В 60-е гг. ХХ века отношение протестантов к православию заметно улучшилось, многие из них стали интересоваться иконописью, православными песнопениями, памятниками древнемонашеской письменности; тогда стало углубляться экуменическое общение между различными ветвями христианства. В последнее время в протестантском мире возникло весьма либеральное отношение к тенденциям имморализма (по вопросам брака, общения полов и т. п.). Ряд поместных православных церквей выразили несогласие с таким либерализмом и вышли из состава Всемирного совета церквей.
Идею слияния религий считали ложной многие крупные мыслители. Бахаулла, еще до появления экуменического движения, предостерегал против попыток «обобщения религий». Методологически важна его концепция о двойственной природе пророка. Бог один для всех истинных религий, но люди вынуждены исповедовать о Боге разные убеждения. В сущности, все подлинные религии получают лучи от единого Источника, но различаются специфическими толкованиями этого Источника. В некотором и особом смысле верно, что все религии — это одна и та же «Религия» (данный смысл акцентируют экуменисты), однако конкретные проявления единой сущности в формах индуизма, иудаизма, зороастризма, буддизма, христианства, ислама и т. д. необходимо бережно сохранять и почитать как относительные истины. Каждый подлинный пророк говорил о себе как об обычном земном человеке и, одновременно, как о Богоявлении, ибо через пророков говорит именно Бог.
«Если Полные проявления скажут: “воистину Я есть Бог”, — пишет Бахаулла, — это правда и вне всякого сомнения; ибо неоднократно доказывалось, что через их Явления, Свойства и Имена на земле возникают проявление Самого Бога, Свойство Бога и Имя Божие. Так говорится: “Не ты бросил (о Магомете) копье в их глаза, когда бросил, но Бог бросил это”»[44].
В этом смысле пророки различаются человеческой внешностью, но их божественная сущность тождественна; сколь бы ни различались обстоятельства их телесного рождения, внутренне они суть один и тот же «Богочеловек». Соответственно сущностной и феноменальной граням пророка в каждой религии есть две противоположные тенденции. Одна из них заключается в признании своего общего вместе с другими религиями происхождения из единого Источника, а потому требует от своих сторонников почтительного отношения к иноверцам («доктрина Ноя»). Вторая тенденция связана с сохранением уникальности собственного религиозного канона и противопоставлением его канонам иных религий. Переоценка значимости своего пути к Богу ведет к фанатизму, а абсолютизация тождества религий — к внецерковному экуменизму и религиозной бездеятельности.
В настоящее время проблема общечеловеческих ценностей — предмет острых идеологических дискуссий. Чаще всего оппонирующие стороны догматически сталкивают между собой два тезиса:
1) общечеловеческие идеалы всегда главенствовали в организации общественной жизни в силу того, что «человек разумный» есть единое социально-биологическое целое, а базовые принципы всех религий и культур, регулирующие этнические связи, по существу, одни и те же;
2) национально-этническое всегда берет верх над общечеловеческим: вся история человечества свидетельствует о бытии людей в форме этносов, непрестанно борющихся друг с другом; общечеловеческого языка нет, всякое мышление и всякая культура основаны на национальных языках.
Оба тезиса можно достаточно убедительно обосновать, в своем столкновении они кажутся вечно неразрешимой дилеммой. Однако дилемма в некотором смысле ослабляется, когда мы начинаем рассматривать ее в свете учения о прогрессивном откровении. Это тот случай, когда дилемма не является истинной антиномией. Биологическая и медицинская науки говорят нам, что все люди биологически одинаковы; с этой точки зрения, общечеловеческое как биологическое подчиняет себе национальное. Однако социально-историческая сущность людей изменяется, прежде всего, в связи со сменой форм их социума.
В социально-коммуникативном смысле «семейное» стало подчинять себе общую биологию человека уже на самых ранних этапах социальной истории («мой дом — моя крепость»). Затем стало первенствовать родоплеменное социальное чувство («мы с тобой одной крови, одного рода и племени»). Наконец, ныне первенствует «национальная идея». Как изменялись приоритеты в прошлом, так могут они измениться и в будущем. Вопрос только в том, насколько темпы развития такого высшего социального чувства, как любовь ко всему человечеству («мы — земляне»), ускоряются и когда это социальное чувство выйдет в смысложизненных отношениях людей на первый план?
Если последнее когда-нибудь все-таки произойдет, то не будет ли это означать, что общебиологическое в человеке воплотилось в адекватной ему всемирно-социальной форме? Смена национальных ориентиров на общечеловеческие уже заметна в ряде явлений общественной жизни и в будущем, возможно, станет очевидной также во многих иных аспектах.
Например, ныне очевиден примат общечеловеческого над национальным в естествознании, математике, логике и ряде других наук, хотя наука продолжает существовать в национальных формах в институциональном, стилевом и языковом отношениях. Мировоззренческие же дисциплины пока преимущественно национальны; скажем, сложилась русская национальная философия, но пока нет самостоятельной и оригинальной философии, например, в Бразилии или Португалии. Чтобы добиваться совершенства в науке или другой профессии, нужно подняться до общемирового уровня и овладеть добытым международным сообществом знанием. В точных науках уже ценятся не столько национальные, сколько мировые достижения. Оценивая открытия и изобретения, патентоведы ориентируются на мировые образцы.
Сказанное верно также в отношении технических и спортивных достижений. Говорят также не только о национальных шедеврах искусства, но и о мировых шедеврах, знать которые должен каждый образованный землянин. В иных же областях народной жизни, например, в идеологии народа, религии, семейно-бытовых и хозяйственных сферах во многих странах пока главенствует национально-этническое начало. Но и в этих областях национальные ценности испытывают все возрастающую конкуренцию с общечеловеческими ценностями (международные соглашения о правах человека, межнациональные браки, международный туризм, импорт и экспорт материальных и духовных ценностей и т. п.).
Таким образом, исторический подход к анализу остро идеологической проблемы соотношения национальных и общечеловеческих ценностей позволяет заняться конкретным исследованием темпов превращения общечеловеческих ценностей в высшие регуляторы общественной жизни применительно к разным континентам и отдельным странам. Религиозное учение о прогрессивном откровении предлагает общую методологию решения данной проблемы, а статистика, прикладная социология и политология могут создавать на основе такой методологии более конкретные модели динамики национальной и общечеловеческой тенденций. Это был бы хороший пример диалога религии и науки.
В каждой культуре общечеловеческое в той или иной степени проявляется через этническое. Сегодня как никогда глубоко взаимоотражение национальных культур — оно обусловлено информационным взрывом, ускоренным прогрессом средств массовой информации и расширением международных коммуникаций. Логично ожидать, во-первых, взаимоизменения национальных культур, а, во-вторых, рождения в их контакте эмерджента — всемирной культуры, то есть какого-то пока неизвестного конкретного тождества изменившихся национальных культур.
Для того, чтобы новый продукт перешел из сферы сущности (виртуальной возможности) в лоно наличного бытия, он должен обрести свой специфический субстрат, материальную форму, телесность. Учение о прогрессивном откровении предусматривает две взаимосвязанные формы материализации единой культуры человечества — всемирное правительство и единый дополнительный язык.
Всемирные Штаты будут принимать согласованные с национальными государствами решения, касающиеся общезначимых проблем выживания человечества, в том числе, проблем охраны природы, предотвращения агрессии против отдельных стран, устранения глобальных конфликтов, ликвидации голода, неграмотности, освоения космического пространства. Подобно тому, как в США сравнительно мирно сосуществуют различные религии и этнические субкультуры и в то же время всех граждан этой страны объединяет сакральная «американская идея», так и всемирная культура будет гарантировать достаточно свободное развитие всех религий и национальных культур на основе сакральной идеи «всеединства человечества».
Новый административный порядок, возможно, возникнет через преодоление острых социальных противоречий между империями и колониями, национальными государствами, мировыми религиями, личностью и обществом, традициями и новообразованиями.
Подчеркнем еще раз, что массовые страдания из-за раскола человечества на враждующие религии, культуры и государства постепенно рождают всеобщую потребность в воссоединении человечества и установлении всеобщего мира. Революция во взаимопонимании землян сделает мир «тесным», дальние станут близкими. Будущая всемирная культура, вероятно, более полно воплотит в себе сущность родового человека. Выживание и спасение человечества — в единстве и гармонии национально-культурных различий. Но одни социальные противоречия непременно сменяются другими.
Таковы общие контуры учения Бахауллы и его преемников об условиях становления человечества как единого субъекта и укреплении универсальной тенденции веротерпимости, которая способна уравновесить мировую тенденцию интолерантности. Возможно, это учение включает в себя момент утопического.