Если работа по подведению итогов и нахождению источников радости, счастья в настоящем проведена достаточно тщательно, можно перейти к поиску новых возможностей, новых путей, предоставляемых кризисом. Здесь требуется большая тонкость консультанта
в понимании индивидуальных особенностей клиента, поэтому трудно давать универсальные рекомендации. В качестве одного из возможных вариантов, который использовался нами, можно предложить обсуждение сказки, составленной М. Чибисовой.
«Жил-был молодой и сильный бог. Казалось нет ничего, что ему не под силу: если уже он брался за дело, то горы сворачивал, сопровождая свою работу громом и молниями. Бегал он быстро, говорил громко, ему ничего не стоило не спать ночью или поднять тяжелый камень. Денег у него было много, а планов – еще больше. Он собирался в один прекрасный день перестроить весь мир заново. Наличие других богов совершенно не мешало ему периодически поднимать шум – гром (так он понимал перемены). Если ему мешали реки, он их просто поворачивал, а если горы – разрушал, и его не очень беспокоило, куда летят обломки.
Жил он так долго и радостно, пока в один прекрасный день (именно тогда он собирался взглянуть на перестроенный мир) не проснулся со страшной головной болью. А когда он захотел, как обычно, сдвинуть гору, у него это почему-то не получилось. Тогда он взобрался на вершину горы и задумался. Перед ним лежал тот мир, который он старался изменить. А что в итоге? Кое-где были разрушены горы и реки изменили течение, все же остальное было по-прежнему.
С тяжелым сердцем бог возвращался домой. «Неужели я неудачник? Неужели я совсем ни на что не способен?» – думал он. С каждым днем он становился все мрачнее и мрачнее. Ему становилось тяжело быстро бегать, а однажды утром он нашел у себя несколько седых волос. А вокруг суетились молодые боги, полные честолюбивых планов.
И тогда бог решил уехать куда-нибудь далеко-далеко. «Жаль, что боги бессмертны, – думал он, – делать мне нечего в этой жизни». С этими мыслями он поднялся в воздух и полетел куда глаза глядят. В пути он был поглощен мрачными мыслями и не сразу заметил, куда попал. Вокруг него не было ни единой звезды, только сплошной мрак. Не было слышно ни звука, и сколько бог ни шарил вокруг себя руками, он ничего не нашел. Он понял, что попал туда, где заканчивается мир и начинается хаос. Это было именно то место, где он мог спокойно предаваться печальным раздумьям. Казалось бы, все сложилось как надо, но очень скоро богу захотелось увидеть хоть лучик света. Так как ни передвигать, ни разрушать богу было нечего, нужно было действовать иначе. Тогда он вспомнил о своих возможностях (все-таки, он был богом) и сотворил звезду. Она ярко загорелась, мрак пропал. Бог зааплодировал сам себе и подумал: «Надо же, во мне столько сил. Я даже не подозревал, что я умею делать такие вещи». И немедленно сотворил несколько планет, которые тут же завертелись по своим орбитам.
Бог посмотрел вокруг и задумался. Теперь он должен был отвечать за то, что сотворил. Он как будто заново родился. Ему уже не хотелось совершать глобальные катастрофы, он действовал осторожно и мудро.
Через какое-то время его новый мир показался ему пустым, и тогда он на каждой планете сотворил жизнь. Теперь он уже не рушил горы и не передвигал реки, он заботился о своих творениях. Созданные им существа развивались, и сердце бога наполнялось гордостью.
«да] _ думал он, – как хорошо, что все получилось именно так. Вот в чем настоящее счастье – быть созидателем и нести ответственность за то, что создал». Иногда он вспоминал свою прежнюю жизнь, но ему не хотелось вернуться туда. У него был мир, который нуждался в мудром, добром и справедливом друге».
4. Кризис «встречи со старостью» и особенности психологической поддержки
Согласно теории Э. Эриксона, конечной стадией жизненного цикла является психосоциальный конфликт «целостность против отчаяния». Основная задача в этом периоде – убедиться в ценности прожитой жизни. Люди должны оглянуться назад и пересмотреть свои достижения и неудачи. Соответственно фокус внимания должен сдвинуться от будущего к прошлому опыту. Это становится возможным только тогда, когда успешно завершались предыдущие стадии. И если жизнь человека была пронизана заботой об окружающих людях, творческими взлетами и падениями, то теперь человек может спокойно и смиренно оглядеть свою прошлую жизнь и твердо сказать: «Я доволен». Э. Эриксон отмечает несколько составляющих такого состояния: это принятие своего жизненного пути как единственно должного без порицания жизненного пути других; и это ощущение «вселенского» единства с людьми разных времен и народов, когда каждый из встреченных людей кажется родным и чем-то близким. Только тогда формой активного взаимоотношения человека с фактом неизбежности смерти станет мудрость.
На противоположном полюсе находятся люди, относящиеся к своей жизни как к череде нереализованных возможностей и ошибок. Недостаток или отсутствие целостности проявляется у них в скрытом страхе смерти, чувстве безысходности, отчаяния от невозможности что-либо изменить. Это может прикрываться отвращением к себе самому или недовольством социальными институтами или отдельными людьми.
Работающий в русле теории Э. Эриксона Дж. Пек считает необходимым выделить подкризисы данного периода. Первый – это переоценка своего «Я», а точнее сказать, деролеизация «Я». После выхода на пенсию и утраты социальных ролей человеку нужно увидеть свое «Я», очищенное от каких бы то ни было ролей. Второй подкризис предполагает принятие ухудшения здоровья и старения. Пожилому человеку необходимо примириться с некоторым нездоровьем и приспособить свою жизнь к наступившим изменениям. Третий подкризис заставляет человека подойти к размышлениям о собственном уходе из этой жизни.
Итак, Э. Эриксон и его последователи полагают, что описанный ими психосоциальный конфликт – последний в жизненном цикле
человека, и ничего не говорят о последующем периоде. Поэтому стоит согласиться с Л. И. Анцыферовой, которая отмечает некоторую парадоксальность позиции Э. Эриксона. В личности произошла интеграция позитивных свойств, каждое из них усилилось за счет связи с остальными, возрос мотивационный потенциал человека. Таким образом, он оказывается подготовленным к дальнейшему поступательному развитию. А для Э. Эриксона – это характеристики конечного этапа жизни. Л. И. Анцыферова предполагает наличие восьмой стадии – завершение прежних жизненных программ и основание для выработки новой программы и дальнейшего роста личности. Из этого можно сделать важное заключение, что старость имеет свои задачи развития. Но какие?
Достаточно важную мысль о задачах развития в старости формулирует В.И.Слободчиков. По его мнению, с одной стороны, очень важно осознать необходимость работы по завершению того, что может быть завершено. А с другой – ощутить границы возможного и принять несовершенство как самого себя, так и окружающего мира. Кроме того, в качестве самой важной задачи развития в старости можно назвать сам процесс умирания. Умирание как важнейшую жизненную задачу, правда, не только в старости, предлагает рассматривать В. Франкл.
Итак, можно согласиться с тем, что старость, так же как и другие жизненные периоды, имеет свои возрастные задачи развития. В свете этого особо следует отметить, что в период мудрости возможно не просто продолжение развития, но новый творческий взлет в возрасте 63 - 70 лет. Наши собственные наблюдения во многом это подтверждают. Некоторые авторы расширяют возрастные границы возможного творческого взлета. Б.Ливехуд в связи с этим приводит интересные факты. Так, художница Гранда Модес, оказывается, начала рисовать в 80 лет. А японский художник Хокусаи отмечал, что все созданное им до 73 лет ничего не стоит. Можно привести примеры и наших соотечественников. 27 ноября 2000 г. в Санкт-Петербурге праздновалось 100-летие доктора геолого-минералогических наук 3. И. Мишуниной, которая не так давно закончила одну из своих книг. А в г. Армавире широко известен 93-летний В. И. Рогачев, который до сего времени является главным научным сотрудником ВНИИ консервной и овощесушильной промышленности. Но факты утверждают, что пожилой человек может добиться крупного жизненного успеха не только в профессирнальной сфере. В качестве примера приведем выдержки из дневника 64-летнего Г. А. Мельникова о начале его романа, который продолжался 15 лет и завершился только с уходом его из жизни (дневники были любезно предоставлены его дочерью).
«Днем я показывал ей свой сад, посаженный моими руками: молодые яблони, кусты сирени, распускающиеся пионы. На грядке выросла роскошная лилия с тремя цветами.
А вечером мы сидели на крылечке и слушали соловьев. И я почувствовал себя не одиноким. Я проводил ее к дому, но спать в ту ночь я не мог. Всю ночь пели соловьи. И мне хотелось верить, что эти дивные звуки звучали в душе той, которую я полюбил.
Вдруг в нашей душе расцветают фиалки,
Приходит весна.
О ней, о весне, знают двое. f
Она никому не видна...
...В своих руках согрею твою руку
И на прощанье добрые слова скажу.
Так легче пережить разлуку,
Так будет легче ждать весну.
Когда осенний дождь
Будет стучать по стеклам,
Тепло моей души будет с тобой.
Так легче пережить разлуку.
Ведь я всегда с тобой, а ты – со мной.
Однако вернемся к сущности кризиса. Как можно было увидеть, в нем можно выделить две основные линии. Первая – это необходимость принятия конечности собственного существования. Вторая – принятие необходимости выполнить те жизненные задачи, которые не выполнялись в течение предыдущей жизни.