С того самого дня, когда первый Наставник из «божественных Династий», первых рас, обучал первого мистика способам сообщения между этим миром и мирами невидимого сонма, между сферой материи и сферой чистого духа, – обучаемый пришел к заключению, что предоставление этой таинственной науки толпам, которые вольно или невольно осквернят ее, равносильно утере ее. Злоупотребление ею могло бы привести человечество к быстрому уничтожению; это было бы подобно обкладыванию группы детей взрывчатыми веществами со вручением им спичек. Первый божественный Наставник посвятил только несколько избранных и те хранили молчание перед множествами. Они признавали своею «Бога» и каждый Адепт ощущал это великое «Я» внутри самого себя. Атман, Я, могущественный Господь и Защитник, если человек раз познал его как «Я семь», то этот «Ego Sum», этот «Асми», являл свою полную силу тому, кто был в состоянии услышать этот «все еще тихий голос». Со дней первобытного человека, описанного первым ведическим поэтом, вплоть до нашего современного века, не было философа, достойного этого названия, который не носил бы в тихом святилище своего сердца этой величественной и таинственной истины. Если он был посвященный, он узнавал это, как 57] священную науку, если же иначе, тогда, подобно Сократу, повторяя самому себе, а также другим людям прекрасное наставление: «О человек, познай самого себя», ему удавалось опознавать своего Бога внутри самого себя. «Вы – Боги» – говорит нам Царь-Псалмопевец, и мы видим, что Иисус напоминал писцам, что это выражение было адресовано и другим смертным людям, утверждая за ними ту же привилегию безо всякого кощунства. И, как верное эхо, Павел, утверждая, что все мы являемся «храмами Бога живого», осторожно Указывал в другом месте, что все же все это только для «мудрых» и что говорить об этом «противозаконно».[97]
Некоторые причины этой скрытности могут быть здесь приведены. Основным законом и отмычкой практической Теургии в ее главном применении к серьезному изучению космических и сидеральных, психических и духовных тайн было, и все еще является то, что греческие неоплатоники называли «Теофанией». Общепринятое значение этого слова есть «Общение между Богами (или Богом) и теми посвященными смертными, которые духовно способны пользоваться таким сношением». Однако, эзотерически это значит больше. Ибо это не есть только присутствие Бога, но действительное – хотя и временное – воплощение, так сказать, слияние личного Божества, Высшего Я с человеком – его представителем или посредником на земле. По общему закону, Высочайший Бог, эта Сверх-душа человеческого существа (Атма-Буддхи) только осеняет индивидуума в течение его жизни с целью наставления и откровения, или как римские католики – которые ошибочно называют эту Сверх-душу «Ангелом Хранителем» – сказали бы, «она стоит во вне и наблюдает». Но в случаях теофанического таинства она сама воплощается в теурге с целью откровения. Когда это воплощение является временным в течение тех таинственных трансов или «экстазов», которые Плотин определяет как
Освобождение ума от его конечного сознания, его становление единым и отождествленным с Бесконечным,
то это возвышенное состояние очень кратковременно. Человеческая душа, будучи отпрыском или эманацией своего Бога, «Отца и Сына», становится единой, «божественный источник вливается подобно потоку в свое человеческое русло».[98] Однако, в исключительных случаях это таинство становится завершенным; 58] Слово фактически становится Плотью, индивидуум становится божественным в полном смысле этого слова, так как его личный Бог сделал из него постоянное пожизненное местопребывание, «храм Божий», как говорит Павел.
Теперь, то, что здесь подразумевается под словом личный Бог Человека, не есть, конечно, один только его седьмой Принцип, так как per se и в сущности это есть лишь просто луч бесконечного Океана Света. В сочетании с нашей Божественной Душой, Буддхи, его нельзя назвать Дуадой, как можно было бы в другом случае, так как, хотя и образовавшаяся от Атмы и Буддхи (двух высших Принципов), первая не есть сущность, но эманация из Абсолюта, в действительности неотделимая от него. Личный Бог не есть Монада, но в самом деле, прототип ее, который мы за неимением лучшего термина называем проявленной Каранатмой[99] (Душой Причинности), одним из «семи» и главных резервуаров человеческих Монад или Эго. Последние формируются постепенно и усиливаются в течение своего цикла воплощения путем постоянных добавлений индивидуальности от личностей, в которых воплощается этот андрогинный, полудуховный, полуземной принцип, принимающий участие как в небесном, так и земном, называемый ведантистами Джива и Виджнанамайа Коша, а оккультистами Манас (ум) – тот, короче говоря, который, частично соединившись с Монадой, воплощается в каждом новом рождении. В полном единении со своим (седьмым) Принципом, чистым Духом, он есть божественное Высшее Я, что знает каждый изучающий Теософию. После каждого нового воплощения Буддхи-Манас вбирает в себя, так сказать, аромат цветка, называемого личностью, чисто земные остатки которой, ее отбросы, предоставляются постепенному исчезновению, как тени. Вследствие своей чрезвычайно трансцендентальной метафизичности эта часть доктрины является наиболее трудной.
Как уже повторялось много раз в этом и в других трудах, ни философы, ни мудрецы, ни адепты древности не являются теми, кого можно обвинить в идолопоклонстве. Фактически они являлись теми, кто, признавая божественное единство, были единственными, кто благодаря своему посвящению в тайны Эзотеризма, правильно поняли ύπόνοια (хипонея), или подтекст антропоморфизма так называемых Ангелов, Богов и духовных Существ всякого рода. Каждый из них, поклоняясь единой Божественной Сущности, которая насыщает весь мир Природы, уважал, но никогда не поклонялся или превращал в идола какого-либо из этих «Богов», высших или низших – даже не свое собственное личное Божество, Лучом которого он был и к которому он обращался.[100]
59]
Святая Триада эманирует из Единого и представляет собою Тетрактис; боги, даймоны и души являются эманациями Триады. Герои и люди повторяют эту иерархию в самих себе.
Так сказал Метродор из Хиосса, пифагореец; последняя часть этой фразы означает, что человек имеет внутри себя семь бледных отражений семи божественных Иерархий; поэтому его Высшее Я само по себе есть ничто иное, как отраженный луч непосредственного Луча. Тот, кто рассматривает последний, как Существо, в обычном значении этого слова, тот является одним из тех «неверных и атеистов», о которых говорил Эпикур, ибо он навешивает на этого Бога «мнения толп» – грубейший антропоморфизм.[101] Адепт и оккультист знают, что «то, что называется Богами, суть только первые принципы» (Аристотель). Тем не менее, они разумные, сознательные и живые «Принципы», Первичные Семь Светов, проявленные из Света непроявленного, который для нас – Тьма. Они суть Семеро – экзотерически четверо – Кумар или «Разумом-Рожденные Сыны» Брамы. И, опять-таки, они же являются Дхиан Коганами, которые суть прототипы в эонической вечности для низших Богов и иерархий божественных Существ, на самом низшем конце лестницы которых находимся мы – люди.
Таким образом, возможно, Политеизм, когда он философски понят, может быть ступенькою выше, чем даже Монотеизм, скажем, протестантов, которые ограничивают и обуславливают Божество, в ком они упорно хотят видеть Бесконечное, но чьи предполагаемые действия делают из этого «Абсолюта и Бесконечности» наиболее нелепый парадокс в Философии. С этой точки зрения сам Римский Католицизм неизмеримо выше и более логичен, чем Протестантизм, хотя Римской Церкви угодно было принять экзотеризм языческой «толпы» и отвергнуть философию чистого Эзотеризма.
Таким образом каждый смертный имеет своего бессмертного двойника или, вернее, своего Прототипа в небесах. Это значит, что первый неразрывно соединен с последним в каждом своем воплощении и на время цикла рождений; но соединен только посредством своего духовного и интеллектуального Принципа, совсем отличного от низшего я, и никак через земную личность. Некоторые из них даже способны совсем разорвать этот союз – в случае отсутствия во внутреннем человеке связующих, т. е. духовных уз. Истинно, как Парацельс изложил это в своей странной вымученной 60] фразеологии, человек со своими тремя (составными) Духами подвешен, подобно утробному плоду, на всех трех к матке Макрокосма; нить, которая удерживает его соединенным, есть «Душа-Нить», Сутратма, и Тайджаса («Сияющий») ведантистов. И, именно, через этот духовный и интеллектуальный Принцип в человеке, через Тайджаса – Сияющего, «потому что он имеет светящийся внутренний орган в качестве соучастника» – человек так соединен со своим небесным прототипом, а никак не через низшее внутреннее я или Астральное Тело, для которого в большинстве случаев не остается ничего другого, как медленно раствориться.
Оккультизм или Теургия обучает способам создавания такого соединения. Но именно деяния человека – его личные заслуги только – вот, что может создать его на земле или определить его длительность. Оно длится от нескольких секунд, вспышки, до нескольких часов, в течение которых теург или теофан становится самим этим осеняющим «Богом»; следовательно, он становится на это время одаренным относительным всезнанием и всемогуществом. У таких совершенных (божественных) Адептов, как Будда[102] и других, такое ипостатическое состояние аватарического пребывания может длиться в течение всей жизни, тогда как в случаях полностью Посвященных, которые еще не достигли совершенного состояния Дживанмукты,[103] Теопнейстия, когда она в полном ходу, имеет своим результатом то, что этот высокий Адепт полностью помнит все; что он видел, слышал или ощущал.