Смекни!
smekni.com

Iii] тайная доктрина синтез науки, религии, и философии (стр. 13 из 160)

Эти надписи являются просто верными эхо и выражениями наиболее древних истин.

С тех пор как эти слова были написаны, некоторые из «апокрифических» стихов «мифического» Орфея также были обнаружены скопированными слово в слово иероглифами в некоторых надписях Четвертой Династии, обращенных к различным Божествам. Наконец, Крейцер открыл и немедленно указал на очень значительный факт, что многочисленные отрывки, находимые у Гомера и Гесиода, были неоспоримо заимствованы этими двумя великими поэтами из Орфических Гимнов, таким образом доказывая, что последние намного старше, чем «Илиада» или «Одиссея».

И так, постепенно права и претензии древних оправдываются, и современной критике приходится подчиняться свидетельствам. Много теперь стало писателей, которые признают, что такого типа литература, как Герметические труды Египта, никогда не может быть датирована чересчур удаленно в доисторические века. Тексты многих из этих древних трудов – включая и книгу Еноха, так громко провозглашенную «апокрифической» в начале века – были теперь обнаружены и опознаны в наиболее сокровенных и священных святилищах Халдеи, Индии, Финикии, Египта и Центральной Азии. Но даже такие доказательства не убедили большей части наших материалистов. Причина этого очень проста и очевидна. Все эти тексты, пользовавшиеся всеобщим почитанием в древности, обнаруженные в тайных библиотеках всех великих храмов; когда-то изучавшиеся (если и не всегда успешно) величайшими государственными деятелями, писателями-классиками, философами, царями и простыми людьми, так же как и прославленными Мудрецами – что представляли собою эти тексты? Не что иное, как Трактаты по Магии и Оккультизму; высмеиваемую теперь и запретную Теософию – вот откуда этот остракизм.

Были ли люди в дни Пифагора и Платона так простодушны и легковерны? Были ли миллионы людей Вавилонии и Египта, Индии и Греции вместе с ведущими их великими Мудрецами – были ли они все дураками, что в течение тех периодов большой учености и цивилизации, которые предшествовали первому году нашей эры – последняя породила только интеллектуальную темноту средневекового фанатизма, – так много во всех других отношениях великих людей посвятили свои жизни голой иллюзии, суеверию, называемому Магией? Так казалось бы, если удовлетвориться словами и выводами современной Философии.

Каждое Искусство и Наука, однако, какова бы ни была присущая ей ценность, имела своего открывателя и практика, а затем – своих специалистов, которые преподавали 39] ее. Каково же происхождение Оккультных Наук, или Магии? Кто были ее профессорами, и что известно о них в истории или в легендах? Климент Александрийский, один из наиболее умных и ученых ранних отцов Христианства отвечает на этот вопрос в своей «Stromateis». Этот бывший ученик Неоплатонической Школы говорит:

Если имеются наставления, должен быть и учитель.[61]

И так он показывает, что Зенон учил Клентеса, Аристотель Теофраста, Эпикур Метродора, Сократ Платона и т. д. И он добавляет, что когда он добрался еще дальше в прошлое до Пифагора, Ферекида и Фалеса, ему пришлось продолжать поиски их учителей. То же самое с египтянами, индийцами, вавилонянами и с самими магами. Он не прекращал исследований, он говорит, чтобы узнать, кого они все имели своими учителями. И если бы он (Климент) довел бы свое расследование до самой колыбели человечества, до первого поколения людей, он все еще бы повторял свой вопрос – «кто их учитель»? Конечно – он говорит – их учителем не мог быть «кто-либо из людей». И даже если бы мы могли добраться до Ангелов, то должны были бы задать им тот же самый вопрос: «Кто были их (подразумевая «божественных» и «падших» Ангелов) учителями?»

Целью длинных аргументов этого доброго отца, разумеется, является выявление двух различных учителей: одного – наставника библейских патриархов, другого – наставника язычников. Но ученикам Тайной Доктрины нет надобности так утруждать себя. Их профессора хорошо осведомлены о том, кто были Учителями их предшественников по Оккультным Наукам и Мудрости.

Климент, наконец, выследил двух учителей; и они суть, как и следовало ожидать, Бог и его вечный враг и противник – Дьявол; предмет исследований Климента относится к двойственному аспекту Герметической Философии, как причина и следствие. Признавая нравственную красоту добродетелей, проповедоваемых в каждом оккультном труде, с которым он ознакомился, Климент желает узнать причину кажущегося противоречия между учением и практикой, Магией добра и Магией зла, и приходит к заключению, что Магия имеет два источника – божественный и дьявольский. Он ощущает ее раздвоение на два канала, отсюда его дедукция и вывод.

Мы тоже ощущаем это раздвоение, но без обязательного его заклеймления дьявольским, ибо мы судим «путь левой руки» таким, каким он 40] вышел из рук своего основателя. Иначе, если так же судить по следствиям собственной Климента религии и по поведению в жизни некоторых ее исповедующих, после смерти их Учителя, – оккультисты имели бы право делать почти такие же выводы, какие сделал Климент. Они имели бы право сказать, что в то время как Христос, Учитель всех истинных христиан, был во всех отношениях божественным, те, кто прибегали к ужасам Инквизиции, к унижению и пыткам еретиков, евреев и алхимиков, протестант Кальвин, который сжег Сервета, и его наследники протестанты-преследователи, вплоть до бичевателей и сжигателей ведьм в Америке, должно быть, имели своим Учителем Дьявола. Но оккультисты, не верующие в дьявола, предотвращены от отплачивания таким образом.

Однако свидетельство Климента ценно постольку, поскольку оно показывает 1) огромное количество трудов по оккультным Наукам в те дни; и 2) необычайные силы, которыми посредством этих Наук овладели некоторые люди.

Например, всю шестую книгу из своей «Stromateis» он посвящает этому исканию первых двух «Учителей» истинной и ложной Философии соответственно, которые, по его словам, обе сохранились в египетских святилищах. Очень уместно также он обращается к грекам с вопросом, почему бы им не признать «чудес» Моисея, как таковых, когда они требуют признания такой привилегии для своих собственных философов, и он приводит ряд примеров. Это, как он говорит, Эах, вызвавший с помощью своих оккультных сил чудесный дождь; это Аристей, заставивший ветры дуть; Эмпедокл, утихомиривший бурю и принудивший ее затихнуть и т. д.[62]

Больше всего его внимание было направлено к книгам Меркурия Трисмегиста.[63] Он также не скупится на похвалы Гистаспу (или Гуштаспу), Книгам Сивилл, и даже правильной Астрологии.

Во всех веках Магию и употребляли и злоупотребляли ею, так же как теперь употребляют Месмеризм или Гипнотизм и злоупотребляют им. Древний мир имел своих Аполлонов и Ферекидов, и мыслящие люди в этом могли разобраться, как могут и теперь. Например, в то время как ни один классический или языческий писатель не нашел ни одного слова упрека в адрес Аполлония Тианского, не так обстоит дело в отношении Ферекида. Хезихий Милетский, 41] Филон Библейский и Евстахий безудержно обвиняют последнего в том, что он построил свою Философию и Науку на демонических традициях, т. е. на Колдовстве. Цицерон заявляет, что Ферекид является potius divinus quam nedicus, «скорее предсказателем, чем врачом», и Диоген Лаэртский приводит длинный ряд повествований о его предсказаниях. Однажды Ферекид предсказывает кораблекрушение за сотни миль от него; другой раз он предсказывает пленение лакадемонян аркадийцами; наконец он предвидит собственный ужасный конец.[64]

Имея в виду те возражения, которые будут выдвинуты против Учений Эзотерической Доктрины в том виде, как они здесь излагаются, пишущая эти строки вынуждена опровергнуть некоторые из них заранее.

Такие вменения в вину, как те, которые Климент выдвинул против «языческих» Адептов, только доказывают существование сил ясновидения и предвидения во всех веках, но не являются доказательствами в пользу Дьявола. Поэтому они не имеют никакой ценности, за исключением как для христиан, для которых Сатана является одним из главных столпов вероисповедания. Бароний и Де Мирвилль, например, находят неоспоримые доказательства Демонологии в вере в совечность Материи с Духом!

Де Мирвилль пишет, что Ферекид

Постулирует в принципе изначальность Зевса или Эфира, и затем на том же самом плане некого принципа, совечного и содейственного, который он называет пятым элементом или Огенос.[65]

Затем он указывает, что Огенос означает то, что затворяется, что держит в плену, и что это есть Гадес, «или, одним словом, ад».

Эти синонимы известны каждому школьнику безо всяких объяснений маркиза, который их дает Академии; что же касается его вывода, то каждый оккультист, разумеется, отвергнет его и только улыбнется его глупости. А теперь мы подходим к богословскому заключению.

Резюме взглядов Латинской Церкви – как оно выражено авторами такого же типа как маркиз де Мирвилль – сводится к следующему: Герметические Книги, несмотря на заключающуюся в них мудрость – полностью признаваемую в Риме – являются «наследием, оставленным человечеству Каином, проклятым». «Общепризнанно», говорит этот современный мемуарист Сатаны в Истории:

Что сразу же после Потопа Хам и его потомки снова распространили древние учения каинитов и утонувшей Расы.[66]

42] Во всяком случае это доказывает, что Магия или Колдовство, как он называет ее, является допотопным искусством, и таким образом одно очко выиграно. Ибо, как он говорит:

Свидетельство Бероза отождествляет Хама с первым Зороастром, основателем Бактрии, первым автором всех магических искусств Вавилонии, Хеменесуа или Хамом,[67] этим бесчестным[68] из верного потомства Ноя, и наконец, предметом обожания Египта, который, присвоив его имя χημεία, откуда возникла химия, построил в свою честь город, названный Хоэмнис, или «Город огня».[69] Сказано, что Хам обожал его, отчего возникло название Хаммаим, данное пирамидам, которое, в свою очередь было вульгаризировано и превратилось в наше современное «чимни».[70]