особых героев, находящихся “на самом краю пропасти, на краю обрыва”, “в
момент риска, когда у них что-то сломалось, надорвалось”.
Сейчас, в эпоху сниженных нравственных устоев, выражнния литературного языка
аргоническими, жаргонными единиками, молодежи в первую очередь привликает
блатная лексика, грубость, ругательства в литературе и музыкальном творчестве.
Но резко кто из них задумывается о причинах обраращения автора и столь низким
методами изобразительности и выразительности. В своем реферате как раз и
расматривается скрытая , завуалированная проблема поиска душевной свободы,
выбора смысла жизни в «блатных» песнях Высоцкого, объясняется, с какой целью
автор обращается к особой форме выражения мысли, чувства, проблем времени,
человеческах отношений.
Пояснительная Записка.
Я не люблю себя, когда я трушу,
И не терплю когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более когда в неё плюют.
Если попытаться определить место Высоцкого в истории нашей культуры одним словом, то самым точным, на мой взгляд, будет: олицетворенная совесть народа . Поэтому и любимец народа, поэтому и массовое паломничество к его могиле на Ваганьковском вот уже сколько лет, поэтому и нескончаемое море цветов у его памятника, поэтому и нарасхват любые напоминания о нём - книги, буклеты, кассеты, пластинки. При жизни он не стал ни народным, ни заслуженным, ни лауреатом. Официальных наград и званий удостоен не был. Но поистине народным стал. Его талант, его творчество и явились тем самым нерукотворным памятником.
Я впервые услышал голос Высоцкого, по радио, насколько помню, в 99году. Песня называлаль Баллада о любви. Услышал - удивился. Сначало голосу: да разве с таким голосом можно петь? А потом тому, что он пел. Странному, завораживающему сплаву мелодий и рифм: ярких, необычных, дотоле неслыханных. Неожиданные насмешки там, где вроде бы положено ужаснуться. Наконец - страшно сказать! - дерзости довольно ясного намёка на дубовость нашей официальной “чёрно - белой” пропаганды тех лет. “Из заморского из лесу, где и вовсе сущий ад, где такие злые бесы чуть друг друга не едят. Что б творить им совместное зло потом, поделиться приехали опытом. Страшно, аж жуть!”
За такой намёк автору непоздоровилось бы от ревнителей старорежимных порядков! В те годы, когда публично костерили “вышедших за рамки” поэтов и художников, подобные строки вновь начинали становиться “чреваты последствиями”, и требовалось известное гражданское мужество, что б произвести такое в открытую.
Чуть позднее, опять - так и, я научился отличать эти песни от других. И не уставал поражаться: вот бы никогда не подумал, что можно тянуть согласные “л-л-л” или “р-р-р” совершенно так же,как гласные “о-о-о” или “а-а-а”. А ведь от этого неожиданным образом меняется вся поэтика и, если можно так сказать, мелодика песни - так, что она западает в душу раз и навсегда.
Я даже не заметил, как эти песни вошли в мою жизнь и находят отзывы в душе, к ним хочется обращаться вновь и вновь. Поистине они оказались теми песнями, которые строить и жить помогают, в трудные минуты давая утешение и вызывая катарсис. И всегда такое впечатление - словно плечо друга. Наверное, это и есть подлинное искусство.
Высоцкий громко заговорил о том,о чем мы боялись даже задуматьсяю.Произносит вслух наши потаенные мысли! Оказывается,у нас одинаковое видение о жизни.И так как его с восторгом слушает,понимает и принимает для себя подавляющее большинство людей, значит, наши и его мысли - никакая-то заумь, далёкая от жизни, не нарочитый негативизм, а частица подлинного общественного мнения.
Сейчас, на этом Этапе моей жизни, я остановился на проблеме свободы выбора, речевой характеристике песен Высоцкого. В своем реферате я постарался грамотно изложить особенности творческой манеры и ритмики стиха В. Высоцкого. Подробно попытаться изложить тематику поиска душевной свободы, выбора смысла жизни в «блатных» песнях Высоцкого. Этим я пытаюсь доказать особый лиризм, грубоватую мелодичность и завуалированность тонкой человеческой души автора. Он умел глубоко прочувствовать и выразить в особой форме мысли, эмоции, проблемы времени, человеческих отношений.
Голос Высоцкого призывал остановиться, задуматься, измениться. Он обличал пороки нашего деморализованного общества без нравоучений, без покровительственных ноток. Ему чужда была проза. Смыслом являлась борьба за возвращение обсалютного: чести, совести, достоинства. ( Вспоминаются его слова:”Досадно мне, что слово “честь” забыто...”?) Он умел болеть общим горем, умел нащупать и указать болевые точки общества. А это, куда важнее, чем даже многие художественные открытия!
Высоцкий - типичный “шестидесятник”. Таким странным словом мы именуем людей, в мировоззрении которых под впечатлением разоблачений беззакония, преступлений периода культа личности произошёл переворот, определивший их видение жизни на десятилетия вперёд,вплоть до нынешних времён.
Их мировоззрение с особой яркостью проявилось в 60-е годы - отсюда и название.Таким же типичным “шестидесятниками” были так же Евтушенко,Вознесенский,Ахмадулина.Они сразу заявили о себе.Сразу стали заметны.
О Высоцком можно говорить бесконечно. Он на столько интересен, что полная книга о нём насчитывала бы не одну тысячу страниц, но я бы хотел закончить словами Бестужева - Лады :”Высоцкий с нами, живёт в нас все эти годы, он никого из нас не покидал.”
1. “БЛАТНЫЕ ПЕСНИ”. ИСТОКИ ЭВОЛЮЦИИ.
Совершенно очевидно, что свобода для Высоцкого не была простой умозрительно-поэтической ценностью, отличавшей его творчество от многих, более удачливых, на первый взгляд, современников-поэтов и обеспечивающей ему рядом с ними такое прочное положение аутсайдера. Стремление к свободе было сущностью его натуры, подтвержденной как образом жизни Высоцкого-человека, так и, – а это неразделимо, – жизнью Высоцкого-поэта. “Не пущенный” в официальный литературный процесс 60-70-х годов, он тем не менее участвовал в нем, но развивался как поэт абсолютно свободно, не то чтобы без равнения, но – без самой приблизительной оглядки на вкусы и запросы издателей, без оглядки на тех, от кого оказывались зависимы многие другие авторы. Отсюда – совершенно естественная и органичная эволюция его таланта, уверенный и быстрый рост “изнутри самого себя”.
При этом не следует, однако, забывать, что Высоцкий был накрепко связан со своей эпохой, был вписан в ее проблемы и стиль жизни, реакцией на которые и стало самое стремление к свободе. Оно уже с самого начала выразилось в выборе социально-поэтической субстанции, в которую пустил корни талант Высоцкого и которая во мнении “приличной” публики и в официально-идеологическом представлении твердо удерживает репутацию “неприличной” и “антиобщественной”. Говоря о важнейшей для всего творчества поэта теме свободы, естественно, нельзя избегать проблем, связанных с “блатной” песней. Более того, на них следует задержаться особо и основательно, во-первых, потому что Высоцкий, если воспользоваться словом В.Шкловского, “канонизировал” этот фольклорный жанр, введя его в литературу, во-вторых, потому, что это не могло не сказаться на всем творчестве и на восприятии его слушателями и читателями. Песенная “блатата” Высоцкого сродни “хулиганству” Есенина, ресторанной цыганщине Блока, порочной богемности Бодлера, гусарскому “буянству” Давыдова и кабацкой вольности И. Баркова. И, пожалуй, в не меньшей, если не в большей степени, чем у названных поэтов, этот “грех молодости” наложил отпечаток на все творчество, включающее наряду с “блатной” темой, военную, историческую, спортивную, морскую, сказочную и другие. Все они в той или иной мере проявляют склонность к ассимиляции образности, выработанной в “блатной” песне, проблематика которой имела для них сюжетообразующее значение и как художественная доминанта выражала концепцию действительности.
Исследователи уже задавались вопросом, почему ранее (до 1964 года включительно) творчество Высоцкого теснейшим образом связано именно с “блатной” песней. Проще всего, как это делает Т.Баранова[1], утверждать, что поэт тем самым шел против бытовавшей моды, создавая при этом собственный ее вариант. Или, наоборот, считать, что “блатными” песнями Высоцкий сознательно боролся с популярной тюремной романтикой, точным педагогическим приемом воздействуя на несознательную часть молодежи[2]. Обе позиции при всем их различии едины в том, что учитывают только субъективные причины, субъективное авторское начало (хитроумный расчет на дешевую популярность или же благородное стремление “тонкого психолога”-воспитателя).
Даже вполне правомерный вопрос о причинах обращения поэта к традициям блатной песни может показаться некорректным, допускающим множество противоречащих друг другу “каверзных ответов”, если не помнить, что искусство (при всей его относительной самостоятельности) все же подчинено объективной, конкретно-исторической, реальной действительности, а не только субъективным установкам автора. Порочность методологии Т.Барановой (а в равной степени и ее предтечи С.Куняева[3]) заключается в игнорировании очевидного: моду на определенный тип изображения никто, ни один художник не может выдумать “из головы”, пусть самой гениальной. Ведь даже если мы воспользуемся совершенно неуместным в данном случае словом “мода”, все равно придется признать, что для моды, явления прежде всего социального, необходимы вполне определенные общественный условия, именно эту моду порождающие и принимающие. Высоцкий не мог просто “придумать” блатную тему в поэзии и тем более не смог бы ее успешно использовать, если бы сама блатная тематика не отвечала потребностям его современников, не опиралась на объективные законы жизни и ее обстоятельства. И дело отнюдь не в низком – якобы – вкусе его первых ценителей.