а) Уже в самом отношении религии в ее непосредственности к остальным формам человеческого сознания заключены ростки раздвоения, поскольку обе эти стороны находятся в состоянии взаимного обособления. Даже в своем непосредственном отношении они являют собой два различных рода деятельности, две области сознания, к каждой из которых человек обращается лишь попеременно. Так, человек в своей действительной мирской деятельности проводит ряд будничных дней, посвящая их своим особенным интересам и вообще мирским целям и удовлетворению своих потребностей, но за ними следует воскресение, когда он откладывает все это в сторону, углубляется в самого себя и, отрешившись от конечных дел, в которые он ранее был погружен, живет самим собой и тем высшим, что в нем заложено, своей истинной сущностью. Однако это обособление обеих сторон сразу же подвергается двойной модификации.
α) Рассмотрим сначала религию верующего человека, т. е. того, кто действительно заслуживает подобного наименования. В этом случае вера предпослана безотноси-
телъно к чему бы то ни было, и она лишена противоречий, ибо вера в бога в своей простоте — нечто совсем иное, чем утверждение: я верю в бога; последнее ужо связано с рефлексией и сознанном, что вере противостоит другое; в упомянутом утверждении ужо проступает потребность и самооправдании, розонировании, полемике. Непосредственное религиозное чувство набожного человека не замкнуто, не обособлено от других сторон его жизни, его наличного бытия; напротив, оно окрашивает все его ощущения и действия, его сознание соотносит псе цели и предметы его мирской жизни с богом как с бесконечным и последним ее источником. Все моменты своего конечного наличного бытия, своей деятельности, свои страдания и радости подлинно верующий человек возносит за пределы своей ограниченной сферы, и в этом вознесении он обретает представление и ощущение своей вечной сущности. Остальная его жизнь проходит и доверии, следовании обычаям, послушании, привычке. Он есть то, чем его сделали обстоятельства и природа; и он принимает свою жизнь, ее отношения и права, как принимает и все остальное — как непонятную ему судьбу: она такова.
Соотнося все с богом, он либо с благодарностью принимает данное ему, либо свободно приносит богу в жертву то, что он рассматривает как дар его милосердной волн. Таким образом, все остальные стороны его сознания непосредственно подчинены этой высшей сфере.β) С мирской стороны различие в упомянутом выше отношении принимает, однако, форму противоположности. Развитие этой стороны как будто не наносит вреда религии, вся эта деятельность как будто ограничивается пределами данной сферы, и если судить по словесным признаниям, то религии и здесь воздается должное как наивысшему проявлению человеческого духа; однако в действительности дело обстоит иначе, и со стороны мирского сознания н религию проникают испорченность и раздвоение (die Entzweiung). Эволюцию этого различия можно рассматривать как формирование рассудка и человеческих целей вообще. По мере того как в человеческой жизни и в науке пробуждается рассудок и рефлексия становится независимой, воля начинает ставить перед собой абсолютные цели в виде права, государства, предметов, которые должны быть в себе и для себя; научное исследование познает законы, устройство, структуру и особенности природных явлений, а также деятельность и создания духа.
C:\www\doc2html\work\bestreferat-407315-14068205552953\input\00.htm
Такого рода опыт научного познания, полученный человеком в его стремлении к этим целям и их действительности, есть дело человека, его рассудка и воли. В них он видит свою собственность. Если он и исходит из того, что есть, что он обнаруживает как данность, то он уже есть не просто тот, кто знает об этом, кто имеет эти права; то, что он силой своего знания и своей воли сделал из преднайденного, есть его вещь, продукт его труда, и он преисполнен сознания, что он это создал. Создание предметов (die Productionen) — его честь и гордость; оно становится источником огромного, бесконечного богатства — мира человеческих воззрений, знаний, внешних благ, прав и поступков.
Так дух вступил в противоположность, сначала еще непреднамеренно, еще не сознавая этого; однако вскоре эта противоположность становится осознанной. Ибо теперь дух движется между двумя сторонами, различие которых определилось в своей действительности. Одна сторона есть та, в которой дух находится у самого себя, где он находит свои цели и интересы, где он независимо и самостоятельно определяет себя из себя самого. Другая сторона есть та, где дух признает существование высшей силы, абсолютные обязанности без соответствующих им прав и где то, что он получает за выполнение своих обязанностей, всегда остается только милостью. В одном случае основой является самостоятельность духа, в другом он скромен и зависим. Отличие его религии от той сферы, где он самостоятелен, заключается в том, что он ограничивает познание, науку мирской стороной, оставляя для религиозной сферы чувство, вору.
γ) Тем не менее в сфере самодеятельности духа его деятельность также остается обусловленной, и познание, и воля неминуемо должны испытать на себе эту обусловленность. Человек требует тою, что ему принадлежит по праву, но обретет ли он это в действительности, зависит не от него, находится во власти другого. В своем познании человек исходит из устройства и структуры природы, а это есть данность. Содержание его пауки составляет материя, находящаяся вне его. Таким образом, обе стороны, независимая и обусловленная, вступают в отношение друг с другом, н это отношение приводит человека к признанию того, что все создано богом: все вещи, составляющие содержание его знаний, вещи, которыми он владеет и которые служат сродством для достижения его целей, и
он сам, дух и духовные способности, которыми он, как он утверждает, пользуется для того, чтобы достигнуть упомянутого познания.
Однако признание это холодно и мертво, так как в нем отсутствует именно то, что составляет жизненность данного сознания, в котором он у себя и есть самосознание, — отсутствуют это воззрение и это познание. Все определенное относится к сфере познания и положенных самим человеком целей; и здесь также присутствует лишь собственная деятельность самосознания. Таким образом, данное признание неплодотворно, так как оно не идет дальше абстрактно-всеобщего, т. е. того, что все есть творение бога, и, что бы познание такого рода ни рассматривало (движение планет и его законы, муравья, человека5), оно продолжает утверждать одно и то же: все это создал бог. Подобное религиозное соотнесение отдельных вещей с богом, монотонное и однообразное, стало бы утомительным и назойливым, если бы оно повторялось б каждом отдельном случае. Поэтому, провозгласив раз, что бог сотворил все, к этому больше не возвращаются; раз и навсегда удовлетворив этим религиозную сторону, в дальнейшем в процессе познания и реализации своих целей об этом больше не думают. Создается впечатление, будто это признание делается лишь для того, чтобы с этим покончить, а отчасти и для того, чтобы предотвратить возможную с этой стороны, как бы извне, угрозу; в общем признание это может быть серьезным и может не быть таковым.
Верующий не устает во всех случаях жизни поднимать взор к небу, хотя бы это и повторялось ежедневно и ежечасно. Однако, будучи благочестивым чувством, набожность вообще целиком выражает себя в единичном акте и в каждый данный момент есть полностью то, что она есть, без какой-либо рефлексии и сравнивающего сознания. Там же, где господствует познание и определение из себя (Aussichbestimmen), там важную роль играют сравнение и сознание упомянутого однообразия, и там раз и навсегда высказывается утверждение общего характера. В этой сфере действует рассудок, и ему противостоит религиозное чувство зависимости.
b) Однако и благочестие но избежало той же судьбы, и оно впало в раздвоение. Более того, это раздвоение уже само по себе настолько в нем наличествует, что действительное содержание благочестия может быть только
многообразным и случайным. Оба эти отношения — благочестия и сравнивающего рассудка — при всем их кажущемся различии имеют то общее, что отношение бога к другой стороне сознания берется как неопределенное и всеобщее. Второе из названных отношений прямо высказало это в упомянутом выше утверждении: «Бог создал все».
α) Но благочестивый подход, рефлексия которого выражена более обстоятельно, рассматривает все свойства вещей и все устройство мира с точки зрения целевых отношении и сводит все происшествия индивидуальной жизни, а равно и великие исторические события к божественной цели, к ее осуществлению или к отклонениям от нее. Здесь, следовательно, речь уже идет не о всеобщем отношении к богу, оно превращается в определенное отношение и тем самым наполняется более конкретным содержанием; самые разнообразные содержания полагаются в отношениях друг к Другу, а бог провозглашается действенным принципом этих отношений. С данной точки зрения звери и окружающая их среда устроены так или иначе для того, чтобы они могли находить корм, вскармливать детенышей, могли защищаться против того, что может нанести им вред, способны были пережить зиму и защитить себя от врагов. В человеческой жизни сторонники данной точки зрения обнаруживают, как то или иное как будто случайное происшествие, подчас даже несчастье, ведет человека к счастью, будь то вечное или земное счастье. Короче говоря, в определенных поступках, естественных отношениях, событиях и т. д. всегда усматривается вмешательство бога, его воля.
Однако само это содержание, эти цели, конечное содержание случайны, восприняты лишь в рамках определенного времени, и сами исчезают без всякой видимой последовательности. Так, например, если восхищаться мудростью божьей, которая находит свое выражение в устройстве природы, в том, что звери обладают всем необходимым и для того, чтобы находить корм, и для защиты от врагов, то опыт тут же показывает, сколь мало помогают эти орудия защиты и как создания, только что считавшиеся целью, используются другими в качестве средства.