Предмет антиномического исследования — бесконечное целое, в котором таинственно опосредованы полярные противоположности. Чтобы совместить полюса такого целого друг с другом и определить меру их тождества и их взаимопереход, нужно постигнуть это бесконечное. Рациональное мышление обычно способно оперировать только понятием потенциальной бесконечности, а актуальная бесконечность, по-видимому, плохо поддается рационально-логической реконструкции, но постигается интуицией. Антиномизм ограничивает притязания и сферу применимости чисто формально-логического мышления, диалектической логики и рационально-системного анализа. Антиномию-противоречие типа «Бог есть монада и триада одновременно» не надо снимать, а надо преодолевать подвигом веры (П. А. Флоренский).
Мир — это не только бездна систем, но также антисистем, если под системой понимать совокупность элементов, рационально сконструированных человеческим умом. Мир целостен, конкретен и поэтому металогичен, сверхсистемен. Металогичное — предмет интуиции, а не рационального дискурса. Антиномизм противостоит, с одной стороны, эклектике, а с другой — рационалистическому систематизму. Тривиальный эклектицизм сополагает альтернативные принципы (например, парные категории) чисто механически и без рассуждений об опосредованности полюсов целого промежуточными звеньями. Напротив, антиномизм, отсекая надуманные альтернативы и отбирая равнореальные контрадикторные утверждения о целом, признает, что конъюнкция последних правомерна при условии их опосредования неким бесконечным содержанием, пока или вечно не доступным нашему разуму.
С другой стороны, антиномизм противоположен рационалистической софистике, карикатурно изображающей синкретичный и металогический клубок бытия в виде непротиворечивых типологизаций и систем понятий. В этом смысле антиномизм софийно соборен, но не софистичен. Антиномизм отправляется от осторожного предположения, что универсальные парные категории выражают разные опыты, разные факты и разные мироотношения, однако в силу равновеликости этих опытов ни одному из них нельзя отдавать явного предпочтения и невозможно игнорировать ни один из этих опытов.
Антиномизм толерантен, является противоядием от категоричного отрицания того, что рождено опытом инакомыслящих и чужими культурами. Он признает одинаковую правомерность как рационализма, так и сенсуализма, догматизма и антидогматизма, конкретизма и системного анализа, пантеизма и теизма и т. д. Однако антиномизм признает их лишь как частичные истины, требуя непременно оговаривать их границы и условия их опровержимости. Так, если невозможно убедительно опровергнуть ни идею Троицы в христианстве, ни мусульманское кредо Единого Бога, то лучше признавать относительными и равновеликими обе эти истины, нежели обе отвергать или только одну из них объявлять подлинным знанием.
Вот другой пример. Один знакомый индуист уверял, что умеет, раздваивая и отключая свое сознание, выходить в астрал, растворяться в Едином, постигать подлинное Бытие. Сторонник антиномизма не станет заявлять, что подобное в принципе невозможно, поскольку такая возможность допускается индуистским пантеизмом, а последний уже косвенно оправдан многотысячелетним опытом великой культуры Индии. Но в то же время антиномист обязан воспользоваться рациональными критериями теизма или атеизма и попытаться с их помощью проверить, действительно ли именно данный индуист умеет прямо связываться с абсолютом, Единым, бесконечным ничто?
Поэтому антиномист задаст рассказчику серию проверочных вопросов:
1) разве для того нам дан разум, чтобы по своей воле отключать сознание, раздваиваться и впадать в род беспамятства?
2) если это не беспамятство, то, пожалуйста, поделитесь с нами теми великими истинами, которые вами только что получены и которые, возможно, кроме вас никто на свете не знает;
3) если же, наконец, это ваше знание совершенно невыразимо словами или жестами, то изменило ли оно к лучшему ваше реальное поведение в жизни, не ухудшило ли ваше здоровье?
В большинстве случаев мы не получим внятных и определенных ответов, что заставит нас усомниться в подлинности сказанного данным индуистом, убережет от увлечения пантеизмом.
Равным образом можно уберечься от абсолютизации монотеистом-мусульманином утверждения, что все пророчества уже закончились и после Мохаммада пророков быть не может. В лучшем случае антиномист согласится, что Мохаммад в самом деле был последним великим пророком, но не вовеки веков вообще, а в отношении эры Авраама, авраамических религий. Опыт цивилизаций учит, что в истории одна длинная эпоха непременно сменится другой, и каждая крупная эпоха связана с именем какого-либо великого пророка, истины которого дополняли жившие в эту же эпоху пророки второго, третьего и т. д. рангов.
Учет всех равновеликих и дополняющих друг друга опытов помогает антиномисту сосредоточиваться на неведомом бесконечном посреднике между этими опытами и одновременно относиться к этому посреднику и катафатическим способом, и апофатически.
В свете антиномизма можно считать равновеликими оценки феномена конкуренции религий неоортодоксами, либералами и инструменталистами. Неоортодоксы убеждены, что только они способны судить о действительности, как она есть; они заявляют, что истинной может быть только одна вера, а все соперничающие с ней доктрины ложны. Либеральное богословие, напротив, усматривает опыт сакрального во всех религиях и допускает, что адептам различных конфессий есть чему поучиться друг у друга. Инструменталисты отказываются от идеи абсолютной истины и универсального опыта; для них каждая религия — это особый образ жизни, несоизмеримый с иными способами жизни, а культура — это особая и самодостаточная совокупность норм деятельности, инструментов и правил дискурса. Ни одна из этих точек зрения не может быть отвергнута антиномистом в полной мере.
Принцип мировоззренческого антиномизма, равно как и диалектическая логика, поддается частичной формализации. Предложим следующий вариант его формализации[62]. Алгоритм мировоззренческого антиномизма — это набор правил, позволяющих строить предельно общие модели объектов посредством особого синтеза парных категорий предельной или довольно высокой степени общности. Математика исследует операции умножения и деления, сложения и вычитания и т. п.; формальная логика изучает операции конъюнкции и дизъюнкции, отождествления и различения и пр.; антиномизм и диалектическая логика сосредоточиваются на интеллектуальных процедурах, позволяющих, например, проникнуть «внутрь» и выйти «наружу» (внутреннее — внешнее, сущность — явление) или определить силу воздействия одного на другое (причина — следствие, необходимое — случайное).
Таким образом, парные мировоззренческие категории допустимо брать не только в их предметно-содержательном аспекте, но также в операциональном ракурсе — как стратегемы действия и выстраивать из них такие технологические цепочки, которые позволяют достигать познавательного консенсуса. Общий алгоритм мировоззренческого антиномизма состоит из трех (и более) шагов.
Первый шаг. Берем объект N как целое. Вычленяем в нем интересующие нас противоположности А и не-А с характерными для них противоречиями. Негативно определяем их друг через друга: А ≠ не-А. Как стороны N они имеют общие черты. Следовательно, допустимо их конкретное, с учетом различий, отождествление — позитивное определение А через не-А и наоборот (А ≡ не-А). Получается антиномическое утверждение, что А равно и не равно не-А. (Например, а) материальное не есть идеальное, б) идеальное, по Марксу, есть материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованного в ней. Выходит, идеальное одновременно является и не является материальным.)
Второй шаг. Ищем другое основание для деления N, привлекая для этого близлежащую к первой паре вторую пару категорий В и не-В. Проводим с В и не-В те же операции, что с А и не-А. Затем находим для обеих пар общую меру их единства и объединяем их вокруг меры М как центральной для них категории: [(А ≠ не-А) + (А ≡не-А)] ← М → [(В ≠ не-B) + (B≡не-В)]. В каждом конкретном случае эта мера, как правило, выразится какой-нибудь непарной (по отношению к данной четверке) категорией. Всякая мерная категория служит задачам синтеза сближаемых пар, выражает их целое и располагается в геометрическом центре квадрата.
Например, в квадрате, составленном парными категориями тождества и различия, сущности и явления, центральное понятие идеала определим так: идеал есть существенное явление, представляющее собой тождество различных внутри единого целого. Если в центр поставить иную М, допустим, мерную категорию противоречия, то будут другие результаты: по Гегелю, противоречие есть существенное различие явлений в рамках их (субстратного) тождества.
Третий шаг. Продолжаем добавлять к N новые предикаты, восходя от первоначально абстрактной дефиниции к более обстоятельному дискурсу, к тому же привлекая реальный материал. Вокруг уже изученного категориального квадрата с центром М (в его углах которого стоят категории А и не-А, В и не-В), описываем ромб, причем, так, чтобы каждая его вершина была вершиной треугольника, построенного на одной из сторон квадрата. На противоположных вершинах ромба, соединяемых диагоналями, записываем имена категорий попарно из новой четверки: С и не-С, D и не-D. У обеих фигур остается один и тот же общий центр — мерная категория М, дефиниция которой после третьего шага становится еще более развитой и переходящей в миниатюрную теорию.