Его отец приказал ему: «Сотри всю расу воинов с лица земли», — поскольку был конфликт между браминами и воинами, между браминами и кшатриями, постоянно действующий конфликт: кто должен быть наверху — интеллектуал, ученый, брамин, мудрый человек, мудрец или политик, солдат, генерал — кто? Этот конфликт все еще продолжается. Он должен был быть и тогда...
Парашураме приказали уничтожить всех воинов раз и навсегда. Говорят — эта история, конечно, преувеличение, но чтобы было, что преувеличивать, под этим должна иметься некоторая реальность, — говорят, что тридцать шесть раз стирал он с лица земли всех воинов. Однако было одно затруднение, заключавшееся в том, что его отец не сказал ему уничтожить женщин воинов. Женщины-то оставались. А индуизм разрешает женщине пойти к мудрецу и попросить сделать ее беременной от него, и мудрец не может отказать. Это его религиозный долг.
Поэтому все эти женщины отправлялись к мудрецам. А Индия полна мудрецов — в те времена их было еще больше. Поэтому женщины снова беременели, и снова появлялись воины — и так тридцать шесть раз. Со временем Парашурама стал старым и больше не мог убивать, он совершил столько насилия, сколько только может совершить один человек. И теперь эти люди говорят: «Не было насилия», — а их собственные книги не описывают ничего, кроме насилия.
В Махабхарате, это описание величайшей индийской войны — это смысл слова махабхарата... Эта война, должно быть, произошла где-то пять или семь тысяч лет назад или, может быть, десять тысяч лет назад. Она, определенно, имела место, есть свидетельства, и она навсегда сломала становой хребет страны. Это была, точно, великая мировая война. Почти все известные нации участвовали в ней.
Так или иначе, это была семейная война: за царство сражались двоюродные братья. Они были братьями, и все их родственники вынуждены были разделиться: некоторые родственники на одной стороне, некоторые — на другой, и все они находились в родственных отношениях друг с другом. И они были такими важными людьми, что все остальные более малые нации участвовали в войне или на той, или на другой стороне.
Были убиты миллионы людей. Представляется, по описанию в махабхарате, что они уже знали что-то подобное ядерному оружию, такими обширными, такими огромными были разрушения. Когда война была окончена и одна из сторон, Пандавы, победила, они увидели, что побеждать не имело смысла, ведь теперь некем было править. Были только трупы и трупы по всей стране.
Они настолько разочаровались, что отреклись от мира и отправились в Гималаи. Эта победа не стоила того. Что это была за победа? Они потеряли всех своих людей, как на противоположной стороне — там были их друзья, родственники, — так и на своей стороне — тоже их родственники и друзья, родственники и друзья противоположной стороны. Они уничтожили их всех. Да, они одержали верх, но над кем? Над этими трупами. Так будет, если случится третья мировая война.
Тот, кто победит, будет рыдать и плакать. Тот, кто умрет, скончается, проиграет войну, может быть, будет в лучшем положении. По крайней мере, он не будет видеть мерзости победы.
Вы победили, но нет никого, чтобы даже поаплодировать вашей победе. И тогда Пандавы поняли: «Это было абсолютно бессмысленно, мы не должны были сражаться. Мы должны были отдать царство противоположной стороне; по крайней мере, люди были бы живы. А теперь мы отправляемся в Гималаи. Мы могли бы уйти раньше; теперь мы погружаемся в глубочайшее разочарование, предельное отчаяние и муку. А тогда мы могли бы радоваться».
И это неправда, что в те времена не было насилия, не было войн, не было воровства. Это неправда. Но индусы смотрят на сатья югу, как на золотой век. А потом началось падение. Трета юга имеет только три ножки. Сатья юга имела четыре, она была как стол с четырьмя ножками. Теперь это треножник с тремя ножками, он не так уравновешен. Он может легко перевернуться, он искалечен. Одна существенная часть человечества потеряна.
Если вы хотите понять это психологически, то индусская психология объяснит это. В век сатья юги было собрание бессознательного ума, подсознательного ума, сознательного ума а сверхсознательного ума, и у власти был ум сверхсозна-тельный. Все три ума низших уровней следовали за ним. Это были четыре ножки.
В словах трети юга слово трета означает три. Стало три ума — сверхсознательный ум, лучшая часть человека, исчез. Теперь остались сознательный, подсознательный и бессознательный. Пока еще хорошо... но не так хорошо. До этого времени они были божественными; теперь они стали человеческими, но хорошими, достаточно хорошими.
Однако затем начали происходить некоторые нехорошие вещи. Индусы полагают, что именно в трета югу возникли такие религии, как джайнизм, буддизм, поскольку по их представлениям эти религии являются очень разрушительными. Они разрушали веру в Бога; они разрушали самую основу, они разрушали веру в Веды, как творение Бога. Они начали смеяться и шутить над Ведами, критиковать их, начали требовать доказательств. Они начали сомневаться. Сомнение вошло в человечество, вера исчезла.
А сомнение для того, кто верит, — одна из величайших болезней; она разрушает его верование.
Поэтому индусы называют джайнов и буддистов «атеистами». Они не воспринимаются, как теисты или религиозные люди, нет; они — причина разрушения религии. Но все еще, хотя они и отвергали Бога, отвергали Веды, они очень высоко ценили качества истины, ненасилия, неворовства, несобствен-ничества- Так что дела пошли вниз, но все еще было что-то ценное.
Затем этот век тоже прошел. Человек пал еще ниже. Наступает двапара юга. Двапара означает два, второй. Слово имеет тот же корень, что и английское 1\уо. Английский язык имеет почти тридцать процентов корней из санскрита. Это язык, произошедший от санскрита, как и немецкий, шведский, французский, итальянский, русский. Все европейские языки имеют от тридцати до семидесяти процентов санскритских корней.
В век двапара юги осталось только две ножки. Человек стал по-настоящему больным. Теперь стол потерял две ножки и остался только на двух ногах, можно ли уравновесить его? Добиться равновесия стало почти невозможно. В век двапара юги. человек живет подсознательно. Сознательный ум исчез; теперь человек живет инстинктивно. Он не знает, почему он делает то или другое, почему в нем возникает то или ивое желание, почему то или иное делает его счастливым или несчастным, — он идет ощупью в темноте. Но тьма еще не такая густая; еще есть маленький свет, отсюда подсознание... может быть, свеча во тьме ночи.
Но большая часть покрыта тьмой. Есть лишь маленький свет, который вы называете вашим разумом, рациональностью, — но это лишь маленький свет, который может исчезнуть в секунду; лишь подует ветер — и его нет. Кто-то ударит вас, а нет вашего разума, и вы ведете себя, совершенно как животное. Кто-то наступит вам на ногу... и этого достаточно, ваш разум исчез, и вы хватаете этого человека за горло, чтобы убить его. Ваш разум — мерцающий свет, он на милости любого случая; он может исчезнуть.
Затем наступает последний век, кали юга — век тьмы, в котором мы живем сейчас. Согласно индусам, это самая падшая ступень. Человек абсолютно бессознателен, пьян, душевно болен. Будущего нет; будет только темнее и темнее. Все лучшее прошло.
Поэтому старые религии смотрят в сторону вчера. Этого вчера на самом деле не было, оно никогда не случалось. Они своим человеческим умом представляют себе это вчера, как на экране, поскольку человеческий ум не может жить, если он не чувствует что-то прекрасное, восторженное, блаженное. Как он может жить? Он так пуст и находит, что легко наполнить эту пустоту долгим прекрасным прошлым.
Это относится к странам, имеющим долгую историю, и к старым религиям. У джайнов тот же статус: прошлое. Будущее не дает надежды — в этом мире. Будущее дает им надежду в другом мире, после жизни, на небесах и в раю, но не здесь. Здесь все кончено. По этой причине такие страны, как Индия и Китай, старейшие цивилизации в мире, величайшие цивилизации в мире, древнейшие культурные цивилизации в мире, остались в страдании — ведь они приняли идею о том, что ничего хорошего не может быть здесь, только после смерти.
Поэтому прошлое... цепляясь за прошлое... вот сокровище. Сфокусируйте свой взгляд на прошлом и готовьтесь к будущему в другой жизни — не в этой жизни; эта жизнь не дает надежды.
Для новых религий нет прошлого, в котором можно расправить крылья воображения и мечты. У них есть только будущее, и это будущее в другом мире. Или религия, вроде коммунизма, имеет его здесь, но не сегодня — когда-нибудь завтра, которое всегда маячит на горизонте. Но чем ближе вы подходите к нему, тем дальше оно отходит.
В 1917 году Ленин был абсолютно уверен, что в пределах десяти лет мы достигнем утопии. Прошло более шестидесяти лет; утопия дальше, чем была в 1917 году. Теперь никто не говорит об утопии. Ни один коммунистический лидер в России не говорит о ней, потому что они знают, что она не случится. Это была только надежда, которой отравляли людей, как наркотиком.
Поэтому я называю надежду древнейшим наркотиком, намного более опасным, чем ЛСД, марихуана или что-нибудь еще, что собирается открыть наука, — надежда на будущее.
А будущее вне жизни, невозможно установить, случится оно или нет. Люди умирают все время; никто не дает никаких сигналов с того берега, никаких указаний о том, что то, на что вы надеялись, здесь есть. Хотя бы один человек из миллионов и миллионов людей... а такие прекрасные люди умерли: Будда, Иисус, Мухаммед, Кришна. Неужели они не могут как-то попытаться дать хоть какой-нибудь сигнал? А теперь умерли многие ученые: Эйнштейн... люди потрясающего разума. Они могли бы найти какой-нибудь способ подать нам сигнал, дать нам указание: «Смелее. Мы добрались надежно». По крайней мере, такой телеграммы было бы достаточно.