Таким образом, более пристальный взгляд на рационализм показывает, что он имеет разные варианты, которые мы должны разграничивать, подобно тому, как мы констатировали, что необходимо различение иррационализма экстатического и созерцательного (мистического, романтического).
В ходе дальнейших рассуждений мы поймем, что диалектика Гегеля помогает решать проблемы по сути своей романтические, которые в дальнейшем возникают в рамках исторической школы.
Основная функция диалектики состоит в рациональном объяснении «исторической личности» ‑ личности во всей ее исторической разнородности и неповторимости. В рациональном поиске законов и обобщений индивид, как правило, теряется, но диалектический подход возвращает его как составляющую неповторимого процесса исторического развития и прогресса. Таким образом, попытка понять принципиально иррациональный, исторически неповторимый индивидуум в рациональных категориях ведет к парадоксу в рамках диалектики, поскольку способствует созданию такого варианта рационализма, который должен вести к отрицанию самого рационализма.
Другая функция всякой диалектики, связанная с ее внутренним смыслом, а не внешней формулой, состоит в прослеживании «внутренней линии» развития цивилизации. Она снова рационализирует нечто в основе своей иррациональное и чуждое недиалектическому естественнонаучному мышлению.
В-третьих, диалектика ‑ это подход, ведущий к открытию смысла в историческом процессе. Это философская рационализация истории. Ее следствием является такая форма рациональности, которую трудно согласовать с позитивизмом
естественных наук, чуждых всяким этическим оценкам и метафизике вообще.
Принимая во внимание все сказанное, мы должны признать, что уже через Гегеля совершается тесный союз между рационализмом и консервативной мыслью, несмотря на то, что последняя далека от естественнонаучного рационализма, считающего все исчислимым. То обстоятельство, что марксизм мог далеко идти рука об руку со школой исторического мышления Гегеля, что на его основе вообще невозможно было противостояние пониманию законов природы в буржуазной мысли по тому же самому принципу, как и в исторической школе, хотя и с иной точки зрения, показывает, что здесь имелись элементы, которые не следует упускать из виду.
Тем не менее, несмотря на все родство и сходство между мыслью пролетарской и консервативной, основа пролетарской ментальности строго рациональна и по сути дела связана с позитивистской тенденцией буржуазной философии. Позитивистский подход проявляется в методе, в котором пролетарская философия истории доказывает связь динамики событий с экономической и общественной сферой, интерпретируя движение мысли в категориях общественного движения, основанного на экономической организации общества. В этот момент пролетарская мысль воплощает постепенно развивающееся буржуазное понятие примата экономической сферы. Пролетарская мысль, таким образом, рациональна постольку, поскольку должна пройти через капитализм как необходимый этап своего исторического развития. В определенном смысле она даже более рациональна, поскольку не только вынуждена принимать развитие капитализма, но вдобавок ускоряет его темпы. Однако в той же степени она иррациональна, поскольку вынуждена основываться на «самоотрицающей» тенденции в капитализме; это самоотрицание представляет фактор иррациональный или даже «надрациональный» в противоположность непосредственно наблюдаемому конкретному переплетению причинных взаимозависимостей, рассматриваемому в буржуазной рациональности. Нашей целью не является, однако, подробное исследование этого вопроса. Мы должны были обратиться к пролетарской мысли, чтобы лучше понять исторический период, о котором идет речь.
Поле наших рассуждений сужается. Мы будем заниматься строго определенной фазой в развитии мысли. Наша проблема состоит в том, чтобы проследить развитие консервативной мысли в первой половине XIX века в Германии и выявить связи этого развития с общественным фоном эпохи.
592
Часть II. Смысл консерватизма
1. Традиционализм и консерватизм
Начнем с более подробного анализа нашего понимания консерватизма. Является ли консерватизм общим явлением в истории человечества или совершенно новым плодом исторических и социологических условий нашей эпохи? Ответ состоит в том, что существуют два вида консерватизма: с одной стороны, более или менее универсальный, а с другой -определенно современный, являющийся плодом определенных общественных и исторических обстоятельств, с собственной традицией, формой и структурой. Первый вид можно было бы назвать «естественным консерватизмом»14, другой же «современным», если бы не факт, что определение «естественный» уже слишком отягощено многими смыслами. Лучше будет поэтому для называния первого вида консерватизма воспользоваться определением Макса Вебера- «традиционализм». Таким образом, говоря о консерватизме, мы всегда будем иметь в виду консерватизм «современный» - нечто решительно отличающееся от обычного «традиционализма».
Традиционализм означает тенденцию к сохранению старых образцов, вегетативных способов жизни, признаваемых всеобщими и универсальными. Этот «инстинктивный» традиционализм может трактоваться как начальная реакция на сознательные реформаторские тенденции. В своей ранней форме он был связан с магическими элементами в сознании, и наоборот - среди примитивных людей уважение к традиционным способам жизни сильно связано со страхом перед магическим злом, сопутствующим изменениям15. И сегодня мы имеем дело с традиционализмом этого рода, часто связанным с магическими пережитками старого сознания. Традиционализм не должен, таким образом, даже сегодня выступать совместно с консерватизмом политическим или каким-либо иным. Люди «прогрессивные», несмотря на свои политические убеждения, часто могут вести себя в большей степени «традиционалистично» в других сферах жизни.
Я не хочу, таким образом, чтобы определение «консерватизм» понималось в общем психологическом смысле. Прогрессист, который ведет себя «традиционалистично» в частной или профессиональной жизни, или консерватор, который ведет себя «прогрессистски» вне политики, - вот случаи, которые иллюстрируют то, что я имею в виду.
Понятие «традиционалист» описывает нечто, что в большей или меньшей степени является формальной психологической характерной чертой каждого отдельного сознания. Однако «консервативное» действие всегда зависит от конкретных обстоятельств. Невозможно заранее определить, кто поведет себя консервативно в политическом смысле, в то время как позиция, описываемая понятием «традиционалист», позволяет нам вычислить более или менее точно поведение традиционалиста. Нет, например, сомнений насчет реакции традиционалиста на введение железных дорог. Но реакцию консерватора можно предвидеть лишь приблизительно и то при условии, что мы уже много знаем о консервативном движении в данный период и в данной стране. Ясно только, что консервативное поведение (по крайней мере, в политической сфере) предполагает проявление чего-то большего, чeм автоматические реакции определенного рода: это означает, что индивидуум сознательно или бессознательно руководствуется способом мышления и действия, который имеет свою историю, более раннюю, чем встреча с ним данного индивидуума. Этот контакт с индивидуумом может в определенных условиях изменить в определенной мере форму и развитие данного способа мышления и поведения, но даже тогда, когда данный индивидуум уже не сможет участвовать в деятельности, способ этот будет иметь собственную историю и развитие, не зависимые от данного индивидуума. Политический консерватизм представляет собой, таким образом, объективную мыслительную структуру в противоположность «субъективизму» изолированного индивидуума. Он не является объективным в значении всеобщей и вечной закономерности. Никакая дедукция a priori из принципов консерватизма невозможна. Он не существует также вне индивидуумов, которые реализуют его на практике и воплощают собственным поведением. Это не имманентный принцип закона развития, который просто реализовывали бы члены движения (быть может, несознательно), не добавляя ничего от себя. Иными словами, консерватизм -это не объективное качество в верно или неверно понимаемой платоновской трактовке предсуществования идей. Но в сравнении с существованием hie et nunc (здесь и теперь) переживаний отдельного индивидуума он явно отличается определенной объективностью.
Чтобы понять особую природу этой объективной мыслительной структуры, мы сперва должны ввести осторожное различие между вечной закономерностью и объективизмом. Содержание может быть объективно в том смысле, что существует вне данных hie et nunc переживаний индивидуума, это не должно быть содержание вневременное. Структура может быть объективной - она может перерастать индивидуума, которого захватила временно в поток своего опыта, - но одновременно быть ограничена с точки зрения закономерности, подвержена историческому изменению и отражать лишь раскрытие конкретного общества, в котором мы эти структуры находим. Объективная мыслительная структура в данном смысле -это особая структура духовных и мыслительных факторов, которые не могут быть признаны независимыми от индивидуумов-носителей, поскольку ее производство, воспроизводство и дальнейшее развитие зависят исключительно от судьбы и спонтанного развития этих индивидуумов. Структура может быть объективна в том смысле, что.- изолированный индивид не мог бы ее создать, будучи в состоянии - самое большее -принадлежности одной из фаз ее исторического развития в том смысле, что она всегда существует дольше, чем отдельные ее носители. Как номинализм, так и реализм не видят существа объективности мыслительной структуры в этом понимании. Номинализм никогда не добирается до сути дела, поскольку старается растворить объективную структуру в изолированных переживаниях индивидуумов (см. понятие «интенционального смысла» Макса Вебера), в то время как неудача реализма связана с тем, что через «объективность и закономерность» он понимает лишь нечто метафизическое, совершенно не зависимое от природы и судьбы отдельных индивидуумов и носителей, нечто неизменное и нормативное (предсуществующее). Между этими крайностями есть, однако, и третья возможность, которая не является ни номинализмом, ни реализмом. Именно это я называю динамической, исторической и структурной конфигурацией: понятие это предполагает род объективности, имеющей начало во времени, развивающейся и пропадающей также во времени, тесно связанной с существованием и судьбой конкретных человеческих групп и представляющей собой по сути их порождение. Тем не менее это подлинно «объективная» мыслительная структура, поскольку мы всегда находим ее «до» индивидуума в каждой эпохе и поскольку в сравнении с каждым простым кругом переживаний она сохраняет свою определенную форму -структуру. И хотя в каждый конкретный момент такая объективная ментальная структура может предполагать существование упорядочивающего принципа, в соответствии с которым переживания и компоненты, из которых она состоит, были расположены и соотнесены между собой, ее не следует считать чем-то статичным. Конкретные форма и структура этих связанных между собой переживаний и компонентов могут быть выполнены только в приближении и только для оп-редепенных периодов, поскольку структура эта динамична и подвергается постоянным изменениям. Более того, она не только динамична, но и исторически обусловлена. Каждый шаг в процессе изменения тесно связан с предыдущим шагом, поскольку каждый новый шаг меняет нечто во внутреннем порядке и связях между составляющими той структуры, которая существовала на предыдущем этапе, так что она не является чем-то вполне новым и не связанным с прошлым. Мы можем, таким образом, говорить о развитии и об изменении. Это развитие внутреннего смысла, которое, однако, можно понять только ex post.