его идей используют в своей практической работе многие психотерапевты. Влияние Адлера
сказалось и на развитии "неофрейдистского" направления (Sullivan, Homey, Fromm etc.) и
трансактного анализа (Berne). В 1957 году была издана полезная антология трудов Адлера
(Ansbacher and Ansbacher).
В то время, когда Юнг и Адлер отошли от психоанализа, идеи самого Фрейда
продолжали меняться и развиваться. К моменту написания "Печали и меланхолии" (Freud, 1917)
его меньше занимали инстинктивные влечения сами по себе, а больше интересовали внутренние
отношения с людьми, на которых направлены чувства привязанности или вражды. Фрейд
обнаружил, что депрессия часто порождается утратой (смертью, разлукой), причем утрата может
относиться и к значимому человеку, и к идеалу. Враждебные чувства, вызванные болью утраты,
могут быть направлены и на самого себя. Клинически это выражается в проявлении симптомов
болезни в годовщину утраты. Именно так Фрейд пришел к своей знаменитой идее "Я", "Сверх-
Я" и "Оно" (1923). С тех пор наблюдается развитие двух направлений в психоанализе, одно
развивает концепцию "Я", а другое - концепцию "Онр". Первое направление сосредоточило
усилия на самоорганизации "Я", адаптации "Я" к'внешней и внутренней реальности (Hartmann,
1939). Анна Фрейд (1936) описала множество способов защиты, которыми пользуется "Я",
чтобы укрыться от тревог и боли. Однако даже при серьезных неврозах многие функции "Я"
часто остаются бесконфликтными. Например, человек превосходно работает, но в личной жизни
он может оставаться весьма ущербным. Развитие функций "Я" на этапе осознания ребенком
границ своей личности, различения "Я" и "не-Я" были изучены представителями особого
направления в рамках этой же школы (Mahler et al., 1975; Stern, 1985). В последние годы данная
психологическая школа отходит от абстрактного обсуждения типов психической энергии,
постепенно углубляясь в изучение проблемы развития внутреннего представления о себе в плане
развития отношений с другими (Jacobson, 1964) - как в случаях заболеваний, так и в случаях
серьезного расстройства личности (Kernberg, 1975). Это направление развития сближает эго-
психологию с теорией объектных отношений.
Можно сказать, что свое дальнейшее развитие школа психологии, изучающая "Я",
получила в трудах Мелани Кляйн (1882- 1960). Она родилась в Вене. В 1926 году по
приглашению Эрнста Джонса, создавшего в 1919 году Британское психоаналитическое
общество, она перебралась из Берлина в Великобританию (Grosskurth, 1985). Как и Анна Фрейд,
она была одним из первых исследователей детской психики, используя игру как средство
общения для выявления детских фантазий и конфликтов. Таким образом ей удавалось изучать
психоанализ даже двухлеток (Klein, 1932). Она проникала в их жизнь, наполненную мощными,
неосознанными фантазиями, которые, по ее мнению, возникают непосредственно из
инстинктивных влечений. Мелани Кляйн считала сексуальность и агрессивность врожденными
качествами, развивая таким образом противоречивые идеи Фрейда об инстинкте смерти. Работая
с маленькими детьми, Мелани пришла к выводу об огромном значении роли матери на раннем
этапе развития ребенка. Этот вывод как бы дополнял мысль Фрейда о значении роли отца;
возможно, не случайно взгляд на роль отца принадлежит мужчине (Фрейду), а взгляд на роль
матери - женщине (Мелани Кляйн). По мнению Мелани, Эдипов комплекс возникает много
раньше, чем это было принято считать.
Кляйн особенно подчеркивала примитивные психические механизмы интроекции,
проекции и расщепления. В первые месяцы жизни, прежде чем ребенок четко усвоит разницу
между фантазией и реальностью, между тем, что находится внутри, и тем, что снаружи,
инстинкт смерти, по мнению Кляйн, ведет к возникновению деструктивной ярости независимо
от того, пришлось ли младенцу испытать фрустрацию. Образ плохой матери расщепляется и
проецируется вовне. Добрые чувства и образы интроеци-руются и сохраняются внутри,
несмотря на страх возврата проецируемой "плохой" матери (так называемая параноидно-
шизоидная позиция). Когда ребенок выясняет, что его мать несет и доброе, и злое, ему
приходится учиться любить и ненавидеть одно и то же существо. Более зрелое депрессивное
состояние соответствует такому сосуществованию любви и ненависти, что вызывает желание
изгладить ущерб, нанесенный воображению маленького ребенка. Неадекватно пережитое
депрессивное состояние приводит к тому, что во взрослой жизни у человека рождается
беспочвенное опасение и страх, что всякая ненависть может разрушить и уничтожить любимого
человека. Этот взгляд объясняет и клинические наблюдения ситуаций, когда смерть родителя
или другого ребенка в се-vibe, пережитая человеком в раннем возрасте, выражается
впоследствии в возникновении глубокого чувства вины (Pedder, 1982). Аналитики школы
Мелани Кляйн, сконцентрировав внимание на примитивных функциях мышления и фантазиях,
меньше, чем другие психоаналитики, уделяли внимание реальным обстоятельствам развития
ребенка и считали, что плохой материнский уход можно отнести к проективным образам
"плохой" матери, созданным ребенком (Segal, 1964).
В психоаналитических кругах шла продолжительная дискуссия о том, что важнее в
процессе развития - навязанное извне или воображенное изнутри. Зигмунд Фрейд
первоначально предполагал, что первопричиной неврозов были травмы и соблазны, но
впоследствии пришел к выводу, что они могут оказаться воображаемыми, и решил, что
внутренняя психическая реальность важнее. (Недавние исследования в области насилия над
детьми привели к пересмотру подобной точки зрения: теперь внешнюю и внутреннюю
реальность рассматривают как одинаково важные и взаимодействующие.) Позднее в своей
структурной теории Фрейд вновь подчеркивал значение внешних фигур в процессе их усвоения
"Сверх-Я". Аналитики школы Мелани Кляйн придавали чрезмерное значение роли внутренних
фантазий, вплоть до пренебрежения внешней реальностью. Отчасти в ответ на это были
проведены исследования воздействия распространенной травмы - разлуки с матерью (Bowlby
1952, 1969, 1973, 1980) - и изучение значения материнского присутствия и "благоприятного
окружения" (Win-nicott, 1965). Теория объектных отношений рассматривает развитие личности в
неотрывной связи с загнанными вовнутрь ранними впечатлениями и ассоциированными с ними
чувствами, плохими и хорошими.
Дональд Вудс Винникотг (1896-1971), пришедший в психоанализ из педиатрии, о чем
напоминает название сборника его трудов (Winnicott, 1975), на протяжении всей своей
деятельности сохранял живой интерес к ранним отношениям "мать-дитя". Он разработал
концепцию "достаточно хорошей матери" (1965), подчеркнув необходимость наличия для
младенца определенной дозы материнской заботы, без чего невозможно нормальное развитие.
Винникотг писал (1975): "Нет младенца вне пары с матерью (или с тем, кто его вскармливает)".
Без материнского ухода младенец погибает. Мать нужна не только для кормления и физического
ухода, но и для удовлетворения эмоциональных потребностей, так как она способна разделить с
младенцем его чувства и модифицировать их благодаря лучшему пониманию реальной жизни. В
идеале мать должна сначала стать для младенца воплощением всемогущества (пусть
иллюзорного), а потом обязана помогать ему постепенно избавляться от иллюзий. На
последующих стадиях развития ребенка присутствие матери необходимо для того, чтобы
ребенок ощущал безопасность и испытывал помощь, чтобы он, играя, творил самого себя. Эта
роль сходна с ролью, которую играет аналитик в процессе психотерапии. Винникотт признавал,
что на развитие влиянют и фантазии, и реальная жизнь. Именно взаимодействие внутренней и
внешней реальности исследует психоанализ и порожденные им направления.
Винникотт специально изучал взаимодействие "мать-дитя" в первые годы жизни
ребенка. Для описания промежуточной области опыта между пальцем ноги и плюшевым
медвежонком, между оральным эротизмом и действительным объектным отношением он ввел
понятия "переходных объектов" и "переходных явлений" (Winnicott, 1971). Не следует
спрашивать: "Ты сам до этого додумался или тебе это навязано извне?" Переходный объект
совместно создается матерью и младенцем; успешная терапия - результат совместных усилий
врача и пациента. "Психотерапия происходит на пересечении двух областей действия, одна из
которых принадлежит пациенту, а другая - терапевту" (там же). Вместе они создают
пространство и общий язык, благодаря чему пациент заново осознает себя - подобно тому, как
ребенок впервые познает мир и учится говорить с материнской помощью. "Мы ощущаем жизнь
в области переходных явлений, в восхитительном переплетении субъективных и объективных
наблюдений, в промежуточной области между внутренней и внешней реальностью" (там же).
Одним из результатов этого направления психоанализа было придание большей ценности
уникальным отношениям "пациент-терапевт" в процессе анализа, а также "биперсонального
поля", которое создается ими обоими (Little, 1951; Langs, 1979b; Klauber, 1981). Терапевты не
являются болванками, на которые пациенты переносят свои реакции. Их эмоциональная и
интеллектуальная отзывчивость должна подстраиваться под нужды пациента, при этом
неизбежно проявляются черты собственной личности терапевта. Частью данного направления
является возрастающее признание важного значения контрпереноса как терапевтического
инструмента. Углубленная оценка всего, что должен обеспечить психотерапевт, происходит