По всей его длине, за исключением склона, на котором они стояли, холмы, обрывались круто в воду, которая была очень черна. На поверхности воды, отражалось небо, показывая как в зеркале каждое плывущее облако. Вокруг витало ощущение тайны.
С того момента как он ушел из дома в пустыне Северного Хайбада, Найл видел два больших водоема: море и соленое озеро Теллам. Оба вызывали его восхищение. Но священное озеро внушало страх, как будто говорило о некой огромной тайне. Это походило на некую глубокую вибрацию, которая заставила весь его организм внимать с большим вниманием, как будто слушая заветное. Даже тролль, казалось, был затронут этим. Он стоял там как некая большая черная статуя настолько неподвижно, что Найл, предположил, что он превратился в камень. Сам Найл был бы рад стоять там, в течение многих часов или дней. Он впитывал окружающее спокойствие, как пустыня поглощает дождь.
Люди-хамелеоны, наконец, последовали за лидером вперед под уклон. Спуск покрывал серый, бархатный мох, гладкость которого заставляла идти с осторожностью. Найл заметил, что, в самой крутой части cклона, была вырезана цепочка небольших полостей, очевидно служащих для сиденья, с плоскими сидалищами и спинками, размещенными как в амфитеатре. Предназначенные очевидно для того, чтобы люди или существа, приблизительно того же самого телосложения, приходили сюда, садились и любовались озером.
На последних пятидесяти футах склон стал менее крутым, создавая эффект, мало чем отличающийся от пляжа. У воды, как заметил Найл, серый мох стал зеленым, и непосредственно в воде, развились крошечные ветви, похожие на морские водоросли. В нескольких шагах от берега, вода выглядела настолько чистой и прозрачной, что была почти невидима.
Люди-хамелеоны, будучи голыми, вошли прямо в воду, и, к удивлению Найла, продолжали идти, пока их головы не скрылись. Найл задержался, чтобы снять сандалии и тунику. Зеленый мох имел мясистую консистенцию, которая, казалось, ласкала его ноги, как будто он шел по крошечным язычкам. Найл ступил в воду, которая была прохладной, но далеко не холодной. Он испытал порыв восхищения, который перехватил дыханье. Теперь он мог понять, почему люди-хамелеоны шли, пока полностью не погрузились.
Ощущения походили на те, которые он испытал, стоя под струйкой энергетической жидкости, капающей с потолка в туннеле. Снова, он был переполнен пылающей силой, которая наполнила его ощущением чистоты, совершенства и радости. И насколько Найл заходил глубже в священное озеро, настолько он чувствовал, что вода очищает его организм. Как и люди-хамелеоны, он продолжал идти, пока его не накрыло с головой. Тогда с удовольствием, подобным тому какое испытываешь после глубокого сна, Найл прошел несколько шагов назад, пока его голова не оказалась над водой. Необычные ощущения охватили его, когда он попробовал воду на губах и обнаружил, что она горька.
Найл сожалел, что они побыли в воде только несколько минут, люди-хамелеоны начали выбираться на берег. Хотя было искушение остаться подольше, Найл решил, что он должен следовать за ними. Выходя из воды, он заметил кое-что, что его озадачило. Вода, которая была полностью прозрачна и чиста, когда он вошел, теперь была полна крошечных белых частиц, каждая размером с булавочную иголку. Он зачерпнул немного воды в пригоршню и рассмотрел поближе. Было трудно сказать, были ли частицы фрагментами небольшого количества белой неорганической субстанции, или растительного вещества. Но когда он положил одно из них на язык, оно оказалось на вкус настолько горьким, что он выплюнул. Был простой способ все узнать — попробовав влиять на них, как когда-то Найл влиял на рой клейковидных мушек в городе жуков-бомбардиров. Если бы это был минерал, то было бы намного тяжелее влиять на это, чем на живое существо.
Соответственно, Найл повернул мыслеотражатель на груди. Опять, как и прежде, это нарушило мысленное общение с людьми-хамелеонами, и погрузило его в полусумерки. Но в пригоршне, поднятой на уровне грудной клетки, он мог все еще четко видеть белые частицы. Найл сконцентрировал все внимание на них. Результат был поразительным. Частицы внезапно замерли в том же несуразном положении, как это наблюдалось и у клековидных мушек. Это могло означать только одно. Это был не минерал, и даже не растительное вещество. Это явно была некая простая форма жизни, типа крошечной личинки. Что подтвердилось мгновение спустя, когда роящиеся фрагменты стали отзываться все более вяло, пока совсем не замерли. Это означало, что Найл убил их, как Доггинз когда-то уничтожил рой клейковидных мушек, управляя их бешенной деятельностью, пока они не умерли от перенапряжения.
Когда Найл ступил на мягкий зеленый мох, он обнаружил, что его тело было покрыто тонким слоем белых частиц, он отряхнул их руками. Подобрал тунику и использовал ее как полотенце, чтобы вытереть себя насухо. Надев тунику и повернул мыслеотражатель, Найл последовал за поднимающимися вверх по склону людьми-хамелеонами. Они теперь отдыхали на вырезанных в ряд местах на каменном склоне. Как и склон, места были покрыты слоем серого мха; сев, Найл почувствовал прохладу. Вся боль и усталость ушли. Он также заметил, что красное кольцо пузырей вокруг его лодыжки исчезло.
Найл закрыл глаза, сосредоточившись на чувстве радости, которое теперь проникало в его тело. Это мало чем отличалось от чувства теплой энергии, которое он испытывал после приема пищевых таблеток в Белой Башне. Отличие было в том, что эта энергия охватывала его тело целиком, пощипывая нервы своего рода слабым электроразрядом.
Найл заметил, что отдых по методу людей-хамелеонов отличался от нормального отдыха, который достигает определенного предела, после которого или остается на определенном уровне удовлетворенности или переходит в сон. Тут совместное расслабление, плывет мягко, не встречая пределов, создавая ощущение погружения в спокойную и глубокую яму. Их способность расслабиться, как он понял, возникала из ощущения безопасности, люди-хамелеоны не чувствовали никакой опасности. Люди всегда должны оставаться начеку, на случай внезапного возникновения опасности. Даже когда есть ощущение полной безопасности, сила привычки препятствует людям расслабиться слишком глубоко. А люди-хамелеоны не сформировали такую привычку. Их способность делать себя невидимыми означала делало это ненужным. И теперь, когда Найл научился расслабляться глубже его нормального предела, он выявил другую интересную возможность. Люди-хамелеоны могли не только становится прозрачными, они могли также заставить их тела исчезнуть полностью, таким образом что их не могли даже коснуться. Это было совершенно логическим развитием их возможностей.
Первый эффект расслабления должен был замедлить его сердцебиение, пока оно не стало едва заметным. Достигнув точки, когда казалось, сердце остановилось полностью, хотя Найл мог все еще его чувствовать, пошло слабое пульсирование губ и образовался высокий свистящий шум в ушах. Когда это прекратилось, дальнейший эффект походил на свет, становящийся более ярким, или на тишину, которая увеличивается, когда каждый звук замирает. Все мысли исчезли, и сознание Найла стало полностью невесомым. Тишина была настолько полна, что он мог даже услышать звук его век, когда он моргал.
В этом состоянии Найл понял то, какую цену люди платят за их более высокий уровень жизненной активности. Их тела походят на фабрики, которые вибрируют с ревом машин. С момента рождения ребенок, хочет исследовать все, перемещаясь, касаясь ярких объектов и пробуя их на вкус. Глядит из колыбели в огромный мир взрослых и света, который включают после наступления темноты. Ползание и хождение становится необходимой потребностью, исследовать дальше и глубже этот мир бесконечного очарования. Энергия становится постоянным запросом. Этот мир, кажется, простирается в бесконечность, как некий огромный железнодорожный вокзал, с его рельсами, простирающимися во всех направлениях. Он должен исследоваться, требуя все больше энергии. Таким образом, люди превращают себя в фабрики энергии, в которых рев машин становится настолько постоянным, что перестает замечаться.
Теперь, в этой глубокой неподвижности, он мог понять, почему люди-хамелеоны предпочли невидимость. Они жаждали пустоты и тишины, что наиболее соответствовало образу их собственного существования и позволяло наилучшим образом воспринимать все проявления природы вокруг них.
Но такой подход имел и свои недостатки. Найл смотрел на священное озеро, загрязненное некими крошечными существами, которые также жаждали энергии. Невидимость не объясняла существование этого паразита.
Поскольку их чувства были на той же самой волне как у Найла, люди-хамелеоны могли понять, о чем он думал. Они не обижались на откровения Найла, так как все это были реальные факты. Они привели сюда Найла именно для этого. Они хотели показать свое единство с природой, которое вместе с тем не вязалось с этим загрязнением озера. Найл сформулировал мысленный вопрос: откуда это загрязнение появилось? Они показали ему ответ: от некоего источника, который втекал с другого конца озера. Но никто не знал, откуда этот источник течет. Ненужно было спрашивать, почему они не знали. Найл знал ответ. Территория людей-хамелеонов простиралась между водопадом, где река вытекала из-под города пауков, и до священного озера. Другие территории их не интересовали.
Чувствуя, что его вопросы нарушают отдых его компаньонов, Найл снова расслабился, в тишине. Теперь Найл понимал, почему люди хамелеоны никогда не спали. Это состояние глубокого спокойствия делало сон ненужным.
Все же Найл был человеком, а люди никогда не прекращают чувствовать любопытство. Он задался вопросом, достиг ли он предела релаксации. Казалось, что его сердце остановилось, и кровь прекратила течь в его венах. Физически он должен быть мертвым; все же он никогда не чувствовал себя настолько живым. Что лежит далее этого состояния? Действительно ли было возможно достигнуть еще более глубокого уровня? Как будто в ответ на свой вопрос, он почувствовал, что погружается глубже. Это походило на плавное погружение на дно глубокого озера. Он подозревал, что его душа оставила его тело и исследовала новый вид бытия. Не было ничего вокруг него кроме темноты, но это была темнота, в которой он чувствовал себя как рыба в воде.