к тридцать второй Генеральной Конгрегации Общества, которая проходила в 1975 году - 435 лет спустя после основания Общества Иисуса. В одном из постановлений этого собрания (№ 2.1) мы читаем: “Что значит быть иезуитом? - Осознать, несмотря на свою греховность, что ты призван стать сотоварищем Иисуса, каким был Игнатий, Игнатий, который умолил Деву Марию „утвердить его с Ее Сыном” и который узрел тогда Самого Отца, Который попросил Иисуса, обремененного крестом, взять с собой этого странника”.
“Звуковой барьер” был преодолен, и на тридцать третьей Генеральной Конгрегации в 1983 году, также без каких-либо колебаний было официально употреблено слово “иезуит”: “Генеральная Конгрегация настойчиво просит всех иезуитов прилагать все усилия к тому, чтобы с еще большей полнотой соединять - как в личном, так и в общинном плане - духовную жизнь и апостольское служение” (Постановление 1.11).
2. История основания и существования Ордена иезуитов.
События, разыгравшиеся в Западной Европе в первой четверти XVI века, ясно показали, насколько успела ослабеть к тому времени католическая церковь. Ее позиции были подорваны или вовсе уничтожены не только в Германии, но и в Англии, Швейцарии, Шотландии. Реформация имела своих сторонников в Скандинавии, Польше, Венгрии, Франции, Италии.
Эпоха реформации показала массам верующих не только то, что феодальная собственность без всякой божьей кары может быть отнята у церкви, но что и «священное писание» не безупречно - об изложенных там правилах жизни, оказалось, можно и должно спорить. Это был тяжкий удар по авторитету Библии и католической церкви, которая исключает самую мысль о свободном толковании «писания». Отсюда - характерные черты контрреформации. В политике она означала феодально-католическую контрреформацию, в области идеологической - попытку подавления и истребления передовой науки и свободной мысли, попытку восстановления «святости» Библии в ее католическом истолковании, а вместе с тем, попытку полной реабилитации феодализма и папской церкви.
Чтобы решить такие обширные политические и идеологические задачи, требовались новые силы, специально подобранные и обученные. В этом отношении папство не могло уверенно опереться на прежние монашеские ордена. Они, во-первых, были плохо приспособлены к столь «высокой» политике, а во-вторых, своим невежеством, алчностью и прочими неблаговидными качествами давно успели осрамить себя в народе. Не было полной опоры также в инквизиции. Хоть она уже зарекомендовала себя как сильнейшее орудие против религиозной и политической травли - теперь уже было недостаточно одного террора; требовалось опорочить и опровергнуть реформацию, найти средство укрепить крепостническое ярмо, вернуть в лоно католической церкви миллионы порвавших с нею людей, склонить королей отпавших от католицизма стран к возвращению под иго Ватикана и окружить папство еще более ослепительным, чем во времена его расцвета, ореолом святости и силы.
Основателем ордена иезуитов был испанский дворянин Иниго де Лойола. Он родился в 1491 году в замке Лойола в стране Басков в Испании. В молодости он бывал при испанском дворе и поступил на службу к вице-королю Наварры. Раненный во время осады Памплоны 28 марта 1521 года, он был перевезен в замок Лойола. Там он обратился, читая книгу "Жизнь Христа", и решил отправиться в Иерусалим, нищенствующим паломником. Вылечившись, он покинул замок, по пути остановился в бенедиктинском аббатстве Монсеррат в Каталонии, потом провёл некоторое время в городе Манреза, где и получил свой решающий духовный опыт. Впоследствии этот опыт ляжет в основу текста Духовных упражнений. 1523 год он провёл в Иерусалиме, исследуя пути Иисуса, "Которого он желал все лучше узнавать, Которому стремился подражать и следовать". По возвращении он учился в Барселоне, потом в городе Алькала. Сложные отношения с инквизицией (он даже просидел несколько дней в тюрьме) заставили его покинуть Алькала и отправиться в Саламанку, а затем в Париж, где он учился в Сорбонне. Ему в это время было 37 лет.
Мало-помалу вокруг этого человека, излучающего любовь и веру, собирается небольшая группа студентов. Это Пьер Фавр из Савойи, Франциск Ксаверий из Наварры, португалец Симон Родригес, некоторые испанцы. Один за другим они решают, под руководством Игнатия, выполнить Духовные упражнения. Они часто встречаются, они озабочены состоянием Церкви, идейными движениями, которые волнуют мир парижских студентов. Они беседуют о "божественном" и часто молятся вместе.
Две вещи кажутся им необходимыми и неотложными в современной им ситуации: "знать Иисуса Христа, подражать ему и следовать за ним" и вернуться к подлинной евангельской бедности. Они составляют план, который намерены осуществить сразу же по окончании своей учебы: они вместе отправятся в Иерусалим. Но если они не смогут этого сделать, они пойдут в Рим, чтобы предоставить себя в распоряжение папы для "всякой миссии среди верных или неверных".
15 августа 1534 года, ранним утром семеро сотоварищей взбираются на холм Монмартр, возвышающийся над Парижем, и в часовне Мучеников запечатлевают свой план личными обетами, во время мессы, которую служит Пьер Фавр, принявший сан священника несколькими месяцами ранее.
В конце 1536 года сотоварищи, которых теперь уже десять, отправляются из Парижа в Венецию. Однако из-за войны с турками в Святую Землю не отплывает ни одно судно. Тогда они идут в Рим и, в ноябре 1537 года, принятые папой Павлом III, поступают на службу Церкви для выполнения любой ее миссии.
Теперь, когда их могут разослать "по всему миру", сотоварищи предчувствуют, что их группа может распасться. Перед ними встает вопрос о том, какие отношения они должны отныне установить между собой. Напрашивается очевидное решение: раз Господь собрал их из столь разных стран, людей столь различного образа мыслей, то "лучше было бы для нас быть таким образом объединенными и связанными в единое тело, чтобы никакое физическое разделение, сколь бы велико оно ни было, не могло нас разделить".
Однако в ту эпоху отношение к монашеским орденам было самым неблагоприятным. На них возлагалась значительная часть ответственности за упадок в Церкви. Тем не менее, после долгого размышления принято решение основать новый монашеский орден. Написан проект устава, который представлен папе. Последний утверждает его 17 сентября 1540 года. В апреле следующего года товарищи Игнатия избирают его своим настоятелем ("praepositus").
В течение оставшихся пятнадцати лет своей жизни Игнатий руководит Обществом (он поддерживает впечатляющую переписку: 6.800 писем) и составляет Конституции нового института. Ко дню его смерти они практически завершены. Первая Конгрегация, которая изберет его преемника, внесет в этот труд последние штрихи и официально его утвердит.
Члены Общества, число которых стремительно растет, разосланы по всему миру: в христианскую Европу, взбудораженную различными движениями Реформации, а также в земли, открытые испанцами и португальцами. Франциск Ксаверий отправляется в Индию, потом в Японию и умирает у врат Китая. Нобрега в Бразилии, прочие - в Конго и Мавритании служат зарождающейся Церкви. Четыре члена Общества участвуют в Тридентском соборе, который занимается реформой Церкви.