а) узкое, то есть собственно политическая организация общества;
б) широкое, то есть общество, которое имеет особую политическую форму (в этом случае точнее было бы даже говорить не раннее государство, а общество с раннегосударственной политической формой)[267]. Это широкое значение лучше использовать при анализе отношений какого-либо государства с другими государствами, ибо здесь общество и государство чаще всего выступают как целое.
Хотя эти значения не всегда легко разграничить, тем не менее разделение указанных смыслов не только возможно, но и крайне важно, поскольку помогает лучше понять принципиальные различия между ранним и сформировавшимся государством. В зрелом государстве государственные институты и само общество сильнее (теснее) связаны друг с другом. В раннем – намного слабее. Поэтому для раннего государства чаще используется первое значение слова «государство». Это связано с тем, что в раннем государстве, тем более в крупном и разноэтничном, государственная организация не представляет собой еще единственно возможную форму жизни общества. Раннегосударственные политические институты вырастают из старого общества, чтобы встать над ним. Но эта политическая сфера образует лишь некоторую надстройку, а собственный ее фундамент пока слаб[268].
Говоря образно, фактически имеется лишь некое государственное ядро, которое, благодаря силе своего влияния, объединяет общество и создает своего рода оболочку, отгораживающую социум от прямого внешнего воздействия. Но государственные начала еще не проникают в глубь жизни населения, не перестраивают многие институты, сложившиеся до государства. Иными словами, форма (политические институты) и содержание (общество) еще плохо притерлись друг к другу.
Поэтому центральная власть во многом еще опирается на догосударственные институты. Взять те же Гавайи или Таити: и после образования государств на этих архипелагах представление об особой сакральности верховного вождя оставалось важнейшим в их политической идеологии (так же, вероятно, было и в ранней истории Египта). Другой пример – Киевская Русь: славянские племена платили дань Олегу или Игорю так же, как они платили ее аварам или хазарам. Неудивительно, что они рассматривали киевского князя еще не столько как их истинного государя, сколько как верховного сборщика дани.
Только постепенно центральная власть формирует политическую сферу и перестраивает общество уже под себя (насколько это, конечно, бывает возможным) с помощью различных методов, о которых шла речь (реформ, поиска новых методов регулирования жизни общества, насилия, собственной идеологии, редистрибуции власти). Чем глубже государственное воздействие, тем сильнее подгоняются общество и политическая форма друг к другу.
Таким образом, в раннем государстве государственная система еще слаба и ее не хватает для решения всех тех задач, которые становятся позже совершенно обязательными для нее. И это тоже показывает принципиальные различия между ранним и сформировавшимся государством. Эрнст Геллнер говорил, что государство – это институт или ряд институтов, основная задача которых (независимо от всех прочих задач) – охрана порядка. Государство существует там, где специализированные органы поддержания порядка, как, например, полиция и суд, выделились из стихии общественной жизни[269]. Я еще вернусь к этой его мысли, которая более верна именно для зрелого, правильного государства, чем для раннего. Здесь же только подчеркну следующее. С самого своего появления государство неизбежно все сильнее начинает вмешиваться в жизнь общества, изменять и перестраивать ее. И все же, мне думается, главная функция раннего государства (по крайней мере, на стадии государства зачаточного) не столько поддержание порядка внутри общества, сколько обеспечение суверенитета и внешней безопасности. Если государство завоевательное, то это органически дополняется необходимостью держать завоеванные территории в повиновении. Во всяком случае очевидно: внутренний порядок ранние государства регулировали только частично, оставляя многое в руках местного самоуправления. А вот внешние военные задачи изначально монополизируют[270].
Задачи и проблемы подраздела
Мы говорили, что раннее государство возникает лишь в обществе определенной сложности, которое достигло необходимого уровня развития, и в частности имеет определенный уровень социокультурной и политической сложности, объем прибавочного продукта и богатства, размер территории, численности населения. Но, как мы видели, и в таких социумах государство появляется не всегда, а лишь при определенных условиях. Многие же общества, достигая этих параметров, не образовывали государства, а развивались по иным траекториям[271]. Такие общества я называл аналогами раннего государства. Общее представление о таких обществах читатель уже имеет. А в данном подразделе я хочу дать некоторую их классификацию, а также обратить внимание на те черты сходства и отличия аналогов раннего государства от государств, которым было уделено недостаточное внимание. Это первая задача подраздела.
Другая задача заключается в том, чтобы выполнить обещание, которое давалось ранее, то есть основательно разобрать вопрос: являются ли античные демократические политии ранними государствами или его аналогами. Обе задачи теоретически связаны между собой. Если Афины и Римская республика – все же ранние государства, тогда надо найти такие определения раннего государства, которые бы относились в равной мере как к монархическим (иерархическим), так и к демократическим; как к бюрократическим, так и небюрократическим государствам. Соответственно возникает вопрос и о типологии ранних государств.
Если же Афины и Римская республика – это аналоги раннего государства, значит, они должны быть включены в классификацию аналогов. Но это означает, что на каком-то этапе социальной эволюции развитие аналогов надо трактовать уже не как боковую, а как генеральную линию эволюции, а государственные ветви – соответственно как боковые. Ибо, разве не являлось развитие республиканского Рима с какого-то времени, скажем, с победы над Ганнибалом, ведущей линией исторического процесса? Следовательно, тогда правомерно считать, что некоторые аналоги могли превосходить некоторые ранние государства не только по уровню социального развития и развития отдельных направлений культуры, ремесла и торговли, но и в политическом и даже в эволюционном плане.
В самом деле, Римская республика дает нам весьма редкий пример политии, которая в течение сотен лет ни разу не распалась. А ведь даже такие классические и крепкие и к тому же этнически однородные государства, как Египет и Китай, периодически распадались. Напомню, что устойчивость к распаду выдвигалась (Коэном, Карнейро и другими) как важный признак государства. Есть и еще одно очень важное преимущество Рима перед множеством ранних государств: почти общепризнанно, что большинство из них не в состоянии стать зрелыми государствами. Рим же оказался способным к подобной трансформации.
Таким образом, вопрос о том, как классифицировать Афины (и другие античные полисы) и Римскую республику: в качестве ли ранних государств особого типа или аналогов раннего государства – приобретает большое теоретическое значение[272].
12. Еще раз об аналогах раннего государства
Эволюционные альтернативы стейтогенеза
Взгляд на государство как на единственно возможный и потому безальтернативный итог развития догосударственных политий все еще доминирует. И это усиливает и без того большие методологические трудности, с которыми столкнулись многие отечественные и зарубежные исследователи при анализе сложных негосударственных обществ и ранних государств[273].
Однако, как уже не раз говорилось, многие проблемы будет легче решать, если отказаться от идеи, что государство было единственной и универсальной возможностью развития для усложнившихся постпервобытных обществ, и признать, что были и иные, альтернативные пути для развития подобных обществ, помимо превращения в раннее государство.
Эти альтернативные раннему государству пути заключались, как мы уже знаем, в том, что с уровня, с которого уже потенциально открывался путь к раннему государству, собственно государствами становилась только часть политий. Другие же (и их могло быть большинство) достигали указанного уровня и часто существенно перерастали его, но тем не менее в раннее государство не превращались. Однако их развитие не прекращалось, просто оно шло как бы параллельным стейтогенезу курсом. Такие общества, которые уже достигли или переросли уровень развития и сложности, позволяющий трансформироваться хотя бы в небольшое и примитивное (зачаточное) раннее государство, были названы мной аналогами раннего государства.
Подчеркиваю, что, говоря о некоем уровне потенциальной возможности трансформироваться в государство, я не имею в виду обязательно фактическую (конкретно-историческую) способность стать государством. Особенности географического положения, производственная база, принципы организации общества, историческая ситуация и прочее могли препятствовать такой трансформации. Речь идет о том, что объективные данные: размер, численность населения, уровень социокультурной и / или политической сложности, которых эти общества достигли, – в других ситуациях при наличии конкретных благоприятных условий уже дают возможность начать трансформацию в государство. Это подтверждает тот вывод, который был сделан нами раньше: структурно-функционально ранние государства отличаются от аналогов не столько уровнем развития, сколько, прежде всего, некоторыми особенностями политического устройства и «техникой» управления, а исторически – тем, что первые имели определенное, удачное для образования именно государства сочетание особых условий, а вторые – не имели их.